Легион Фалькенберга

— Спасибо. Я хочу сказать, что мы начали эту революцию не для того, чтобы разорить Новый Вашингтон. Когда все закончится, нам придется жить с бок о бок лоялистами, и…

— Предательница. Она обручена с солдатом Конфедерации!

— Замолчите и дайте ей говорить!

— К порядку! К ПОРЯДКУ!

Фалькенберг сидел неподвижно. В зале стало тихо, и Гленда Руфь снова попыталась начать.

— Какой шумливый народ, — сказал Джереми Севедж. Фалькенберг пожал плечами.

— Победа делает такими политиков.

Гленда Руфь рассказала о том, что видела в Алланспорте. Описала сгоревший горд, заложников в тюремных камерах…

— Предатели получили по заслугам! — перебил кто-то, но она продолжила раньше, чем начали отвечать ее сторонники.

— Конечно, они лоялисты. Как и примерно треть населения территории, которую мы контролируем. Лоялисты составляют большинство жителей столицы. Поможет ли нам, если мы будем преследовать здесь их друзей?

— Если будем сражаться, как сейчас, никогда не возьмем столицу!

— Верно! Пора ударить по предателям!

— Пошлем туда наемников, пусть отрабатывают свою плату!

На этот раз Баннистер не пытался успокоить толпу. Люди кричали именно то, что он собирался предложить Совету, а он поддерживал Силану потому, что нуждался в блоке губернатора-купца при голосовании о продолжении войны. После того как толпа вдоволь накричалась, требуя возобновления войны, Баннистер с помощью микрофона восстановил тишину и дал слово Гленде Руфь.

Ничего не решив, Совет разошелся до следующего дня. Фалькенберг подождал Гленду Руфь и вышел с нею.

— Я рада, что сегодня не дошло до голосования, — сказала она. — Не думаю, чтобы мы выиграли.

— Шумливые ублюдки, — снова заметил Севедж.

— Демократия в действии, — холодно сказал Фалькенберг. — Что вам нужно, чтобы убедить Совет в том, что Силана не может быть губернатором?

— Дело не в этом, Джон, — ответила она. — Все дело в войне. Никто неудовлетворен достигнутым.

— Мне казалось, что мы воюем отлично, — возразил Севедж. — Последнее наступление конфедератов у Мэтсона, как и планировалось, попало в вашу засаду.

— Да, это было замечательно, — сказала Гленда Руфь.

— Вряд ли. Это был единственный возможный маршрут наступления, — ответил Фалькенберг. — Вы неразговорчивы, мэр Хастингс. — Они вышли из спортзала и шли по плацу к казармам, где раньше размещались фридландцы. Сейчас их заняли солдаты Фалькенберга, а с ними и представители администрации из Алланспорта.

— Я боюсь этого голосования, — сказал Хастингс. — Если снова назначат Силану, мы все потеряем.

— Так поддержите меня! — рявкнул Фалькенберг. — Мои инженеры уже привели автоматические фабрики и механизированные предприятия в порядок. Если поможете, они снова начнут действовать. И тогда у меня будут реальные аргументы против политики Силаны.

— Но в этом-то вся причина, — возразил Хастингс. — Промышленность Алланспорта нужна вам для военных целей. Полковник, вы спасли мою семью от этого мясника, и я должен был бы из благодарности вам согласиться, но не могу.

— Полагаю, вы ждете, что вас спасет чудо? — спросил Фалькенберг.

— Нет. Но что произойдет, если вы победите? Сколько времени вы еще проведете на полуострове Раньера? Ваше место займут люди Баннистера — полковник, мой единственный шанс в том, что Конфедерация пришлет с Франклина новые войска и раздавит вас!

— И вами будут править с Франклина, — сказала Гленда Руфь. — У вас не будет даже тех прав, какие были в прошлом.

— Знаю, — с несчастным видом согласился Хастингс. — Но что я могу сделать? Эта революция уничтожила наш последний шанс. Со временем Франклин стал бы действовать разумно — я старался быть хорошим мэром для всех. Но вы с этим покончили.

— Не все сторонники Франклина подобны вам, Роджер, — сказала Гленда Руфь. — И не забудьте об их военной политике! Они втянут нас в свои замыслы, и со временем нам придется воевать с самим Совладением. Полковник Фалькенберг может рассказать вам, каково стать жертвой карательной экспедиции СВ!

