Возвращение доктора Фу Манчи

— Смит, — сказал я, нарочито цедя слова, — вы обращаетесь со мной, как с мальчишкой. Готов согласиться, что я безнадежный тупица. Но скажете вы мне наконец, черт вас подери, кого проклятый китаец таскал в мешке, кого он выпустил из него на беднягу Форсайта… Впрочем, это то самое, что вам утром удалось поймать с помощью молока и тюрбо?.. Так… И за тем же самым была послана Карамани со своими…

Я замолчал, физически ощущая приближение разгадки.

— Ну, ну! — подбадривал меня Найланд, шаря лучом фонарика слева от нас — Что же у нее было в корзине?

— Валерьянка, — ответил я чисто механически.

Луч наконец-то нащупал того, кого мне удалось уложить из пистолета. Это был… огромный черный кот!

А Смит уже, видимо войдя во вкус лекторской работы, продолжал, как по-писаному:

— Вы, конечна же, знаете, дорогой друг, что за валерьянкой кот пройдет огонь и воду. Однако сегодня утром мне пришлось прибегнуть к молоку и рыбе. Я узнал кошачьи следы под деревом и сразу подумал, что если кота выпустили, то он должен находиться где-то поблизости, возможно здесь же, в кустах. Мне удалось выманить его на приманку, хотя животное было очень испугано, и застрелить.

Как я уже говорил, этот желтый дьявол интриговал людей своими фокусами с горящей лентой. Человек подходил к вязу по тропинке, над которой нависал огромный сук с этим грязным китаезой. Когда жертва оказывалась точно под ним, тот ухал совой, человек задирал голову, и на него тут же летел кот.

— Ну и… — начал я, все еще ничего не понимая.

Смит склонился над убитым животным.

— Обратите внимание, когти зверюги покрыты каким-то черным блестящим раствором. Только Фу Манчи знает его компоненты. Зато, Петри, мы с вами знаем, как он действует.

ГЛАВА VII

ПОЯВЛЕНИЕ МИСТЕРА АБЕЛА СЛАТТЕНА

— Я не сужу вас, — оборвал Найланд Смит. — Но хочу знать, удовлетворит ли вас, положим, тысяча фунтов стерлингов за то, что вы покажете нам убежище Фу Манчи? Причем деньги будут выплачены независимо от того, найдем мы его там или нет.

Абел Слаттен пожал плечами и поспешил вернуться в кресло, с которого он только что вскочил. Он устроился поудобнее, положив шляпу и трость на мой письменный стол.

— Небольшой контрактик черным по белому? — переспросил он вкрадчиво.

Смит поднялся со своего плетеного кресла и, склонившись над столом, подписал бумагу моей авторучкой.

Пока все это происходило, я исподтишка наблюдал за нашим гостем. Он сидел, откинувшись в кресле, его тяжелые веки были опущены. Этот грузный мужчина был вычурно и безвкусно одет, тщательно причесан и к тому же поигрывал моноклем, который шел ему, как корове седло. Говорил он с американским акцентом.

Когда Слаттен шевелил правой рукой, на среднем пальце ослепительно сверкал огромный карбункул. Кожа на лице и руках вся была в синих прожилках — свидетельство того, что сердце у него не в порядке.

Смит продолжал скрипеть пером, а я бросил взгляд на трость Слаттена. Это была любопытная вещица, вероятно индийского происхождения, из темно-коричневого с прожилками дерева, поразительно напоминающего рисунком змеиную шкуру. Ручка трости оформлена подобающим образом, в виде головки змеи с камешками вместо глаз. Работа была выполнена с каким-то пугающим реализмом.

Смит подвинул бумагу Слаттену, тот с фальшивой небрежностью пробежал ее глазами, затем аккуратно сложил и спрятал в карман. Я указал на трость и спросил:

— Антиквариат?

Наш гость, чья физиономия излучала удовлетворение, которое он по привычке тщетно пытался скрыть, кивнул и взял трость в руки.

— Ее сделали австралийские аборигены, доктор, — отвечал он, — а подарил мне один клиент. А вы думали, она индийская? Почему-то все так думают. Но это не просто трость. Это талисман.

— В самом деле?

— Клянусь. Прежний хозяин приписывал ему магическую силу. По-моему, он предполагал, что это один из упомянутых в Библии посохов…

— Хм, посох Арона? — высказал предположение Смит, бросив беглый взгляд на трость.

