Fly (СИ)

- Неплохо, паучок. Сейчас - совсем неплохо.

- "Индекс - четырнадцать" - вы сошли с ума? Зелененькие человечки в летучей миске привиделись?

- Хорошая идея. Так и буду говорить на разборке по поводу твоей трагической… А- а!

Осведомляясь относительно психического здоровья собеседника, Дубтах разблокировал мазер и как раз пустил его в ход. "Индекс- четырнадцать" валился в воду. Ну вот и все. Соискатель потонет, и никакое расследование никогда в жизни не выявит, почему он вдруг так резко посыпался в океан. Дубтах разогнал "Утренний Ветер" по элементарной прямой, чтобы пройти только тремястами метрами левее того места, куда имеет приводниться "четырнадцатый"… И в точно рассчитанный миг, ни раньше, ни позже, беспомощно валящийся в воду "К - 21" вдруг ожил и ринулся на него… Еще одна ближнего радиуса действия пакость, - наверное, - "R - 89", - метнулась к нему с неожиданностью выпада кобры, но адреналин уже (или - еще?) гудел в его крови, секунды, как и обычно у него в подобных случаях, - растянулись безразмерными кальсонами, а минуты вовсе стали чем- то безграничным. Делая то, что нужно, он в то же время отстраненно думал, что сегодня, будучи всецело обязан своим рефлексам, никак не заслужил хорошей оценки за ум. Хорошую, можно сказать - блестящую оценку он заслужил за безмозглость. Хотя, - каким это способом умудрился уцелеть неизвестный, если мазер достоверно сработал? Такие отвлеченные мысли получили доступ в его смятенную и замороченную голову только потому что безымянный знакомец его бросился на него, в общем, на встречном курсе, а он - тут же ускорился, и потому, до тех пор, пока наш нежданный попутчик не развернется, расстояние между ними только увеличивалось, причем усилиями сразу двух двигательных установок.

- Спасибо, - раздался эфирный голос, - до того, как ты проделал это, у меня еще оставались сомнения. Завалил бы, а потом, глядишь, совесть замучила бы… Какая хорошая вещь, но вот незадача, - кстати, я у тебя на хвосте и далеко ты у меня не улетишь… Так вот, - машина у меня хитрая. На нее эти твои штучки не действуют… Это - судьба, а с судьбой, знаешь ли, - не спорят. Хватит уже, паучок, поворачивайся… Прими положенную порцию честно, как положено мужчине.

Голос был, по общим меркам, - крайне флегматичный, но Дубтах всеми до предела обострившимися чувствами чуял, что хозяин голоса - находится в состоянии предельно возможного для него возбуждения. И, шутки- шутками, а разворачиваться действительно надо. Обидно конечно, когда враг рассказывает тебе, какой форс-мажорный ход ты сейчас совершишь… Но - ладно. Пусть получит маленькое удовольствие. И он, уже вполне сознательно и невынужденно, закрутил в ночном небе такое, что нечего было и думать в него попасть хоть из чего- нибудь. Он крутился размашисто, без особенных перегрузок, но перемещаясь каждый раз в совершенно неожиданном направлении, внешне - совершенно хаотично, следом пьяной гусеницы. При этом он даже не пытался занять позицию, удобную для атаки.

- Боеприпасы забыл захватить?

Он - молчал.

- На этот свой агрегат понадеялся?

Он - молчал.

- Головка, - в Эфирном Голосе отчетливо почувствовался оттенок зевка, - не закружится за всей за этой каруселью?

Он - молчал, упорно продолжая свое, и неизвестный виртуоз никоим образом не мог занять относительно него вообще никакой позиции. Вот уж это было совершенно немыслимо.

- Так что, - продолжал Возбужденный Флегматик, - у тебя и впрямь нечем стрелять?

- Почему - нечем? Я просто поберегу его до того момента, когда у тебя кончится горючее. А когда ты рванешь домой, - по элементарной прямой, соратничек! - я успею к твоей посадке. Вот тогда-то мне и пригодятся боеприпасы. А голова у меня не закружится. Спасибо, конечно, за заботу.

