Боевые роботы Пустоши

ого помолчал. — Не трать свое красноречие даром. У меня такое чувство, что если на моих глазах сейчас кого-нибудь пристрелят…

— Например, меня.

— …то я особо не огорчусь.

— Я вижу, что даже Зайда тебя не пугает, а она, между прочим, весьма тобой недовольна. Но после «черного рая» именно такие симптомы, так что, наверное, все нормально. Главное — постарайся не хамить ей, как мне.

— Кстати, а что будет потом, когда закончится действие «черного рая»?

Бесстрастность давалась легко — я действительно не испытывал беспокойства по поводу того, что боль может вернуться. Обмен фактами, и не более того.

— Ничего не будет. — Ухан пожал широкими плечами, обтянутыми дымчато-голубым свитером. — Станешь самим собой, и только. Для этого тебе эту дрянь и вкалывали, чтобы нейтрализовать последствия. Ощущения, испытанные в симуляторе, должны остаться в памяти как нечто давным-давно пережитое, не стоящее внимания. Лично я с большим удовольствием накостылял бы тебе по шее, чтобы освежить чувства. — Ухан наклонился вперед и проникновенно спросил: — В самом деле, Сомаха, какой черт тебя дернул? Мы ведь сюда не развлекаться приехали, причем Дед именно тебя выбрал старшим. А ты что вытворяешь?

Я вздрогнул, перед глазами словно вспыхнула картина скалы, дым и пламя реактивных струй «Снайпера», бьющее в мое биомеханическое тело, плавящаяся НК-броня и боль, нестерпимая бесконечная боль…

Кровь отхлынула от лица, но наваждение тут же прошло, сгинуло.

— Или я не прав? — Ухан заметил мою реакцию и встревожился: — Что-то еще осталось? Тебе плохо?

— Не важно. Куда идти?

Я закончил одеваться и поднялся с кровати, намереваясь двинуться к двери. Но Удан живо встал и загородил дорогу:

— Знаешь, Вождь, меня пугает то, как ты выглядишь, — доверительно сообщил наш белобрысый здоровяк, опустив тяжелую руку на мое плечо и с неподдельным беспокойством заглянув мне в глаза. — Прямо как зомби. Возможно, хороший завтрак и глоток чего-нибудь бодрящего заставят тебя немного встряхнуться, прийти в себя. Не знаю. Но у нас сегодня еще масса дел, а в таком состоянии ты мало на что годен. Что скажешь?

— А что ты хочешь услышать? — равнодушно спросил я. — Что мне очень жаль? Хорошо — мне очень жаль. Только у этой фразы нет внутреннего содержания, одна форма.

— Ладно, понимаю. — Ухан вздохнул. — Мы еще поговорим на эту тему, когда ты оклемаешься. Пошли, что ли.

Соседняя комната номера оказалась оформлена в сиреневые тона разной насыщенности — потолок светлее, пол темнее, стены — среднее между полом и потолком. Подходящее местечко для вечеринки, все участники которой — свеженькие утопленники. Очень даже соответствует текущему настроению. Зайда с Мараной дожидались нас на мягком диванчике, расположенном справа от широкого, почти во всю стену окна, перед ними стоял небольшой столик на колесиках, на нем — оформленная в виде сиреневого цветка ваза с незнакомыми лимонно-желтыми фруктами и графин, наполненный прозрачной жидкостью — питьевая вода или бесцветный тоник.

— А