Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  - Становище Дэнджеров должно быть совсем рядом, - сказал Ури, - мы вечно ошиваемся рядом с водой, а в этом сезоне мы собирались откочевать именно сюда.

  Деревня, платившая дань кочевникам на постоянной основе, выглядела убого и бедно и состояла из нескольких десятков мазанок. Староста, немолодой худощавый мужчина с редкой растительностью на лице, встретил Ури с трепетом. Он рассказал, что Дэнджеры решили, что их президент погиб в запретных землях и собирались перед весенним байкфестом выбрать нового предводителя.

  - Не дождутся! - усмехнулся Ури. - А теперь дайте нам что-нибудь пожрать!

  Наскоро перекусив вяленой рыбой и узнав, где сейчас находится становище Дэнджеров, путники продолжили путь на север вдоль речки, выходящей из озерца. Юл догадался, что деревня стоит не на озере, а скорее на затоне невероятных размеров. Впрочем, в данный момент это было совсем несущественно. Вскоре на горизонте появились шатры и стада лошадей. Ури и Хона оживились, глаза их засветились неподдельным счастьем. Они возвращались домой.

  Навстречу путникам выехал отряд кочевников. Возглавляли его совершенно лысый байкер, не удосужившийся надеть шлем, и воин с роскошными усами, свисающими с подбородка. Юл узнал двух друзей не разлей вода: Ижа и Крайда.

  - Йенг мне в глотку! - проорал Иж. - Это же наш президент! Только посмотрите! Одет весь в металл!

  - Три йенга мне в глотку! - захохотал Крайд. - Ури, мы уж думали, ты отбросил протекторы! А ты живой! И дочуру нашел!

  Ури и Хона рассмеялись, поскакали навстречу соплеменникам. Начались долгие объятия и рукопожатия, сопровождаемые похабными шуточками и непристойными жестами. Юл наблюдал за излияниями радости немного отстраненно, но чужим себя не ощущал. Завтра он станет байкером, а послезавтра вместе с женой отправится в родную Забытую деревню. Он точно знал это, хоть остальные и придерживались иного мнения.

  Вечером, когда дневная суета от радостной встречи поулеглась, возле шатра вайс-президента Чепеля Рассудительного был разведен большой костер. Чеп, сорокапятилетний воин с огромной проплешиной на голове, тонкими губами и большим прямым носом, почти целый год исполнял обязанности главы клана. Теперь он сидел с окаменевшим в почтительном внимании лицом и, как и другие кочевники, слушал рассказы Ури, Хоны и Юла об удивительных похождениях, об обилии непуганой дичи в широком устье Пагуби, о растворении останков Скальпеля Косноязычного и последующем за этим яростном шторме, об обычаях богопольских баггеров, подмявших под себя местное бычье, о племени Степных Псов, добывающих металл из развалин, о Ростове, где дома древних скорбно воют и истощают души живых, и о Тагане, где лестницы уходят в море.

  Люди слушали. Те, кто был постарше, ухмылялись, качая головой, мол, в свое время и не такое видели, а парни и девушки то и дело косились на Юла и Хону, которые сидели вместе, закутавшись в одно большое шерстяное одеяло. И в юных сердцах номадов вспыхивали зависть и восхищение. Они тоже жаждали подвигов.

   Когда путники поведали о своих приключениях, настал черед Чепа Рассудительного рассказать о том, что произошло в отсутствие предводителя. Вайс-президент вел речь о совершенно неизвестных Юлу людях. Внимание привлекли лишь упоминания об Авасе, Кавасаки Стальном, который когда-то хотел отрезать ухо парню и сейчас отсутствовал, поскольку уехал по каким-то делам в клан Вилсов, да о род-капитане Файеров Рексе, Хорексе Неустрашимом, который этой зимой встретил в поле черного вердога, посмотрел ему в глаза и не был зачарован. И все это благодаря мальчишке-колдуну. Взгляды номадов устремились на Юла, и тот пообещал, что заговорит от отродий степных кошмаров любого, кто пожелает.

  Но более всего Юлу запомнился рассказ о Чезете Хмельной, связанной любовным побратимством с погибшем в бою Виром Златоруким. Женщина, узнав о смерти возлюбленного, закрылась в своем шатре и не покидала его два дня. А потом ранним утром вышла на воздух с распущенными волосами, оседлала байка и, заявив, что Вир зовет ее гоняться наперегонки, ускакала в степь. С тех пор ее никто не видел. Однако среди номадов и подвластных селян ходят слухи, что иногда в ясную погоду слышится рык и чудится, будто седовласый мужчина и чернокудрая женщина мчатся по степи около самого горизонта. Иногда они скачут на четвероногих байках, а иногда едут на двухколесных самодвижущихся машинах.

