Проходимец по контракту

И правда: темные рваные силуэты небоскребов под перистым, рыхлым розовым небом скорее внушали тревогу, чем умиротворение. Оттененный розовыми бликами, полуразрушенный город выглядел еще более мрачно и грязно, являя собой кричащий контраст на фоне нежного неба. Со стороны города сырой холодный ветер доносил запах гари и еще чего-то кислого, химического, заставляя меня зябко застегнуть куртку и поглубже зарыться головой в воротник. Едва ли было больше чем пара градусов выше нуля, и моя голова начала мерзнуть без шапки.

— Жуткая картина, — подал голос Санек. — Надеюсь, нам туда не придется ехать? Кто знает, кто или что там может водиться?

— Скорее всего, там никого нет, — сказал Данилыч. — Всю ночь работали сканеры — я боялся, что кто-нибудь к нам подберется, — но никакого шевеления приборы не заметили. Как, впрочем, и любых радиосигналов.

Распахнулась дверь «Скании», из кабины высунулся Нэко, чье лицо нельзя было назвать радостным.

— Наш заказчик там, — он ткнул пальцем в сторону темного массива города, полностью подтверждая опасения Санька. — Сигнал базирования клиентов идет именно оттуда.

— Из этих развалин? — переспросил Данилыч. — Это какой такой сигнал? Да на всех радиочастотах, кроме естественных шумов, ничего нет!

Нэко прищурил и так узковатые от природы глаза.

— В любой шум можно вплести нужный сигнал, и так же его можно вычленить оттуда, если иметь нужную аппаратуру. Да и сигналы бывают не только на радиочастоте. Меня же интересует больше то, что Алексей умудрился вывести нас буквально к точке доставки, что очень облегает нам работу.

— «Ночной Экспресс» — доставка до самого вашего порога! — процитировал я надоевший в свое время рекламный баннер.

Данилыч махнул рукой:

— Ладно, ребята, поднапряжемся немного, и половина дела уже будет сделана! И как кажется, никаких боевых действий здесь не происходит… — Он повернулся к Нэко. — Я правильно говорю или еще что-то пропустил?

Нэко попробовал ободряюще улыбнуться, но у него это не очень-то вышло.

— Нет, похоже, здесь действительно тихая территория. Но я рекомендую всем надеть боевые комплекты и быть настороже: кто знает, что может оставаться в этом городе после прошедших здесь боевых действий…

Через несколько земных часов автопоезд медленно продвигался к окраине города по изъязвленной воронками, полузасыпанной всяким мусором дороге. К счастью для нас, кто-то, проезжавший раньше нас, позаботился о том, чтобы расчистить середину широкой автострады, и этой чистой от мусора, обломков и остатков горелой изуродованной техники полосы было вполне достаточно для свободного проезда «Скании». Эту чистую дорогу мы нашли через несколько часов напряженных поисков, и то лишь благодаря пометкам в планшете злополучного и безликого для меня Проводника, который даже после своей смерти помогал нам в пути. По словам Нэко, расчистка была сделана одной из враждующих в этом мире сторон, когда из города отводились войска. Почему же отступающая сторона не завалила за собой дорогу, преграждая путь неприятелю, Нэко не знал. Теперь он прочно сидел во втором кресле кабины и практически не отрывал глаз от мониторов принесенных им приборов, некоторые из которых он подключил к панели «Скании», видимо используя радиолокационные установки и прочие сканеры, которыми был снабжен автопоезд. Приборы эти он, по всей вероятности, достал из ящиков с грузом, что нам нужно было доставить куда-то в полуразрушенный город.

А сам город постепенно надвигался на нас, уже нависая первыми мрачными костяками зданий, простираясь по бокам шоссе грудами обломков и мусора.

Я сидел в кабине на койке сзади кресла водителя. Рядом и посредине кабины стоял Санек, просунувший наружу через верхний люк защищенную герметическим шлемом голову. Вообще, все в автопоезде, включая сидящую в башенке за пулеметом Ками, были упакованы в герметичные защитные комбинезоны, усиленные броневыми вставками и надетыми поверх жилетами с кучей карманов и встроенной техники. Забрала многофункциональных шлемов мы пока что держали открытыми, кроме Данилыча, который совсем снял свой шлем, апеллируя тем, что он ему мешает вести машину по «такому сложному пути».

