Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

Человек согласно кивнул:

- Но почему именно Лилит? И где доказательства, что именно люди занесли их на остальные планеты Ромба? Возможно, все четыре планеты контактировали между собой и раньше.

- Из этого следует, что микроорганизмы Вардена должны существовать на всех четырех планетах, – заметил компьютер. – Но эксперименты показывают, что это за пределами их возможностей. Кроме того, остатки деревьев не разрушались мгновенно, как на Лилит, и это неоспоримо свидетельствует о том, что раньше этих микроорганизмов здесь не было.

- Свидетельствует, свидетельствует... Ничего это не свидетельствует. Что известно об образцах растений, взятых с Лилит, а?

- Мне необходимо сделать запрос. Все образцы погибли, но тому есть множество отнюдь не мистических объяснений. Обзорное исследование местных планет не выявило ничего необычного. Многие растения оказались нейтральны к микроорганизмам и существующей биосфере; и хотя взятые с Лилит экземпляры погибли в первую очередь, то же самое в течение двух суток произошло и со всеми остальными. Это был нормальный и ожидаемый результат. Невозможно лабораторно смоделировать абсолютно все условия, существующие в естественной среде. Кроме того, ваше утверждение теперь уже недоказуемо – микроорганизмы Вардена заполонили все четыре планеты, и тут уж ничего не поделаешь.

- Однако это вполне правдоподобная и интересная гипотеза.

- Почему же? Если предположение о космическом происхождении микроорганизмов Вардена верно, а оно вполне логично и кажется наиболее справедливым, то они могли попасть на любую из четырех планет. То, что они оказались на Лилит, еще ничего не доказывает.

- Ну да, – пробормотал человек про себя. – Ну да, конечно... – Он поднялся с кресла и подошел к приборной панели. – Кто теперь?

- Харон.

- Жаль. Я предпочел бы Медузу. Мне кажется, что подтверждение моей теории находится именно там, а возможно, и дальше. Харон, по-моему, ничего не добавит к уже имеющимся фактам.

- Вы уверены?

Человек остановился и зачем-то огляделся. Черт, неужели он трусит?

Медленно повернувшись, он уселся в командирское кресло и устроился поудобнее. С панели управления выдвинулся шлем-зонд, и он осторожно надел его на голову. Теперь его мозг стал частью огромного компьютера; начался прием полученной с Харона информации.

Некоторое время он плавал в тумане полугипнотического забытья, но постепенно в мозгу стали, как и раньше, формироваться расплывчатые образы. Они становились все более и более определенными, ясными, вытесняя его собственные мысли. Наркопрепараты и маленькие нейронные зонды сделали свое дело – его личность уступила’ место новой, в корне отличной от прежнего “я”.

- Агент готов к докладу, – сообщил компьютер, направляя команду глубоко в мозг.

Проходя через управляющий компьютер, передаваемая информация преобразовывалась, сортировалась и классифицировалась, превращаясь в связный рассказ.

Включились записывающие устройства.

Человек в кресле осторожно откашлялся. Потребовалось больше трех часов, чтобы невнятное бормотание превратилось в осмысленную речь. Компьютер терпеливо ждал, пока человеческий мозг переварит невообразимые массивы информации.

Немного погодя повествование началось.

Глава 1

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ

После разговора с Крегом мне предоставили несколько дней на обустройство своих личных дел – это оказалось весьма непросто, – а затем направили в клинику Службы безопасности Конфедерации. Я бывал здесь не раз, но никогда не помнил, зачем. Тамошние специалисты программировали агентов к предстоящей операции и восстанавливали их сознание по завершении ее, но наша деятельность имеет свою специфику. Я бы назвал ее еверхлегальной, ибо просто “легальная” подразумевает откровенную уголовщину, и многие наши подвиги до сих пор остаются слишком животрепещущими, чтобы разглашать их. Во избежание этого мозг агента, как правило, подвергается информационной чистке.