— Боже, не знаю, что делать, — жалобно сказал Роджер.

Фалькенберг пробормотал что-то такое, что остальные не расслышали, потом сказал:

— Гленда Руфь, прошу меня простить, но нам с майором Севеджем нужно обсудить кое-какие административные проблемы. Был бы рад, если бы вы присоединились к нам за ужином в офицерской гостиной в девятнадцать часов.

— Ну… спасибо, Джон. Мне очень хочется, но я должна вечером встретиться с другими делегатами. Нам, может быть, все-таки удастся выиграть завтрашнее голосование.

Фалькенберг пожал плечами.

— Сомневаюсь. Если не сможете выиграть, сможете задержать голосование?

— Может быть, на несколько дней, но зачем?

— Это может быть полезно, вот и все. А когда покончите с политиками, присоединитесь к нам?

— Спасибо, да. — Идя по плацу к своей квартире, она думала, что очень неплохо бы узнать, что обсуждают Фалькенберг с Севеджем: «Вряд ли это административные проблемы… какая им разница, что решит Совет?»

Она с нетерпением ждала новой встречи с Джоном, и это ожидание заставляло ее испытывать чувство вины. «Что этот человек значит для меня? Он красив, широкоплеч, военная выправка… вздор. Что бы ни говорили антропологи, я не верю в атавистическую привлекательность воинов. Почему же я хочу быть с ним? — Она отбросила эту мысль. Есть гораздо более важные темы для размышлений. — Что будет делать Фалькенберг, если Совет проголосует против него? А что буду делать я?»

Фалькенберг пригласил Роджера Хастингса в свой кабинет.

— Садитесь, пожалуйста, господин мэр, Роджер-неуверенно сел.

— Послушайте, полковник, я бы рад помочь, но…

— Мэр Хастингс, что предпочтут владельцы промышленных предприятий Алланспорта: половину работающих предприятий или полностью неработающие?

— Что это должно означать?

— Я гарантирую защиту литейных и плавилен за право на половину собственности. — Когда Хастингс изумленно посмотрел на него, Фалькенберг продолжил: — А почему бы и нет? Все равно Силана захватит половину. Если мой полк будет совладельцем, я смогу его остановить.

— Даже если я подпишу, это ничего не будет означать, — возразил Хастингс. — Владельцы находятся на Франклине.

— Вы самый высокопоставленный чиновник Конфедерации на всем полуострове Раньера, — тщательно подбирая слова, сказал Фалькенберг. — Законно это или нет, но мне нужна ваша подпись на этом передаточном документе. — И он протянул Хастингсу стопку листков.

Хастингс внимательно прочел их.

— Полковник, здесь также подтверждается разрешение на владение землей, данное вам правительством мятежников. Я не могу подписать это.

Идя по широкому плацу, Гленда Руфь издалека услышала звуки офицерской пирушки. Подойдя ближе, они с Хайрамом Блеком словно окунулись в волны шума, барабанного боя, вопли волынок и фальшивое пение полупьяных баритонов.

Внутри было еще хуже. Не успела она войти, как в нескольких дюймах от ее лица мелькнула сверкающая сабля. Молодой капитан козырнул и принялся многословно извиняться:

— Я показывал обер-лейтенанту Марксу новый прием, который выучил на Спарте, мисс. Прошу меня простить. — И когда она кивнула, капитан отвел товарища в сторону и дуэль на саблях возобновилась.

— Это офицер фридландец… здесь все фридландцы, — сказала Гленда Руфь. Хайрам Блек мрачно кивнул. Пленные наемники были в зелено-золотых мундирах, контрастирующих с сине-золотой одеждой людей Фалькенберга. В ярком свете ламп блестели медали. Девушка осмотрелась и увидела полковника в дальнем углу, во главе стола.

Когда она проделала опасное путешествие по заполненному людьми залу и подошла к столу, Фалькенберг и его соседи встали. Мимо маршировали волынщики, создавая неимоверный шум.

Лицо Фалькенберга покраснело, и Гленда Руфь подумала, что он пьян.

— Мисс Хортон, позвольте представить майора Оскара фон Тома, — официально сказал полковник. — Майор фон Тома — командир артиллерийского батальона фридландцев.