Смертники доброй воли (СИ)

Адамас ещё не видел таких крохотных наушника и микрофона. Пока он осторожно прилаживал их на нужные места, Стиан разъяснил:

— Если что, просто касаешься на микрофоне кнопки — видел там? — и сообщаешь мне всё, что считаешь важным. Или молчишь, а я слушаю и принимаю решение. Наушник можешь больше не трогать, он включается и выключается сам. Вопросы?

— Они не будут возражать, если я с глубокомысленным видом буду расхаживать по складам, ничего не спрашивая?

— Вот и проверишь, — чуть ли не по-настоящему улыбнулся терас. — Думал, легко работать агентом под прикрытием? Но, опять же, всегда можешь попросить меня о помощи. Я буду недалеко от базы.

— Я раньше думал, что быть обычным оперативником — мой потолок, — хмыкнул Адамас. — Отцовской способности к интригам мне не передалось. А тут вон что. Я очень постараюсь оправдать ваши общие ожидания.

— Я дам тебе планшетку. Любую неудобную фразу можно оборвать отчёркиванием чего-то в чек-листе.

На горизонте уже было видно стены Абруда и скопление военной техники с сопровождением у ворот. Адамас мысленно поздравил себя с первым серьёзным заданием и приготовился к высадке.

Стиан остановился прямо перед воротами, загородив дорогу высокому, с крытым брезентом кузовом грузовику. Пока терас и его водитель вяло переругивались, Адамас, надев на плечо выданную ему сумку, покинул машину и пошёл к КПП.

Приказ подействовал на дежурных магнетически — хорону даже не стали задавать лишних вопросов. Вежливо и холодно улыбнувшись выдавшему ему пропуск парню-кункану, явно не намного старше его самого, Адамас наконец оказался на базе. Она не имела ничего общего ни с их учебным лагерем на Драконе, ни со ставкой на Гадюке — разве что ворота и стена с пущенной по верху колючей проволокой были похожи. Здесь царствовала степь: на сухой по случаю лета земле были разбиты палатки новоприбывших и совсем рядом высились серокаменные одноэтажные постройки, некоторые — облицованные блестящими листами железа. Почти у каждой по машине. Простиралась база насколько хватало глаз, и, чтобы разглядеть, что в её конце, Адамасу пришлось применять редко используемую функцию приближения в имплантах. Осмотревшись и убедившись, что он примерно понимает, где главное здание ставки, где в основном собираются мицевцы и гэшээровцы, а где эмдэшники — и где, самое главное, стоят оружейные склады, — Адамас решил наконец поиграть в ревизора. Он поймал за руку первого попавшегося солдата и сурово спросил дорогу к основному складу. Просмотревший его приказ мицевец, оказавшийся одним из офицеров, полюбопытствовал, не хочет ли господин проверяющий сначала представиться руководству — хотя бы его гэшээровской половине, потому как эмдэшная только-только отбыла до вечера, — и, получив в ответ сухое «Нет необходимости», указал на ту самую постройку, которую хорон и сам определил как свою первую цель. Как только мицевец пошёл дальше, Адамас коснулся кнопки микрофона и тихо сказал Стиану:

— В Абруде только главный от ГШР. Вы в курсе?

— Уже да, — отозвался в ухе терас. — МД буквально десять минут назад пришёл приказ, согласен, подозрительно. Слушай всё внимательно, Адамас.

Склад был уже в нескольких шагах, так что хорон отключил передатчик, представился постовому и шагнул в приятную прохладу ярко освещённого здания, до отказа забитого разными видами вооружений.

Имевшиеся охранники смотрели на Адамаса во все глаза — неудивительно, по фальшивке ему прописали в чине II уровень, почти высший чин, тем более что основное здание по большей части охраняли гэшээровцы. Из грязи в князи — отец умеет развлекаться. Для вида побродив среди комнат, стеллажей и бронированных дверей и как будто слегка недовольно поотчёркивав строчки в «чек-листе», Адамас так же молча покинул склад и к следующему пошёл между палаток и казарм, прислушиваясь к разговорам.

