Эпоха зомби

— Командир, долго там сидеть будешь? Вот-вот «ушанки» прибегут, уходить надо. — Только сейчас Гурбан заметил Серегу Мясника, который, очевидно, наблюдал за всеми его манипуляциями с самого начала, стоя у стены заколоченного бутика в нескольких метрах позади. — Круто ты наручники снял. Умеешь.

Гурбан комплимент пропустил мимо ушей:

— А остальные где?

— Только я из автобуса выпрыгнул.

— А Фаза и… — Гурбан замолчал, переваривая услышанное.

— А он, Доктор и Ксю не выпрыгнули. — Мясник тревожно обернулся в сторону входа. — Все быстро получилось. Они не успели отреагировать.

— Но ты-то успел… — Гурбан сорвался с места, зная, что Мясник пойдет следом.

Над головой нависали мостики с коваными перилами и фонарями. Пожалуй, имело смысл подняться на второй этаж, чтобы сбить со следа эсбэошников. Гурбан кинул взглядом по сторонам. Тут еще сохранились вывески «Hermes» и «Cartier», но вот уже лет двадцать как французские часы и сумочки перестали пользоваться спросом на рынке острога Москва. Теперь тут куда более востребованы тушенка и армейские ботинки. Импортные ценности сменились истинными.

— Я рядом сидел, мне проще было. — Мясник плавно двигался слева. Люди, идущие навстречу, цепляли его плечами. Знали бы, что рискуют получить скальпелем по горлу, вели бы себя вежливее. — Я сначала прыгнул в окно, а подумал, что делаю, только когда побежал.

— Стой. А где твои наручники?

— А мне бракованные попались, не пришлось, как тебе, мучиться.

Гурбан покачал головой. Он предпочел бы, чтоб рядом был Фаза. Или Доктор. Или Ксю. Общество Мясника, с которым он мало знаком, не радовало командира.

Они поднялись на второй этаж.

— Делать теперь что будем? — Серега Мясник прижался к стене и словно влился в нее. Гурбан даже моргнул, так явственно ему показалось, что тот стал частью бывшего магазина «Marly's». Определенно у парня талант, который не купишь, не пропьешь — природный дар становиться незаметным. — Если здесь не поймают, нас небось по всему острогу искать будут? Зачем-то мы им нужны…

— Да пусть ищут, работа у них такая, а мы адрес один проверим. Человечек перед смертью попросил — мол, так и так, Гурбан, будешь в Москве, зайди-ка на улицу… ну, не важно. Типа побеседовать со мной хотят хорошие люди.

Серега прищурился:

— А как же Ксю, Фаза, Доктор?

— Это хорошо, что ты о них беспокоишься. Но мы-то сами все равно ничем помочь им не сможем. Одна надежда — на хороших людей.

— Не откажут?

— Нет, — сказал Гурбан и добавил уже не так уверенно: — Не должны.

А потом он заметил парочку парней с повязками «добрых друзей». Надо было уходить, пока ГУМ не окружили.

Выбравшись из Государственного универсального магазина, они неспешно, будто бы гуляя, двинули по Ильинке. Затем свернули в Богоявленский переулок.

— Мать честная! Да мы же прямиком на Красную площадь падаем! — Ашот отпрянул от раскрытого люка и уселся задом прямо на пол гондолы. — Ща нас всех всмятку расквасит!

После его слов Мариша брезгливо наморщила носик, а Данила подумал, что толстяк специально сгущает краски, чтобы заставить мисс Петрушевич нервничать. Нравится ему подкалывать девчонку. Может, он к ней неровно дышит?..

На самом же деле дирижабль падал не столь быстро, чтобы гарантировать летальный исход пассажирам. Все-таки не «Боинг-747», а летательный аппарат легче воздуха. Да, пробита обшивка дирижабля и газ улетучивается, но это происходит не столь быстро, чтобы вся конструкция с оглушительным ревом низверглась на Красную площадь.

— Будем надеяться, что наше приземление окажется мягким.

— Ну-ну, братишка. Как говорится, блажен, кто верует.

Очнувшийся Равиль дернулся, пытаясь совладать с ремнями.

— Эй, тише ты! А то нарушишь наше хлипкое равновесие и будем падать головой вниз. — На Ашота определенно что-то нашло. Полеты в воздушном пространстве острога Москва сказывались на нем не самым лучшим образом. — Надо поискать парашюты. Вдруг парочка лишних завалялась?..

На это не стоило рассчитывать, ибо скудный интерьер отсека отлично просматривался — никаких парашютов тут не было. Зато был труп в костюме… Стоп. Спину трупа прикрывал ранец с парашютом! Ай да Ашот! Иногда он может выдать что-нибудь ценное!

