Ассорти Шерлока Холмса

— Вы в таком костюме побывали в логове Робина Гуда? Как же мы раньше до этого не додумались!

— Если бы мы осмелились совершить акт шпионажа вдвоём, то обитатели леса обратили бы внимание на наше любопытство, и особенно на ваше, Ватсон. Скорее всего, они не сводили бы с нас глаз, и нам было бы трудно всё там исследовать. Поэтому лучше посмотрите мою скромную добычу. Ведро для неё я взял здесь же, в палатке.

— Грибы? Зачем вы их набрали? Мы ведь можем перекусить и в другой раз. И вдруг они ядовитые?

— Да какие, к чёрту, грибы! — рассердился Холмс. — Они нужны мне для конспирации. Эти лесные жители намусорили, словно у них каждый день пикники.

С этими словами он вытащил из грибов какую-то бумагу. Она напоминала страницу газеты, но была сильно пожелтевшей. Холмс вооружился лупой.

— Начнём с заголовка. Он представляет собой иноязычное слово из восьми букв. С нашими, латинскими, буквами здесь совпадают только K и O. Также я вижу под ним какую-то строку. Под ней слова «vivos voco». Если это латинское выражение, то оно может быть одного корня со словом «вивисекция».

В палатке снова появился мистер Гудвин.

— Насколько мне известно, vivos voco на латыни означает «зову живых». Это слова из «Песни о колоколе» Шиллера.

Холмс сделал сосредоточенное лицо.

— Не знаю, поможет ли нам Шиллер. Ватсон, вы прочитали в газете множество последних событий, но разве вы не вспомнили тех, кто сегодня ненавидит богачей?

— Социалисты?

— Совершенно верно.

— Мне неудобно вам это говорить, Холмс, но я думал, вы не знаете про социалистов.

Холмс укоризненно покачал головой.

— Странная мысль. Вы преувеличиваете мою неосведомлённость в политике. А вот что вы знаете о нынешних социалистах?

— Кое-что вспомнил. Рассказывают, в нынешнем году был создан «Комитет рабочего представительства». Он должен способствовать избранию в парламент кандидатов от рабочих. «Комитет» претендует на то, чтобы считаться социалистической партией. [19]

— Если это учесть, получается следующее. Этот человек является членом социалистической партии. Его мировоззрение оказалось столь радикальным, что он пошёл в Робины Гуды, чтобы продолжить его дело в условиях капитализма… Интересно! А не партизан ли он?

— Разве у нас есть партизаны? У буров они точно есть.

— Вот именно! Зачем на нашем острове партизаны, если наш противник, то есть буры, ещё не высадился у нас? Если буры захватят Англию, что возможно лишь в самом страшном сне, то партизаны будут им вредить. А так партизаны нам не нужны.

— Холмс, я нашёл в ваших рассуждениях один изъян. Да и я это упустил.

— Какой же?

— Эта партия, «Комитет рабочего представительства», действует по следующему принципу: «Так же как из пенсов складывается фунт стерлингов, на каком-то этапе данная сумма реформ даёт социалистический строй». Если короче, то речь идёт о реформизме. А реформисты не суть революционеры и не станут применять против капиталистов силу, а тем более партизанские методы.

Холмс достал из кармана часы.

— Времени хватит, — пробормотал он. — Ватсон, вы пока свободны. Мне надобно отлучиться в Ноттингем. Там мне понадобятся миллионер и телеграф.

Когда Холмс ушёл, я остался в палатке и прилёг на кушетку. Я решил не тратить время зря и достал бумагу, начав записывать сегодняшние события и восстанавливать в памяти диалоги. В 7 часов 10 минут — я это точно зафиксировал, имея часы перед глазами — Холмс вернулся из города. Войдя в палатку, он выложил передо мной большую кучу телеграмм.

— Что вы мне принесли? — поразился я, увидев столько бумаги. — Это нам поможет?

— Да, — ответил он, посмеиваясь. — Арчибальд Черчилль профинансировал меня, заплатив малой толикой своих денег за телеграммы. По моей просьбе Майкрофт Холмс собрал информацию обо всех членах Фабианского общества, состоявших в нём в недавнее время.

— Социал-реформистского общества?

— Да, дорогой Ватсон. По моему мнению, наш новый Робин перестал быть членом этого общества. Ещё до нашего отбытия из Лондона я нашёл Фабианское общество в энциклопедии. Оно основано в 1884 году. В нынешнем году Общество вошло в состав «Комитета рабочего представительства». А теперь внимательно прочитайте телеграммы. В них записаны имена фабианцев и их особенности.