Однако ничего не предвещало. Солдаты готовились к выступлению, по очереди отправляясь на лекции, стрельбы и тренировки, знакомились с новыми соратниками, обсуждали недавние бои, состоявшиеся на севере Дракона: у Азата отобрали ещё десятки квадратных километров, и кто-то предлагал делать ставки, когда «великий вождь всего Севера» наконец сдастся. Они вроде неплохо ладили друг с другом — и в пределах одной организации, и за ними, — но минимум дважды за свои неторопливые проходы между складами помельче Адамас стал свидетелем резко вспыхнувших и почти сразу затухших стычек между солдатами двух сторон. Стиан был прав, здесь один косой взгляд мог легко развязать гражданскую войну в миниатюре. Особенно если учесть, что к Посланникам относились не так уж лояльно, как могло показаться на первый взгляд.

На четвёртом по счёту складе Адамас остановился в тёмном углу, за столбом, чтобы подумать: тут, по причине небольшого размера и малой важности, не было охранников и зависать можно было сколько угодно долго. То, как обычные солдаты отзывались о Сати и Петере, поразило хорона: им банально, по-человечески завидовали. Похоже, это была специфика чисто степной ставки — солдаты были вынуждены терпеть некоторые лишения, связанные с жарой и общей оторванностью от цивилизации (ближайшие города принадлежали Азату, и на много километров вокруг простиралась одна лишь сухая, выжженная степь), и потому поселенные рядом с руководством в комфорте Посланники, имевшие доступ почти ко всем возможным благам первее всех и при этом уступавшие всем по боевому опыту и возрасту, вызывали закономерное недовольство. Никто не роптал по-настоящему — в конце концов, они честно выполняли свои обязанности и за месяц пребывания здесь успели бескровно разрешить уже с полтора десятка конфликтов (а также совершить почти невозможное — примирить в прах разругавшихся руководителей ставки), но кто помешал бы тому же диверсанту использовать именно эту зависть для разжигания розни? День сегодня был нервный, много новоприбывших, близость боя, да и ставленник МД куда-то отбыл…

Уже решив, что надо срочно сообщать всё Стиану и, вероятно, бежать разыскивать бывших однокашников, Адамас вдруг услышал, как открывается тяжёлая дверь склада. Замерев на своём месте, он осторожно повернул голову, чтобы увидеть вошедших, и обомлел: ими оказались Сати и Петер, высокий мускулистый вельк, которого с лагеря Адамас запомнил разве что тем, что он никогда не участвовал ни в каких конфликтах.

— Ну и зачем мы сюда? — вздохнула Сати. Адамас с удивлением осознал, что любуется ей: она обрезала свои длинные пушистые хвосты, сотворив на голове причёску почти точь-в-точь такую, как носила Миа, и очень шедшую ей, и своим нынешним образом совершенно не соотносилась с той девушкой, которую по лагерю запомнил хорон. В строгой тёмной форме с яркой белой полосой от ключицы до пояса, с белой же оторочкой, воротником-стойкой и эмблемой с левой стороны груди — аббревиатура ПДМ белыми буквами на голубом фоне — Сати казалась взрослее и значимее.

Правда, похоже, только для Адамаса: Петер явно было всё равно как минимум на чистоту её формы. Он аккуратно, но без всякого почтения оттеснил Сати к стене и, приобняв, заговорщицки улыбнулся.

— У нас ещё около часа до следующего совещания. Не хочешь провести их с пользой?

— А ты не хочешь начать разграничивать личную жизнь и работу? — парировала девушка. — Пропустим что-то важное, кто будет виноват?

— За всем не уследишь, Сати! Все с оружием сейчас носятся, Сандро сам нас отпустил. Что ты вечно такая серьёзная?

Сати несколько раздражённо закатила глаза, но Петера это уже не волновало: он начал целовать её в шею, охватывая ладонями бёдра, туго обтянутые брюками, и Адамасу очень захотелось отвернуться и зажать уши. Однако прежде, чем он на это решился, Сати попыталась убрать с себя руки велька — особенно ту, что уже перекочевала на грудь, — и он не стал поддаваться ни этому простому желанию, ни вдруг пахнувшему ревностью намерению избавить Сати от Петера силой.

— Я же просила: не надо, — тихо, но твёрдо проговорила она, и Петер чуть ослабил хватку.

— Сюда никто не зайдёт, я дверь закрыл. За двадцать минут управимся, — пообещал он и вкрадчиво добавил: — Ты вроде говорила, хочешь по-особенному…