На четвереньках Данила прошествовал к телу, которое изрядно пошвыряло по отсеку во время кульбитов дирижабля — путь мертвеца можно было проследить по алым отпечаткам на полу, потолке и стенам. Только чудом тело не вывалилось в открытый люк.

— Что тут у нас?.. М-да… — Дана ждало разочарование: один зенитный снаряд продырявил бедолагу насквозь, а второй угодил в парашют, сделав в нем дыру размером с голову взрослого человека.

— Что там, братишка?

— Ничего интересного. — Дан вернулся с ножом, который обнаружил на поясе трупа, и взрезал ремни, спеленавшие Равиля. — К тому же нас четверо, и один парашют проблему не решил бы.

— Ну почему же? Мы могли бы наконец избавиться от… — Ашот выразительно посмотрел на Маришу.

И она уже открыла рот, чтобы достойно ему ответить, но тут падение дирижабля прекратилось — с грохотом гондола врезалась в асфальт, стены погнуло, по сварному шву ее раскололо, топчан сорвало с места. Удар был столь сильным, что Данилу подняло в воздух и приложило спиной и затылком о потолок — в глазах вспыхнули фейерверки. Выронив нож, он упал на встававшего Равиля и едва не сорвал у него с головы шляпу с орлиными перьями. Вольник откатился в сторону, придерживая шляпу рукой и попутно подхватив нож. Мариша запричитала.

Чтобы успокоить подругу, Данила пополз к ней:

— Все хорошо, милая, все хорошо…

Растерзанная гондола скрипела и стонала, ее волокло по горизонтали. Моторы еще работали, и чрезмерно, как оказалось, крепкие винты до сих пор не сломались — они ударяли по асфальту, рубили его, двигая конструкцию, которая если и поднимется в воздух, то очень не скоро.

— За мной! — Пошатываясь, Равиль выпрямился. Из рассеченного лба его текла кровь, заливая линзы очков, но он этого даже не замечал.

Спрятав нож за берц ботинка, вольник просунул руки, а затем и сам протиснулся в щель, образовавшуюся от удара в потолке отсека. Для этого ему пришлось подтянуться, ухватившись за неровные, острые края. Ладони он, конечно, изрезал.

— Эй, чего ждете?! — послышалось сверху.

— Я подсажу тебя. — Данила помог Марише подняться. Вдвоем, пошатываясь, они подошли к тому месту, где щель была шире, где ждал их Равиль. Гондола дергалась и покачивалась, сохранить равновесие было не так-то просто. Краем глаза Дан заметил, как Ашот сунулся было к открытому люку, но передумал через него выходить, когда вся конструкция вдруг резко накренилась — если бы в этот момент он покинул отсек, его бы попросту размазало об асфальт. Так что вольник не зря выбрал иной путь эвакуации.

Жилистые руки вцепились в подмышки мисс Петрушевич, когда Данила рывком поднял ее в воздух.

— А меня так сможешь, брат?

Дану хотелось бы ответить, что без проблем, слона одной левой на крышу девятины закину, а уж тебя, Ашотик, и подавно, но сейчас бахвальство было бы не к месту, не ко времени.

— Лучше ты меня подсади, а потом мы с Равилем тебя поднимем. Уж больно ты у нас… э-э… у тебя нестандартная фигура, Ашотик.

Так и сделали. Ашот и Равиль помогли Даниле выбраться из отсека, пока Мариша выданным ей ножом кромсала — не очень-то у нее получалось — плотную прорезиненную ткань, из которой состояла оболочка, наполненная гелием. Газ уже практически весь вышел в многочисленные дыры, образовавшиеся от попадания зенитных снарядов, которые заодно перебили и тросы, что придавали оболочке форму, и потому ткань облепила гондолу. Над щелью же образовался воздушный пузырь, в который пробрался Равиль, а теперь еще добавились Мариша с Даном.

— Эй, братишка, а меня?

— Да погоди ты! — Данила отобрал у Мариши нож. И минуты не прошло, как ему удалось прорезать достаточно широкое отверстие во всех слоях оболочки. Поверьте, это было нелегко, но рвения ему добавил пожар в соседнем отсеке — «микроволновка», от которой до этого лишь тянуло дымом, теперь вспыхнула всерьез, заодно занялась, коптя черным, оболочка. Короче говоря, надо было как можно скорее выбраться отсюда, пока дирижабль не превратился в большую братскую могилу для доставщиков и Равиля. Точнее — в большой гриль, на котором они зажарятся до хрустящей аппетитной корочки, а то и вовсе обуглятся до костей.