Времена не выбирают

Если откровенно, сейчас ему следовало бы сесть где-нибудь в тихом укромном месте да выпить так, чтобы мозги залило непроницаемым туманом. Или завыть. Или сделать что-нибудь еще, такое же иррациональное, бессмысленное, но зато дающее хоть какой-то выход тому, что жгло Виктора изнутри. Именно так. Или погасить этот огонь, хотя бы и на время, залить его литрами «новокаина» или дать вырваться наружу, чтобы не терзал душу, сжигая тесную топку сердца. Но как всегда ни того ни другого он позволить себе не мог. Дела и заботы гнали его вперед, и не имел он права ни на остановку, ни на чувства, которые могут помешать делу. Ни на что. Иди и умри, как говорится, но сначала сделай дело.

– Есть, – шепнул в ухо бесплотный голос оператора. – Мы его засекли. Дорога четыреста восемьдесят три вблизи перекрестка Рош Ха Айн.

– Группа захвата? – спросил Виктор, не отрывая взгляда от флотской Эстафеты – с неимоверной скоростью несущегося перед глазами информационного потока.

– Готовы. – Голос был такой же никакой, как и у оператора, но сигнатура источника обозначила его тональным переходом, так что и без мелькнувшего в верхнем левом углу плоской проекции иероглифа «Секира» было ясно: говорит командир тактического звена.

– Бери! – приказал Виктор и тут же, переключившись на другой канал, зло бросил: – Веня, угомони CNN!

– Секунда, – попросил Веня. – Работаем.

– Дорога номер шесть. – А это снова был командир тактического звена. – Направление – мост Ханахшоним. Берем.

– Давай туда, – приказал Виктор своему неизменному, еще с начала ратайской кампании, «возившему» его на войне пилоту.

– Куда туда? – Даэйн переговоров Виктора, естественно, не слушал – он рулил.

– Держи на пеленг, и будет тебе счастье, – усмехнулся Виктор и хотел вернуться к Эстафете, но не тут-то было.

Штурмовик плавно лег на правое существующее лишь в виде модулированного поля крыло и вдруг камнем рухнул вниз.

– Ты полегче там, – прошипел Виктор сквозь зубы. – Не дрова везешь!

Даэйн ни черта, конечно, не понял, он русского языка не знал – английский немного усвоил, и на том спасибо, – но общую мысль ухватил и перевел «Сапсан» в плавное скольжение со снижением.

– Могут засечь, – меланхолично предупредил он, но жью, [105] как говорится, и могила не исправит.

– А ты не давайся, – переходя на Ахан-Гал-ши, предложил Виктор и полез за трубкой.

– Есть, – доложил оператор. – Поторопитесь.

– Сейчас буду. – Виктор бросил взгляд на проекцию тактического вычислителя. – Три минуты. Гони! – приказал он капралу.

– Тряхнет! – предупредил чижик-пыжик Даэйн. [106]

– Уже, – Виктор сжал трубку в зубах и демонстративно прикурил, хотя мотало его сейчас и крутило как на американских горках. Но пилот крепко знал свой «маневр» и всегда, как «благородный человек», платил по взятым на себя обязательствам. Поэтому через сто сорок три секунды ровно штурмовик был уже на месте. Толчок, короткое скольжение вперед и вбок, еще один толчок, и все кончилось.

– Зеро, – угрюмо буркнул капрал Даэйн, для которого, будь ты хоть маршал и особа, приближенная к императору, все одно, ты всего лишь пассажир, а у пилота изо рта уже торчала – казалось, по волшебству, из ниоткуда появившаяся – толстая короткая сигарка, «Цтика», из тех, что курит всякая босота в окрестностях «Пятака». [107]

«Курили», – поправил себя Виктор. И база, и поселок, да и сам великий Тхолан уже с полгода как превратились в руины.

Окутавшись маскирующим «Мороком», «Сапсан» завис метрах в двадцати от дорожного полотна, вписавшись меж редких деревьев, росших неким подобием рощицы в полосе отчуждения шоссе № 6. Сейчас, если глядеть со света, штурмовик выглядел как сгусток ночной тьмы, подернутой размытыми тенями, «просвечивающий» дальними огоньками и силуэтами несуществующих веток и проводов.

Не заморачиваясь развертыванием трапа, Виктор спустился на землю, воспользовавшись десантной платформой, и быстро зашагал к шоссе, на котором прямо напротив него застыли три машины, окруженные группой людей в форме полицейских и пограничников. Впрочем, там мелькали и несколько вполне узнаваемых «штатских», коренных, между прочим, израильтян, играющих, однако, уже за другую сборную. Их присутствие делало ситуацию более аутентичной, а номера «вольво» начальника Шабака широкой общественности известны не были, так что редкие машины, время от времени появлявшиеся на ночной дороге, лишь немного притормаживали – «Любопытство не порок, не правда ли?» – и ехали дальше, послушные отмашке полицейского.

Виктор поднялся по насыпи, переступил через невысокое ограждение и подошел к серо-стальной машине Зицера.

– Доброй ночи, – сказал он на иврите, открывая переднюю дверцу со стороны пассажира.

– Кто вы такой? – Зицер, сухощавый мужик за пятьдесят, не психовал и не делал лишних движений. Человек он, судя по «объективке», был тертый, бывалый, в панику не впал и ситуацию конечно же уже просчитал. Не покушение, не похищение и не военный переворот. Тогда – что? Вот этим его незаурядные мозги и были сейчас заняты.

– С месяц назад у вас, господин Зицер, состоялась одна довольно любопытная беседа, – ответил Виктор, на ходу выстраивая сценарий разговора.