Пансионат

«Прикольный дед» оказался высоким энергичным человеком лет пятидесяти на вид. Спортивная фигура, рост выше, чем метр восемьдесят, окладистая борода с хорошей проседью, стрижка «под горшок», продолговатое, несколько иконного типа лицо и смеющиеся глаза. Одет он был в сандалии на босу ногу, сильно тертые джинсы и старую линялую футболку с круглой эмблемой Стэнфордского университета. В руке — дымящаяся сигарета. На левом безымянном пальце обращал на себя внимание запоминающийся массивный перстень из серо-стального метала.

— Вы от берегини? — спросил он после приветствий.

— От кого, простите? — переспросил я, пока передавал пакет с книгами. Облик профессора побудил меня изъясняться на чем-то типа языка Серебряного века.

— От Эли. Она сказала, что вы про нее всё знаете. Она рекомендовала вас как грамотного айтишника. Не посмотрите мой компьютер? Ничего понять не могу — ни одна программа не запускается! Вместо этого открывается белое окно, а там какие-то непонятные значки.

— Позвольте взглянуть… где установлен сей неисправный прибор?

— Проходите… обувь можно не снимать, на улице сейчас чисто, а я всё равно уезжаю завтра вечером. Да, а это у вас всегда такая манера вести разговор, вы просто прикалываетесть, или мой облик побудил к крайней учтивости?

— Последнее. Извините…

— А, ерунда. Вы не первый, знаете ли… Так что с моим компьютером? Жить будет? Может — вирус? Да, я не представился: меня зовут Вилен Николаевич. Батюшка мой, царствие ему небесное, большим поклонником был Владимира Ильича. Прочитал когда-то детский рассказик о дедушке Ленине, и очень ему понравилось, как некий чудик назвал своего сына «Вилен». Ну, вы проходите.

Рабочая комната профессора, где собственно и находился проблемный компьютер, ошеломила меня своим интерьером. Я видел разные кабинеты, и нагляделся всякого. Но тут хотелось не работать, а смотреть по сторонам, долго и медленно ходить по периметру, внимательно разглядывая все вокруг. Две стены заняты стеллажами с книгами, перед которыми, на свободных краях полок стояли разные экзотические диковины. Огромный письменный стол, по-моему, еще девятнадцатого века, люстра из темной бронзы с зелеными стеклами, и совершенно диссонирующее общему стилю современное офисное кресло из натуральной кожи. Особенно меня поразила пепельница на столе — она явно была изготовлена из настоящего человеческого черепа. В подлинности происхождения заготовки изделия сомневаться не приходилось. Foramen magnum и прочие более мелкие отверстия были аккуратно заделаны, а кость несколько сгладилась, потемнела от времени и использования — судя по сигаретному пеплу и паре бычков, пепельница не стояла тут бесполезным украшением.

— Так что там? С моим компьютером?

Я отогнал посторонние мысли и занялся своим прямым делом. Компьютер у профессора оказался очень даже ничего. Шестиядерный камушек на три гигагерца, двадцать четыре гигабайта оперативки, интеловская материнка, двухгигабайтная видюха, два диска по два терабайта, комбинированный пишущий привод… Естественно, Винда последней генерации. Все это великолепие освещалось огромным двухпанельным монитором. По моим скромным прикидкам, такой «компик» в текущий момент мог стоять тысяч сто двадцать — сто пятьдесят. В зависимости от сборщика и продавца. С самим компьютером у Вилена Николаевича все обстояло в полном порядке. Я устранил мучившую его проблему и в двух словах попытался объяснить причину:

— Все нормально, можете работать. Никаких вирусов. Просто кто-то, некий пользователь, управлявший вашим компьютером, установил директиву открывать экзе-файлы при помощи блокнота, вот ни одно приложение и не запускалась. Вместо этого открывался блокнот и показывал содержимое экзе-файла, его коды. Кроме вас, кто имеет сюда доступ?

— Вы меня прямо спасли! — засиял профессор, стряхивая сигарету в то, что когда-то бегало и веселилось. — Сам бы точно не справился, мне же до зарезу надо завтра отправить несколько писем и получить ответы. А здесь сотрудница моя работала. Вообще-то она лихая женщина, она все могла. Сколько я вам должен?

— Вилен Николаевич, а можно так: вы доходчиво расскажете, кто такие эти берегини, и будем считать, что мы в расчете?

— Это вы серьезно? — удивился профессор. — Может — чаю?

— Нет, спасибо. Я более чем серьезен. Должен же я понимать, в кого превратилась моя старая приятельница. Нас, как-никак, связывает многолетняя дружба.