Периодически он делал вид, что собирается этак неожиданно и предательски напасть, - чтобы напарник не скучал, - а потом менял демонстрируемое намерение. Сложилась ситуация классического пата, с той лишь разницей, что этот пат - непременно все-таки кончится. И тут запел вызов кодированной связи. Дубтах - с удовольствием переключился на нового абонента, потому что с ночным упырем, явно покинувшим какую-то могилу из могил, лежащих под этим небом, ему было не о чем разговаривать. Кто-то из них непременно должен был сгореть этой ночью, потому что единственное, чего не бывает при встрече на высшем уровне косы с камнем - так это ничьей. Вот и тут не будет. Программа-декодер - сработала, и он услыхал несколько неуверенный голос:

- "Индекс - двадцать два" - со сколькими гроссмейстерами вам приходилось встречаться?

- Я слушаю.

- Тогда назови имя Храма.

- "Со оз-Кранхаи".

- У тебя, кажется, проблемы?

- Небольшие. Всего-навсего псих в модифицированном "Керле", который упорно пытается меня убить.

- Так ты высказываешь желание, чтобы тебе помогли?

- Да уж неплохо было бы. Вы где? Я никого, кроме этого вот, поблизости не вижу.

- Это потом. Ты попробуй как-нибудь его вытянуть.

- Сам вытянется. Ты еще увидишь его, улепетывающим во весь опор.

- Вас понял. Рагн.

- Рагн пока…

Он отключился, и Эфирный Голос ночи, полный холодного, тягучего безумия тут же вернулся к нему:

- … потому что, как только я увидал этакую мерцающую машинку, то сразу же догадался, что это мой паучок вышел на охоту. Не мог не выйти…

А ночь уже почувствовала некоторую неладность происходящего, ночь обеспокоилась, и теперь множество голосов в великой путанице пытались выяснить как у самих фигурантов, так и друг у друга природу происходящего. Но двое главных действующих лиц во всяком случае не были заинтересованы в общении с кем-либо еще, а остальные (кроме одного) - сами ничего не знали. Так или иначе, - этот опасный пат не мог затянуться надолго, он должен был так или иначе кончиться. Потому что, каким бы психом ни был его ночной партнер, дураком он не был во всяком случае. Рано или поздно кончится горючее, либо, разобравшись более-менее в сути происходящего, кто-нибудь со всей решительностью вмешается в действие спектакля. До сих пор, просто ради того, чтобы держаться поблизости от беспорядочно кувыркавшегося "Утреннего Ветра", неизвестный на своей скоростной машине изображал собой челнок, пересекая окрестности акробатического действа в каком-нибудь направлении, потом - разворачивался тем или иным способом и так же, практически по прямой, тяжеловесной пулей летел обратно. Вдруг, на очередном рейде, "К - 21" ускорился на полном форсаже и рванулся прочь, стремясь к моменту посадки быть как можно дальше от страшного врага… Если тот, конечно, не соврал, и у него действительно есть какие-нибудь боеприпасы. Мгновенно, будто только этого и ждал, Дубтах бросился в погоню. В этой игре как будто бы не оставалось места хитростям, и две машины неслись через ночь по элементарной прямой, словно связанные невидимым канатом. Только растягивался, удлинялся постепенно невидимый канат. Ничто не дается даром, в том числе сверхманевренность, крайняя, мягко говоря, малозаметность и громадный радиус действия: у налетчика скорость была выше. Но не настолько все-таки, чтобы уйти с концами и безопасно сесть. Неужто же у Нашего Безымянного Друга под четырнадцатым индексом ничего не сыщется за пазухой… Быть того не может… Сам не зная - почему, он был напряжен и насторожен даже больше, чем этого требовали обстоятельства. Экран расцвел белесой зеленью, став похожим на рябое лицо. И все?!! Он и не знал, что это устройство для постановки пассивных помех до сих пор состоит на вооружении. Стоп! Что- то какой- то уж больно странный фон у этих ярких сполохов, - это интересное примечание он сделал, отключая двигатель, закрывая жалюзи и роняя "Утренний Ветер" сразу метров на триста пятьдесят. Картинка для учебника, который он когда-нибудь, - ей-же-ей! - непременно напишет: чертова куча "ведьминых кудрей", летящая прямо в морду. Вид с э-э- э… этой самой морды. В коктейле из алюминиевого конфетти. Какой же ты, сука, хитрый. Это ж меня могло, на такой скорости, даже при закрытом двигателе порезать на ломти… Так или иначе, - он увеличил разрыв. И, кроме того, кто же может дать мне гарантию, что у него нет еще парочки таких же? Пожалуй, - никто не может. Так что, в дополнение ко всему, еще и держаться придется с осторожностью…