Дар синего камня. Дилогия (СИ)

– Нет.

– Тогда прекрати выпендриваться! Неужели непонятно: вчера тебе очень крупно повезло. Но везение – девка непостоянная. В общем, так: с этого момента ты беспрекословно подчиняешься Константину. Его я наделяю ВСЕМИ отцовскими полномочиями. Даже если захочет тебя выпороть – значит, так тому и быть.

– Выпороть? – усмехнулась девица. – Это в каком смысле?

– Не в том, какой вкладываешь ты. Ремнем по заднице. Да так, чтобы сесть потом три дня не могла!

Не совсем представлял себе, как смогу это сделать. Женщины этого мира до сих пор оставались для меня нереальными созданиями, и насилие в отношении них воспринималось как святотатство. Хотя умом понимал, Анфисе действительно нужна хорошая порка. Она ведь из отца веревки вьет.

– Папа, ну разве можно так с любимой дочкой? – тоном капризной маленькой девочки спросила Анфиса, сменив тактику. – Ты меня в рабство сдаешь?

– Да.

– Сексуальное?

– Кто про что, а вшивый – про баню. Прекрати, иначе сейчас сам сниму ремень и прямо тут начну воспитывать. Понимаю, что слегка опоздал, лет эдак на пятнадцать, но ничего, лучше поздно, чем никогда. Костя, ты меня понял? Пока не передашь эту лошадку в другие руки, спуску ей не давай. Гонорар твой в связи с этим заметно вырастет, не сомневайся. Видишь, любимая дочка, какие из-за тебя расходы?

– Мы, красивые женщины, во все времена ценились на вес золота, – ответила та, которая, по моему твердому убеждению, еще ни одной копейки сама не заработала.

– Господин Мелехов, насколько я понял, вы наделяете меня полномочиями применять любые – как моральные, так и физические – меры воздействия? Цель – доставить Анфису живой и здоровой по указанному адресу. Правильно?

– Все верно, – подтвердил папаша.

– Когда мы выезжаем?

– Через пару часов привезут документы, и можно будет отправляться.

– Хорошо. – Я повернулся к подопечной: – Через десять минут мы с тобой идем в магазин и покупаем подходящую одежду. В твоем нынешнем наряде только стриптиз в клубе показывать. И еще – сейчас же смой макияж. Нам не стоит выделяться в толпе. Теперь моя очередь делать из тебя нормальную девушку.

– Чего?! Мамаше своей указывать будешь, а не мне.

– Она, в отличие от тебя, не нуждается…

– Ага, так я и поверила! Наверняка такая же уродина, как и сам.

– Ты посмела оскорбить мою маму? Извинись немедленно!

– Еще чего! И не подумаю…

Зря она. Я никому и никогда не позволял плохо отозваться о моих родственниках. Сразу резко пересмотрел свое отношение к Анфисе. И все же дал ей шанс исправиться:

– Сейчас же возьми свои слова обратно.

– Ага, разбежалась! Да пошел ты, знаешь куда? Кутюрье хренов! Сам-то…

Усилием воли заставил себя не думать о ней как о женщине. Не позволив договорить, применил несложный захват и повел упиравшуюся пациентку в ванну. Нельзя оскорблять моих близких! К тому же следовало проверить свои новые полномочия. Прямо над раковиной начал смывать с ее лица агрессивную раскраску. Мелехов лишь рот раскрыл от удивления.

– Ей, правда, не идут кричащие тона, – ответил на немой вопрос мужчины.

– Папа, убери от меня этого гада! – завизжала Анфиса. – Он меня изуродовать хочет.

Она надавила мне на ногу пяткой, попыталась расцарапать лицо свободной от захвата рукой, так что волей-неволей пришлось применять более радикальные меры. Сняв с ее талии узкий ремешок, крепко стянул локти за спиной.

– Гад, козел … …! – Далее пошли слова, которых в книге «Русские пословицы и поговорки» я не встречал.

– Анфиса, прекрати ругаться, как портовая шлюха! – попытался остановить ее словесный поток отец. Наблюдая за моими действиями, он попросту растерялся.

– Я еще и не так буду! И не только ругаться!

А ведь действительно будет. И что с ней потом делать? Проводить воспитательную работу? Еще бы я знал как. Все мои познания в педагогике ограничивались наблюдением за сержантом в училище, который готовил нас к будущей службе. Там все было проще: не выполнил задание – получи еще парочку таких же. Опять прокол – повтори трижды, да вместе со всем отделением, «благодарные» бойцы которого потом проведут с тобой дополнительный урок. А это очень больно. Жаль, такая практика в данном случае неприемлема.