Я вкратце рассказал о своем знакомстве с Элей и то, как она меня спасла от демонов приставших на ночной набережной. Мой собеседник ни о чем не спрашивал, и только иногда молча кивал.

Дослушав мою историю, профессор вдруг основательно задумался.

— Это получится долго. Какие у вас планы на ближайшее будущее?

— Сначала в гостиницу и ложусь спать. Завтра утром сдаю номер, еду на пристань и на «Метеоре» отправляюсь в пансионат на острове, где и буду жить ближайшие недели. Это посередине залива, чуть ли ни у самой эстонской границы. Утром меня должны встретить и отвезти на какой-то тринадцатый причал. Где это и как, без понятия, вот и нужен сопровождающий. Сам заплутаю.

— А я завтра вечером уезжаю со студентами на полевую практику. Предлагаю вариант: читаю вам лекцию про берегинь и иже с ними, а потом вы опаздываете на метро и придется вам тормозить кого-нибудь частника. Сейчас уже одиннадцать. Согласны на такой расклад?

— Нет проблем, доберусь как-нибудь, — кивнул я. — Обычно перед метро ночью всегда стоят какие-нибудь такси и частные извозчики… — и тут вдруг вспомнил о диктофоне. — Извините, Вилен Николаевич, а можно запишу вашу лекцию? Тема очень интересная, а студенты и так, небось, без диктофона на лекции не ходят.

— Пишите, конечно. Буду, как говорили в позапрошлом веке, весьма польщен. Хотя, всё, что вы тут услышите, и так можно прочитать в двух моих монографиях — «Языческая Русь: опыт сравнительно-исторического анализа», и «Нéжить: правда и вымысел», которые недавно какая-то… м-м-м… добрая душа выложила в интернет.

— Выложили для всеобщего доступа просто так, с нарушением авторских прав? Без вашего согласия?

— Конечно — без! Впрочем, мне на пиратов грех жаловаться. Если б не они, такого количества читателей у меня никогда бы не возникло. Вообще считаю, что от литературных пиратов больше пользы, чем вреда. Тут недавно вывешивалось в сети длинное и полное стенаний открытое письмо. Как это у нас принято — Президенту. Не больше, и не меньше. Письмо было от бедных несчастных писателей, замученных пиратами и нечестными читателями, которые, вместо того, чтобы пойти в книжный магазин, и отдать рублей триста-четыреста кровных за книжку в твердой обложке, бесплатно скачивают тексты с пиратских сайтов типа Флибусты. А писатель, если и напишет в поте лица своего две книги в год, то имеет с этого, дай бог, три-пять тысяч в месяц, на которые не то, что жить, помереть нельзя. Можно подумать, что вот возьмет президент, прочитает письмо, кому надо позвонит, указ издаст, и все будет в шоколаде. Пиратские сайты закроют, самих пиратов запретят, а нечестных читателей зачистят. Ага, щаз! Делать ему больше нечего, нашему президенту. Если захотите, то можете посмотреть потом оригинал письма, а я скажу вот что. Про гонорары писателей и доход, кстати, верно. Только на книжные гонорары у нас существовать невозможно. Раз некий писатель хочет жить лишь на авторские, то он или очень крут, поскольку ему сильно повезло в этой жизни, или его экранизировали с успехом, перевели и издали буржуи, или он большой оптимист. Или работает главным редактором, журналистом, колумнистом или еще кем-то в периодике, но это уже совсем другая история. Малоизвестный автор, который желает получать за свои книги много денег и пишет ради этого, скорее всего, не получит ни копейки. Естественно, бывают варианты и случаются исключения, но схема такова — писатель пишет просто потому, что не писать не может. И дело не в том, что он срывает с этого кайф (тогда он уже графоман, лечению не подлежащий) а потому, что не писать ему плохо. Это как с зубными врачами. Вы хоть раз в жизни ходили к стоматологу? И как вам это? Понравилось? Тогда почему ходили? А, больно, плохо вам было? А в зубном кабинете хорошо? Тоже плохо? Потом стало легче, когда ушла боль? Вот с писательством примерно так же бывает. Поэтому если вам платят в среднем три-пять тыр ^[5] в месяц за ваши труды, благодарите судьбу, не гневите богов и не ропщите. А то еще хуже будет. Кстати, недавно умерший мой друг, никогда не заморачивался по поводу скачиваний своих книг, а сам выкладывал их в сеть, когда договор заканчивался. И жил не то, чтобы богато в этой своей деревне. Ему и надо-то было, чтоб его не трогали, ну и денег чуток на прожитье. Настоящий был мужик, правильный.