— Что-то в этом роде, — молвил Слаттен уже стоя и, по-видимому, собираясь нас покинуть.

— Мы будем ждать вашего звонка, — сказал на прощанье мой друг.

— Я позвоню завтра, — был ответ.

Смит вернулся в свое плетеное кресло. Слаттен откланялся и направился к двери. Я позвонил горничной, чтобы она его проводила.

— Если принять во внимание важность его предложения, — заметил я, когда дверь захлопнулась, — вы не очень-то были любезны с нашим гостем.

— Я не собираюсь поддерживать с ним какие бы то ни было отношения, — отвечал мой друг. — Однако в борьбе с Фу Манчи все средства хороши. У этого Слаттена — паршивая репутация… Даже для частного сыщика она слишком паршивая. Он ничем не лучше самого банального шантажиста…

— Как вы это узнали?

— Очень просто. Я позвонил своему другу Веймауту в Скотланд-Ярд, и он посмотрел его досье.

— Зачем?

— Я понял, что Слаттен проявляет слишком уж живой интерес к нашему делу. С другой стороны, несомненно, что у него есть какая-то связь с нашими китайцами. Удивляет меня только одно…

— Вы что же, думаете…

— Да-да, Петри, еще как думаю. Нет такой низости, до которой этот человек не мог бы опуститься.

Нет никакого сомнения, Слаттен знал, что этот сухощавый и остроглазый британский инспектор для розыска зловредного китайца наделен исключительными полномочиями. Степень общественной опасности, которая проистекает от этого китайца, столь велика, что даже мы не отдаем себе отчета в ее истинных масштабах. И, прекрасно понимая все это своим безошибочным семитским инстинктом, он тем не менее решил превратить все это в Эльдорадо собственного пользования. Получать и тут, и там.

— Вы думаете, он может опуститься до того, чтобы стать агентом Фу Манчи? — спросил я, совершенно ошеломленный.

— Не думаю — знаю! Если Фу Манчи хорошо ему заплатит, он будет ему служить так же, как и любому другому. Досье этого человека — как грязная простыня. Слаттен, конечно же, вымышленное имя. На самом деле фамилия его Пипли, лейтенант нью-йоркской полиции, был уволен за какие-то сомнительные махинации в Китайском квартале.

— Китайском?

— Да, Петри. Поначалу я тоже удивился совпадению. Несомненно одно: он умный мошенник.

— Так что же, будем ждать его звонка?

— Конечно, но я не собираюсь ждать до завтра.

— То есть?

— Я предлагаю нанести неофициальный визит мистеру Абелу Слаттену сегодня же ночью.

— В его контору?

— Зачем? К нему домой. Если, как я подозреваю, он хочет заманить нас в ловушку, то обязательно поторопится нынешней же ночью отрапортовать о своих успехах хозяину.

— Тогда мы должны его выследить!

Найланд Смит встал и скинул свою поношенную охотничью куртку.

— Его уже выслеживают, — ответил Смит со своей характерной, но редкой улыбкой. — Два парня из Си-Ай-Ди наблюдают за домом круглосуточно.

Такие сюрпризы были очень характерны для методов моего друга.

— Кстати, — заметил я, — вы утром были у Элтема. Насколько я знаю, его скоро выпишут. Где же ему…

— Не бойтесь за него, Петри, — перебил Смит. — Его жизни больше не грозит опасность.

— Не грозит? — Я вытаращил глаза.

— Вчера он получил письмо, написанное по-китайски, на китайской бумаге, запечатанное в обыкновенном почтовом конверте с лондонской маркой.

— Ну и что?

— Насколько я могу перевести с китайского на английский, написано там примерно следующее: «Несмотря на ваши усилия сохранить инкогнито своего корреспондента в Китае, мы его рассекретили. Он действительно оказался мандарином, но из презрения к предателю я не хочу называть его имя. Четыре дня назад мы его казнили. Кланяюсь вам и желаю скорейшего выздоровления. Фу Манчи».

— Фу Манчи?! Наверняка это его новая ловушка.

— Напротив, Петри. Фу Манчи неискренне никогда не писал бы по-китайски. К тому же, чтобы разрешить сомнения, я послал запрос и получил вот такой ответ сегодня утром: мандарин Ен Сун Ят был убит в своем саду в Наньяне на прошлой неделе. Такая вот телеграмма…