— Интересное дело! — ответил я, изучая досье на фабианцев. — Среди них есть двое японцев, владеющих борьбой «барицу» [20].

— Это имеет значение.

— Также там были пятнадцать партизан. И один из них мастерски владеет стрельбой из лука.

— Отлично!

— Его зовут Оскар Ньюнс.

Шерлок Холмс прочитал имена остальных партизан.

— Теперь остаётся сделать последний шаг. Я понял всё, кроме одного, и теперь считаю, что мы вправе…

С этими словами он вышел из палатки.

— Надеюсь, наши знакомые из Ноттингема выполнят мою просьбу не беспокоить меня.

Я тоже вышел, но не обнаружил своего друга. Прошло десять минут, и из леса сверкнул фонарик.

— Ватсон, сначала убедитесь, что вас никто не видит, и после этого пойдите за мной.

Я вступил в Шервудский лес. Холмс повёл меня по дорожке в самую глубь.

— Теперь я могу выложить перед обитателями леса мои рассуждения и проверить их истинность или ложность. Надеясь, я всё понял правильно, тогда меня не выставят как сыщика-самозванца.

Мы дошли до Главного дуба. Действительно, его ветви поддерживались лесами, но теперь леса были сплетены верёвками, став таким образом стенами жилища.

В импровизированном доме была самодельная мебель, на столе стояла спиртовка, а на стенах были развешаны ружья, луки и колчан со стрелами. У входа нас поджидало двое молодцов в военной форме. За столом сидел высокий мужчина, на его гладком лице были светлые армейские усы и проницательные глаза, подозрительно оглядывавшие нас. Когда он понял, что мы и есть знаменитый сыщик и его помощник, его лицо просветлело.

Он встал во весь рост и представился:

— Товарищ Оскар Ньюнс, — после этого он счёл нужным пояснить, — «товарищ» это обращение в социалистических обществах.

Он пожал нам руку.

— Наш девиз следующий: «Робин Гуд умер, но дело его живёт!».

— Если он умер, то существовал. Вы уверены в этом? — осведомился я.

— Теперь это уже не имеет значения.

— Обещаю, что не нанесу вам вреда — ни своими руками, ни руками полиции, — обещал Шерлок Холмс.

— Я рад, очень рад, что у нас есть хоть какой-то единомышленник, — вздохнул Ньюнс. — Теперь выслушайте мою биографию. Родился я в Ноттингемшире, в деревне Готэм…

— Вот как! Ватсон всё-таки оказался прав. Он ведь предполагал, что вы родом из Готэма.

— Да, доктор Ватсон, вы правы. Не ожидал от вас такого попадания в цель. Слушайте дальше. Впрочем, мою жизнь до 35 лет мне рассказывать необязательно, так как ничего интересного вы там не увидите. Когда мне исполнилось 35 лет, то есть 4 года назад, я пошёл в рабочие. А рабочие, как вы знаете, склонны к социализму и не испытывают симпатии к капиталистам. С этим учением, то есть социализмом, я познакомился благодаря русским.

Холмс достал из кармана найденную им страницу.

— Я знал кириллицу, но успел её забыть. Но что это за газета?

— Отличная находка! Наш солдат рассказывал о грибнике, который собирал грибы в нашем лесу, и счёл подозрительным, что тот забрал с собой старый газетный лист, обронённый нами.

— Так объясните нам, что за газета была у вас.

— Среди моих подчинённых есть те, кто стали социалистами ещё раньше меня. Они — последователи Герцена. Так звали российского революционера и писателя. В Лондоне он основал Вольную русскую типографию. Там печатались листки, брошюры, журнал, но речь идёт не о них. Речь идёт о газете «Колокол». Именно так переводится русское слово в заголовке. «Vivos voco» означает «зову живых».

— Я знаю.

— Так вот, в этой газете Герцен обличал российский абсолютизм и требовал освобождения крестьян с землей. Но абсолютизма у нас уже нет, а европейское крепостное право не имело признаков рабства, как в России. Однако именно он, а точнее, его английские последователи, как бы разбудили меня. Мы тщательно сохранили выпуски «Колокола», выходившие до 1867 года, но умудрились намусорить ими, вот благодаря этому вы и нашли один образчик.