  Хона, слушая историю о Чезете Хмельной и Вире Златоруком, все сильней прижималась к Юлу, положив голову ему на плечо...

  На следующий день Юла посвятили в байкеры. Переход через Малую переправу оказался не таким уж и сложным. Парень встал напротив Ури, и президент в присутствии всего клана принялся торжественно произносить судьбоносную балладу древних, ту же самую, что Хона декламировала на многоэтажке в Ростове. Правда, на этот раз все обошлось без надрезания ладоней и смешивания крови. И слова немного отличались. Совсем чуть-чуть.

  Хона говорила: "Если ты будешь со мной рядом, силам беды не сбить тебя с ног", а Ури: "Если ты будешь с нами рядом, силам беды не сбить тебя с ног".

  И еще номады периодически выкрикивали: "Сила твоя в том, что ты есть! Сила твоя в том, что ты здесь!"

  Юла нарекли Эрром, Феррари Беспроигрышным из клана Дэнджеров.

  После посвящения был устроен небольшой пир, номады расположившись на шкурах прямо под открытым небом. Весна в степи не располагала к пищевым излишествам. Кочевники ограничились прошлогодней печеной картошкой, кумысом и ржаными лепешками. Тут-то Юл и преподнес неприятный сюрприз. Он не дотронулся до еды и даже не подошел к столу, а, изображая смущение, сказал:

  - Братья и сестры! Теперь вы ведь мне братья и сестры! Я счастлив, что стал байкером, я готов служить вашему клану и всему племени, но меня гнетет кое-что. Я совсем забыл об одной вещи, которую я и Хона должны рассказать вам. Ведь ни у меня, ни у нее не может быть секретов от байкеров.

  Юл внимательно оглядел кочевников.

  - Ну, не томи! - проворчал Ури. - Говори, что там у тебя!

  - Я вынужден это сказать, я должен быть честен с вами! В Запагубье, в МЭЦ-18 мы съели зайца, добытого выродками. Мы осквернили себя запретной пищей и, боюсь, теперь вынуждены уйти на целый оборот небесного колеса очищаться от скверны. Мы не имеем права жить среди байкеров и подвластного бычья, а потому мы вынуждены уйти за пределы владений семи кланов. Мне очень жаль, что так получилось. Я только что вспомнил об этом. Должно быть, небесный стальной конь Харлей Изначальный попустил мою забывчивость...

  - Ни хрена тебе не жаль! - взревел Ури и грузно поднялся.

  - Папа! - вскрикнула Хона. - Это правда, мы съели зайца. Я сама только что вспомнила об этом!

  - Поэтому мы вынуждены покинуть вас завтра, братья и сестры, но не стоит волноваться, я знаю место, где мы будем в безопасности, - Юл посмотрел спокойным и, возможно, даже слегка насмешливым взглядом на Ури.

  - Баггерхелл! - выругался президент. - Если бы ты не был байкером моего клана, если бы ты не был мужем моей единственной дочуры, если бы ты не был отцом моего будущего внука, я бы тебя убил, Эрр! Неп был прав, надо было тебя назвать не Беспроигрышным, а Хитрожопым!

  Против обычаев не попрешь, и как бы Ури не ярился, он, в конце концов, успокоился, а байкеры даже похвалили паренька за смелость. Ведь если бы Дэнджеров постигло какое-нибудь несчастье, они даже не поняли бы из-за кого. Небесный Харлей любит отважных и, вполне возможно, проявит милость к Юлу, нареченному Эрром, к его жене Хоне и ко всему клану. Правда, заговор Великого Плацебо Юл так ни на кого и не наложил, поскольку номады опасались, что вместе с колдовской силой к ним может перейти и частичка проклятия.

  Юл и Хона переночевали в небольшой палатке, недалеко от становища.

  - Все-таки ты редкая скотина! - сказала девушка. - Хоть и колдун, но все же мерзавец!

  - Но ты ведь тоже теперь колдунья, - возразил Юл, - помнишь, ты говорила, что силы приходят не извне, а зарождаются в тебе самой?