Город постепенно окружал автопоезд своей мрачной, изуродованной массой, пока, повернув влево, мы не потеряли из виду просвет между домами, указывающий, откуда мы приехали.

— Далеко до места передачи груза? — поинтересовался Данилыч, в очередной раз проводя чиркающую бортами «Сканию» в узкий просвет между завалами. — Сколько еще по этим руинам колесить? Учти, места развернуться назад может и не быть, а сдавать задним ходом такое расстояние просто замучаешься, да и нереально это, учитывая такие узкие места и повороты, я же не на легковушке еду!

— Там будет выезд, — заверил его Нэко. — Возвращаться будем другой дорогой.

— Это ты тоже из шумового сигнала высосал? — язвительно заметил шофер. — Ладно, посмотрим, что будет дальше: чего наперед загадывать! Только меня напрягает ожидание того, что в любой момент каждое из этих зданий нам на башку может свалиться! Они ж все на соплях держатся! И какому ненормальному пришло в голову назначить место передачи груза в такой…

Дальше последовала такая красноречивая фраза, многоэтажности которой могли позавидовать даже возвышающиеся над городом уцелевшие небоскребы.

Нэко предпочел промолчать, а Данилыч еще медленней повел автопоезд по опасному коридору.

Мне все больше становилось не по себе в этих мрачных руинах. Город не шел ни в какое сравнение с циклопическими футуристичными постройками Шебека, скорее напоминая земные крупные города. Этакий Лос-Анджелес в руинах, заброшенный и темный, под розовым, но дающим как-то мало света небом. Тянулись кучи мусора, издырявленные каким-то оружием стены, черные провалы окон и целые ряды этажей, где рухнувшие стены оголили внутренние помещения. Несмотря на это, интерьера оголенных помещений все равно не было видно: предательское розовое освещение не давало возможности заглянуть внутрь тонувших в темноте комнат, словно помогая городу хранить свои мрачные тайны.

И боль. Несмотря на тишину, нарушаемую только хрустом мусора под колесами автопоезда, город не молчал — он стонал всем своим существом: балками перекрытий, грудами битых строительных блоков, искореженной техникой, остатками мебели, выброшенной взрывами из развороченных квартир и оказавшейся на улице против своей воли. Выл ветер в ребрах и искривленных судорогой пальцах арматуры, стонали беззвучно оставшиеся относительно целыми стены, и жутким криком вопили черные оконные проемы, стараясь всему окружающему передать глубину трагедий, произошедших внутри квартир. Все это перегружало нервную систему, давило на психику… Ни за какие коврижки я не согласился бы по доброй воле отправиться в такое место один. Даже будучи в довольно большой и достаточно вооруженной компании, я кожей ощущал флюиды страха, витавшего над городом. Страха, что страдания и ужас, пережитые этими измученными руинами, могут умножиться.

И ни одного живого существа на улицах. Даже каких-нибудь местных крыс или ворон, что обязательно шастали бы по заброшенному земному городу. Это наводило на какие-то неприятные мысли, например о бактериологическом или химическом оружии, опустошившем округу и затаившемся теперь в развалинах миллионами вирусов или миллиардами отравляющих частичек…

Впрочем, анализаторы состава воздуха аппаратуры Нэко молчали, равно как и счетчики радиации.

— А что известно о местной войне? — спросил я у Нэко, чтобы как-то разбавить гнетущее впечатление, внушаемое городом. — Из-за чего все-таки воевали? Да и каким оружием?

— «Грязного» оружия практически не использовали, насколько я знаю, — отозвался Нэко, немного рассеивая мои опасения. — Здешние военные для этого были достаточно разумны.

Данилыч, тоже напряженно ожидавший ответа, вздохнул с облегчением: видимо, не одного меня начинали донимать неприятные мысли о страхах заражения.