Мысль о том, что я, профессиональный разведчик, не могу справиться со взбалмошной девчонкой, настроения не прибавила. Ее поведение сейчас сильно затрудняло выполнение моих планов. На помощь Мелехова я надеялся зря. Пришлось развязать подругу, которая сразу начала распускать руки.

С военным так нельзя: рефлексы у нас на уровне автоматизма. Уклонение, блок, ответный удар. Едва удержался от последней стадии обороны.

– Бить меня будешь? Давай, тебе же не привыкать!

Ее слова вдруг напомнили мою последнюю стычку с собственной сестрой, когда я, будучи ребенком, в очередной раз своим далеко не ангельским поведением вывел ее из себя. Она уже собиралась, как это случалось обычно, принять соответствующие меры физического воздействия, но потом вдруг резко передумала. Та словесная стычка запомнилась на всю жизнь…

– Ладно, не принимаешь мои условия – и не надо. Делай что хочешь. В конце концов, кто ты такая, чтобы ради тебя жизнью рисковать? Пустышка, не более того. Как тут у вас говорят – «девушка на одну ночь»? Да и то не каждый позарится. – Я посмотрел на нее с презрением.

– Кто бы говорил?! На себя посмотри – от горшка два вершка, ни кожи ни рожи.

– Потому на тебя и клюнул, аж два раза. Но больше такое не повторится. Вокруг множество нормальных красивых девушек. А ты поезжай в деревню, в подвальчике тебе самое место. По крайней мере из-за твоей глупости никто не пострадает. И отцу будет спокойнее. Вы согласны, Антон Петрович? – Вчера мне все-таки удалось выяснить у Анфисы имя-отчество Мелехова.

Моя сестра тогда всего за пару минут сумела доказать, что ее брат – полное ничтожество, способное лишь жаловаться на жизнь и изводить близких. Меня, десятилетнего мальчишку, это сильно задело. Я не спал всю ночь, а на следующее утро отправился к знакомому ветерану, как-то предложившему научить меня драться.

Сейчас я попытался применить тот же метод, но результатов пока не наблюдалось. Видимо, к женскому полу нужен другой подход. Что там для них самое страшное?

– Возможно, ты и прав, – после небольшой паузы согласился Мелехов.

– Да как ты смеешь меня оскорблять, бомж поганый, – окрысилась девушка. – Жизнью он, видите ли, рисковал. Думаешь, не понимаю, что ты спасал меня только ради денег?

– А ради чего еще стоило? Назови хоть одну причину. Считаешь себя красавицей? Так за этим слоем штукатурки цвета «вырви глаз» ничего не разглядеть…

– Деревня! Ты ни хрена не понимаешь в модной косметике. Кому надо – увидит.

– Надо что? Развлечься за чужой счет? Ради этого действительно пойдешь на любые жертвы… Но учти: ухажеры не переведутся лишь до тех пор, пока у тебя есть такой отец, которого ты своим поведением упорно пытаешься свести в могилу. И кому ты будешь нужна потом – Олегам из ночного клуба? Сомневаюсь.

– Да что ты вообще понимаешь в жизни, девственник позавчерашний? Если бы не я, до сих пор бы изучал теорию на пестиках и тычинках. А парни меня любят не за деньги.

– Час? Два? Или больше?

– Папа, ты долго будешь молчать и слушать, как он меня оскорбляет?!

– Он говорит правду, – мрачно произнес Мелехов. – И это очень горько сознавать. Причем не только тебе, дочка.

– Ах, так? И ты считаешь меня пустышкой? Да я все сумею, если надо будет. Я…

– Ну и что конкретно ты умеешь? Чем можешь заработать себе на жизнь? – решил уточнить я.

– Я… пока учусь.

– Давно?

Она собиралась ответить, но ее перебил отец:

– Анфиса, мне уже передали, что ты полгода в академическом отпуске, так что врать не стоит.

– Я и не собиралась. – Она отвернулась.

Что это за отпуск, объяснил ее отец:

– Ее чуть не выгнали с первого курса. Если бы не тетка…

– Папа, прекрати меня унижать при постороннем! Да, я такая – мне не привили любовь ни к труду, ни к учебе. А кто в этом виноват?