Люди Дромоса. Трилогия (СИ)

В скромной хлопчатобумажной блузке, с серебряной брошкой, с длинными рыжими волосами, спутанными шаловливым ветром, она напоминала юную фею, безуспешно пытающуюся притвориться взрослой леди.

Рашель вдруг рассмеялась, и смех ее оказался светел, как майское солнышко.

И я снова спросил себя: Ну нафига? Зачем тебе это нужно? Все эти взрослые игры. Причём не открытые игры порядочных людей, а вся эта шпионская возня, напоминающая сырой болотный туман. Мало того, что противный сам по себе, так вдобавок ещё скрывающий подлые топи, в которых уже утонуло столько гораздо более искушённых людей.

Твой смех напоминает звонкий лесной ручеёк, пение ангелов. И я постараюсь надолго запомнить этот вечер. Сохранить гдето в глубине души. Буду держать эти воспоминания в тайном уголке сердца, чтобы, когда нибудь, доведённый до отчаяния, если дела пойдут совсем уж скверно, вызвать их в памяти. И вспомнить тебя, дочь израильского народа, так упорно отстаивающего своё право жить. Назло всему шайтанову окружению жить, и этой самой жизни радоваться.

А вот насчёт завербоваться, поддавшись твоему очарованию это уж извини. Имеется собственное чудо. Единственное и неповторимое. Ждущее меня сейчас с двумя карапузами на берегу такого симпатичного озера, в которое с весёлым журчанием скатывается небольшой водопад.

– Пойдёмте но, должен предупредить, что я не очень искушённый танцор.

– Ничего страшного. Моего умения хватит на двоих.

Я подал ей руку, и мы вышли на средину площадки. Скрипачи подняли смычки, певица томно вздохнула и…

Чертовка заехала мне коленкой между ног. Браво! Эмансипации всех стран, соединяйтесь!

– Это вам за ту пощёчину! Её глаза сверкнули, и девушка гордо прошествовала к выходу.

Скрипки дзинькнули, примадонна выронила микрофон, а я почувствовал, что краснею. Все посетители, а их в кафе находилось не мало, вовсю пялились на меня, держащегося обеими руками за… В общем, за пострадавшее место, и я, сгорая от стыда "перешёл".

Что ж, поделом тебе. Хаму хамово, как говориться. Впредь будешь помнить, что женщина всегда остаётся женщиной. Пусть даже и одетая в мешковатый комбинезон.

Включив прибор в "нормальном" режиме я просидел в коридоре до глубокой ночи. Было немножко досадно, но тут я ничего поделать не мог. То есть, мог, конечно, но зачем? Судя по всему, обидел я её здорово. И, "переиграй" я это дело, получу самое худшее, что может существовать во вселенной. Оскорблённую женщину. Так что один один. В общемто, это справедливо.

– Как прошло?

Голос Виктора звучал спокойно, и я понимал, что вопрос задан лишь в угоду традиции. Раз стою перед ним, значит всё "более или менее".

– Ну… в общем, как обычно?

– Осложнения были?

– Да так…

Назвать осложнением тоненькое рыжее недоразумение можно лишь с натяжкой. А "белый танец" это уж и вовсе мои проблемы.

– Ясно. Генерал, совсем не по уставу хлопнул меня по плечу. Ну, хвастайся успехами.

– Кузнечика дайте.

Мы вошли в Приют, внешне мало изменившийся с тех пор, как здесь вовсю кипела бурная деятельность, и я забрался в один из модулей. Импортный ещё. Можно сказать, ветеран. Опосля вышел во двор и прыгнул, стараясь залететь как можно выше. Зависнув в крайней точке "перешёл". Кто его знает, как оно получится, так что лучше повторить все действия в обратном порядке. В конце концов, я не Ленка. И "достать" многотонный морской контейнер может оказаться мне не по зубам. Забрался в скутер и…

Всё получилось. Мы "выскочили" в небе Подмосковья, и контейнер болтался внизу.

"Молодец, Юрий Андревич. Делаешь несомненные успехи. Ещё малёк потренируешься, и сможешь стырить Тадж Махал. А то чтото здание Приюта стало надоедать в последнее время".

Малёк погордившись я осторожно поставил многотонную коробку на землю и, зависнув, спрыгнул вниз.