Кому-то такая жизнь, когда не знаешь, где был и что делал, покажется довольно странной, но у нее есть и свои преимущества. Никакому потенциальному врагу не придет в голову требовать сведений от человека, страдающего амнезией, и вне службы вам ничто не угрожает. Конечно, порой возникают определенные неудобства, но они сполна компенсируются практически неограниченными финансовыми возможностями агента Конфедерации и организованным для него комфортом. Я останавливался в самых роскошных отелях, обедал в лучших ресторанах, безудержно развлекался, – и это помогало мне сохранять форму. Я наслаждался каждым мгновением и за исключением обязательной переподготовки четырех- или шестинедельных курсов, напоминающих курсы общей военной подготовки, только более грязные и жестокие, – вел жизнь богатого повесы, далекого от житейских проблем. Собственно, цель этих регулярных занятий как раз и состояла в том, чтобы проверить – не размягчились ли ваши мозги и воля от сытого и слегка бестолкового времяпровождения. Вживленные датчики бдительно следили за состоянием вашего организма и определяли момент, когда необходимо хорошенько встряхнуться.

По перевести я частенько удивлялся крайней изощренности системы встроенного контроля за здоровьем. Казалось, целый штаб Службы безопасности неусыпно следит за моими дебошами и готов в любую минуту меня одернуть, но со временем я научился не обращать на это внимания.

Так что жизнь агента была прекрасной и беззаботной. Да и не только агента. Обитатели наиболее цивилизованных планет тоже оснащались подобными датчиками, только, вероятно, менее сложными – а как же иначе развитая цивилизация может контролировать своих подданных, не забывая при этом о гуманизме и правах личности?

Впрочем, наше руководство понимало, что механическое уничтожение информации – вещь крайне непрактичная: даже самому совершенному агенту необходимо учиться на собственных ошибках и накапливать опыт. Поэтому, когда наступала пора отправляться на очередное задание, вас первым делом посылали в клинику, где быстренько возвращали в мозг все, что временно в нем отсутствовало. Вот теперь вы были готовы сполна исполнить свой долг.

После такой процедуры мне всегда было не по себе – а я знал, что на сей раз процесс пройдет на гораздо более глубоком уровне. Дело не ограничится простым восстановлением памяти: во мне будет жить информация о других личностях, и не только об их сознаниях, но и о физиологии, то есть достаточно скрупулезная, чтобы я в случае необходимости мог стать любой из них.

Каковы же будут они, четыре новых версии моего “я”? Что будут любить? Что – ненавидеть? Все они скорее всего рождены на какой-нибудь из еще нецивилизованных планет, обитатели которой пока не успели подвергнуться полной стандартизации во имя полного равенства. Наверняка эти люди – уроженцы самых дальних границ, шахтеры, торговцы или пираты, – одним словом, те, без которых культурная экспансия совершенно невозможна. Такие люди еще обладают индивидуальностью, уверенностью в себе, творческими способностями – короче говоря, всем, без чего нельзя выжить в сложнейших ситуациях, с которыми они сталкиваются постоянно. Наше идиотическое правительство с радостью истребило бы эти неординарные личности, но, к счастью, в результате прогрессирующей уравниловки оно и само в достаточной степени деградировало, утратив необходимые для этого волю и неукротимость.

В этом, собственно, и крылась основная причина создания резервации на Ромбе Вардена. Многие первопроходцы настолько выбивались из общей массы, что одним своим существованием ставили под угрозу безопасность и стабильность цивилизации. Ситуация осложнялась еще и тем, что личность, способная разорвать устоявшиеся социальные устои, должна обладать мощным интеллектом, а значит, бороться с ней просто некому. Ромб служил весьма эффективной ловушкой для подобных индивидуумов и одновременно позволял им сохранять творческие способности. Благодаря неусыпному дистанционному контролю Конфедерация то и дело черпала что-нибудь ценное из этого неиссякаемого источника идей и открытий.