Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]

Циркач не ответил.

Мы сидели в ресторане аэропорта Фюльсбюттель в ожидании рейса на Москву, и на меня вдруг навалилась такая тоска! Вы не поверите, почудилось, что жить на этом свете больше не за чем. Что я уже все-все сделал — и хорошее, и плохое, и для своей страны, и для своей планеты, — и теперь вообще не нужен никому. Даже моим друзьям. Даже моей Шушуне, потому что теперь я стал другой, я — уже не я, потому что мир опустел без Эльфа…

Дурдом!

Я зажмурился. Помотал головой и сказал:

— А что, ребятушки, давайте закажем себе литр водки и все вместе выпьем на посошок!

— И ты? — осторожно поинтересовался Фил.

— Ну, конечно, работа-то закончена. Что я, не человек?

Я уже встал и решительно двинулся к стойке бара.

Фил догнал меня. Сгреб в охапку и потащил обратно к столу:

— Только не это!

Я подчинился, сел. Шкипер проговорил тихо:

— А может, правда, выпить? Чего такого?

— Да ты что? — зашипел на него Фил. — Чечню забыл, что ли? Или не знаешь предыстории? У Крошки с каждой дозой эффект получается все мощнее. Если он сейчас выпьет, он же до Москвы пешком пройдет быстрее самолета и живого места по пути не оставит…

Фил нес чудовищную ахинею, я даже хотел засмеяться. Но вместо этого сжал кулаки до белизны в костяшках, уронил на них голову и заплакал.

Генерал-майор Кулаков притащился ко мне в Бадягино, как всегда, неожиданно. Хорошая погода, как назло, закончилась, похолодало резко и противно. Зарядили дожди, посыпались в тихие заводи Жидохманки золотые листья с деревьев, а все ещё зеленая трава вмиг сделалась грустно пожухшей от ночных заморозков. Впрочем, рыбачить в такое время самое оно, однако настроения не было. Мы просто побродили по скошенным полям, по проселкам и опушкам, подышали сырой сентябрьской свежестью.

Я уже успел перезабыть многое из того, что случилось летом, и начал путаться в фамилиях персонажей, точно так же, как в Берлине путался в названиях улиц. Дагестан меж тем уже полыхал вовсю. В Москве грохотали чудовищные взрывы, хоронившие под обломками домов десятки и сотни людей. Стамбульский и даже гамбургский теракты казались рядом с ними несерьезными, опереточными. Короче, полным ходом шла самая настоящая война в России, а параллельно — предвыборная компания. Одно к другому как бы не имело никакого отношения, и это было противно.

Внезапно вспомнилась давнишняя история с нашим увольнением из славных рядов легендарной и непобедимой.

— Дядя Воша, а вот скажите, я ведь так и не спрашивал ни разу, почему нас вышибли тогда из штатных бойцов «невидимого фронта»? То, что не за нарушение Устава, я и сам понимаю.

— Ты удивишься, Крошка, но ответ будет очень коротким. После знаменитой атаки под Бамутом, они там, наверху элементарно наложили в штаны. Испугались всех вас пятерых, но особенно тебя. Непредсказуемый боец спецназа — это страшное оружие.

— Мы — оружие? — удивился я.

— А кто же вы? Смири гордыню. Вы очень опасное оружие, вот и решили держать вас на некотором расстоянии от Конторы. Но уничтожать физически — это было немыслимо — слишком дорогой человеческий материал.

— Значит, вы нас — вот так, — сказал я. — Оружие, материал… Носом в дерьмо и ещё повозили там. А мы-то… Верой и правдой…

— Огнем и мечом, мытьем и катаньем, в хвост и в гриву, — передразнил Кулаков. — С кем ты вздумал считаться, Крошка? С бездушной государственной машиной? Так она не способна на любовь. Ты лучше вспомни, как я к тебе в первый раз приехал.

— Сюда? — решил уточнить я.

— Ну, конечно. Ты ведь, кажется, сразу купил этот дом и решил жить тихо, гончарное дело осваивать, сына растить…

— Было такое, — вспомнил я очень отчетливо. — А вы мне тогда напомнили, что КГБ в отставку не уходит, и работенку предложили. За деньги.

— Ну, и что ты мне ответил? Историческую фразу, ядрена мать: «В гробу я видел ваше КГБ и все его новые инкарнации, но за Россию воевать пойду!»

— Да уж, — ухмыльнулся я. — Прямо политрук Клочков: «Велика Россия. А отступать некуда…»

— Между прочим, — поведал дядя Воша, — ничего такого политрук Клочков не говорил, то есть рассказать об этом было некому. Панфиловцы-то все погибли, а знаменитую фразу сочинил журналист из «Красной звезды» Александр Кривицкий.

— К чему это вы? — не понял я.

— Да так, — пожал плечами Кулаков. — Просто повсюду вранье…

— Кстати, о вранье. Вы знаете, кто заказывал и готовил взрывы в Москве и Волгодонске?

— Конечно, знаю, — кивнул дядя Воша грустно.

— И, конечно, не скажете.

— Конечно, не скажу. Зачем тебе? Чтобы окончательно жить расхотелось?

— О, как! Ну, считайте, что ответили, — покивал я задумчиво. — Неужели и это было нужно на благо России?..

— Дурак ты, Крошка, — только и сказал Кулаков.

Потом достал свой сюрреалистический «Беломор» в блестящей пачке и неторопливо закурил.

— Ладно, — сказал я, миролюбиво меняя тему. — А с экономикой-то у нас что? Разве какой-нибудь серьезный обвал случился после смерти Дмитрия Линевича?

— Да нет, конечно, — сказал Кулаков. — Во-первых, Ахман, узнав, кого взорвали, категорически отказался брать ответственность на себя. Матвеев, разумеется, тоже промолчал. Впрочем, его это не спасло — по берлинским делам Матвеев все равно угодил под суд, и вряд ли теперь избежит тюрьмы. Во-вторых, Бенжамен Харрис, узнав, что деньги из Германии в Россию поступать не будут, увеличил сумму «черного кредита» ровно вдвое. Поэтому доллар устоял. Даже когда Степашина сняли, а Путина назначили.

— Ну, а теракт-то на кого повесили в итоге? — мне было действительно интересно.

— Ни на кого, — сказал Кулаков. — Официальная версия — взрыв газа.

— Мощностью в триста килограммов тротила?

— А какая разница? Знаешь сколько всякого народа понаехало в этот Гамбург после вашего отлета? И представители «Моссада», и Павленко со своей службой безопасности, и англичане, и голландцы, и разумеется, российская внешняя разведка. Потом Мышкин лично прилетел, и даже наш любезный друг Малин из службы ИКС пожаловал. У него, оказывается, за полтора года до наших событий похожая петрушка приключилась — собственный дом в Берлине на воздух взлетел. Без единой жертвы. Тоже «взрыв газа», примерно такой же мощности. И дом, конечно, восстановили быстро. Но так уж вышло, что я случайно знаю, из-за чего этот взрыв случился и кто его готовил. Малин тогда тоже знал, но ни полицию, ни германские спецслужбы туда и близко не пустили. И точно так же теперь. Я-то видел, что Малину очень хотелось наше дело, связанное с Эльфом, побыстрее замять. И что характерно, не ему одному — абсолютно всем, кто туда приехал. А ты говоришь, триста килограммов…