– Могли бы и сами отцепить. Проворчал я.

– Ладно уж. В голосе Виктора было веселье. Сегодня твой день.

Я отстегну трос и, заскочив обратно в кабину, "убрал" катер.

Контейнер тем временем вскрыли, и деловитые молодые люди стали вытаскивать модули наружу. Ну, дальше не мои заботы.

Виктор отдал какието распоряжения и вернулся ко мне.

– Благодарю за службу!

– Рад стараться, Вашсокобродие!

– А… Начальство, видимо попривыкшее к моим выходкам, только махнуло рукой. Дальшето, что делать думаешь?

– Ну, дык. План по валу, как говорится. А в нём на первом месте стоит посещение братской реальности, стонущей под гнётом американских империалистов, подло оккупировавших Сибирь.

– Надолго?

– Думаю, недельки на две. Семён Викторович, сами знаете, быстро не отпустит.

– Девочек берёшь с собой?

– Инну вряд ли. Всё же карапузы ещё слишком малы. А Елену Владимировну само собой.

– А без неё никак?

– Ну, вы же знаете. Без Ленки я словно ноль без палочки. В общем, совершено не боевая единица.

– Так уж и не боевая. Хитро прищурился Генерал, намекая на только что завершённую операцию.

– Да мало ли…

– Ладно уж, действуй. По возвращении доложить.

– Есть!

– Да, в кассу зайди. А то начфин поседеет скоро. В нашето время и забывать такое мероприятие как получение денежного довольствия!

Я получил зряплату. А так же премию за "успешно проведённую операцию", о чём собственноручно расписался в приказе. Не так чтоб много, конечно, но и не мало. В общем, сколько положено. И, взяв одну из служебных машин с шофёром, поехал домой.

"Юрик, мы "у меня". Думаем "вернуться" дней черз пять. Убери в доме. Целую, Инна."

Я тяжко вздохнул и пошёл доставать пылесос. За что боролись, как говориться. Инициатором отказа от наёмной рабочей силы стал я, так что все хлопоты по уборке автоматически ложились на мои плечи.

Но, только представив, что ктото чужой будет ходить по дому, заглядывая во все уголки и роясь в вещах, я чувствовал себя неуютно. Нет уж, инциденты двухлетней давности наглядно показали, что внимание к нашим персонам, пусть и не явное, но всё же пристальное существует. И я хочу иметь возможность делить на чёрное и белое. И, ежели кто нибудь в наше отсутствие забредёт в дом, случайно так, проходя мимо, то буду уверен, что это враг. И поступлю соответственно. Так что, моя упёртость по поводу прислуги, как видите, имеет под собой прочную параноидальную основу.

Я возюкал пылесосом по углам. Без особого вдохновения, правда, но и не сильно манкируя обязанностями. Для себя ведь старался, не для чужого дяди.

Комнаты постепенно приобретали умытый вид, а я предвкушал блаженное ничегонеделание. Ленусик, со свойственной ей педантичностью, постоянно проводила какието поиски. Роясь в подшивках старых журналов и часами просиживая в интернете. И неизменно делясь с нами интересными находками. Что ж, её можно понять. В информационном вакууме, что царил в её мире "по поводу", у неё развился бешеный, прямо таки волчий аппетит ко всякого рода сплетням и досужим вымыслам.

Хотя, чья бы корова ни мычала… Ведь ято существую. И девчёнки. Так что, возможно, она и права, пытаясь найти рациональное зерно и хоть както притянуть за уши "село к городу".

Так, с пылесосом закончил, и сейчас время мокрой уборки. Сразу, значит, сотрем пыль с мебели, а потом помоем пол. Руки сами собой проделывали необходимые манипуляции и вскоре, убрав причиндалы в кладовку, я завалился на диван.

"Люди исчезают внезапно, бесследно и необъяснимо. Случаи такие происходили и происходят во всем мире. Я имею в виду те ситуации, которые не могут быть объяснены никак. Пропал парализованный старик, которого близкие вывезли в каталке и на пару минут оставили одного у дверей. В пустом кресле остался только плед, которым был он укрыт"

Старший, которому всё обрыдло? Гуд бай, милые родственнички, а то чтото я тут с вами засиделся!