Избранник

— Я, — честно признал Сашка.

— А вы хоть представляете себе, сколько сил пришлось приложить Николаю Павловичу, чтобы убедить делегатов, что вы — обычный психопат и опасности заражения нет? Особенно после того, что вы там им орали.

— И что? Они теперь всех инфицированных в психушку уложат?

Главврач пожал плечами:

— Кто знает? Но пока нет результатов...

Притихшие врачи снова начали обсуждать сложившееся положение, и Сашка узнал, что наиболее здравомыслящее, а главное, оппозиционное к мэру крыло помаленьку пробивает в области идею объявления карантина. Но даже они понимают: город не готов оказать медпомощь в таких масштабах, и тоже склоняются к мысли о временной подмене таковой помощи посильными административными мерами, то есть хотя бы локализацией, изоляцией и последующим принудительным контролем состояния здоровья членов наиболее одиозных группировок.

— Это не выход, — покачал головой Сашка. — Вы сами понимаете, что изоляция «Идущих за Силой» ничего не решит. У вас полгорода инфицировано.

— А что вы предлагаете?

— Если вы хотите чего-нибудь добиться, вам нужно шоу, — улыбнулся Сашка. — Насильно задержите в инфекционном отделении всю областную делегацию, а когда их начнут освобождать, возьмите с них подписку об уголовной ответственности за распространение. Как при СПИДе.

Врачи нервно засмеялись.

— Боюсь вас разочаровать, юноша, — едва сдерживая улыбку, произнес главврач, — но делегация уже убыла обратно в область.

В груди у Сашки полыхнуло. Он вдруг отчетливо осознал, что в нем всё это время боролись два человека: тот, что пытается разделить с этими людьми бремя их профессиональной ответственности, и тот, что уже познал Силу и поэтому не имеет иллюзий.

— Тогда сливайте воду, господа, — улыбнулся он и поднялся со стула, чтобы уйти: здесь ему делать было нечего.

Сашка аккуратно закрыл за собой дверь и подошел к гардеробной.

— Я тебе чего и говорю, — висела на телефоне толстая санитарка, — у меня соседка из «этих»! Она мне и говорит: мы в этой содоме с гоморрой не останемся!

Сашка облокотился о широкий голубой «прилавок». Он никуда не торопился.

— А при чем здесь дети? Кто у них детей отымет? Ты чего? Чего ты слышала? Кто сказал? А я тебе говорю, не пойдут они в психушку! Ихняя эта... как ее? Неля? Точно, Неля. Она так и сказала: лучше со зверями лесными, чем рядом с такими людями!

Сашка насторожился.

— Ой, подожди, Лен! У меня человек!

Санитарка, тяжело переваливаясь, побежала за курткой, а когда вернулась, Сашка поинтересовался:

— Я что-то не понял, чего эта Неля хочет?

— Так это... в сопки уйти!

— Зачем? — оторопел Сашка. Старуха пожала плечами:

— Боится, что в психушку всех посадят...

— И когда они... ну, в сопки уходят? — не особенно надеясь на ответ, поинтересовался он.

— Да прямо сейчас. Они уже возле Шаманки стоят... — Она сунула ему куртку, снова схватила трубку, а Сашка лишь ошарашенно моргал. Вот это была новость!

Он вышел на улицу и начал обдумывать положение. Сашка не знал, понимает ли Неля, что психушка — это еще не конец света, а для Силы — просто бездна, неисчерпаемый кладезь новых возможностей! Поскольку каждый контактный врач понесет Инструмент Силы сначала в свою семью, а затем десяткам приходящих и уходящих пациентов. Что даже сама локализация служит Силе, потому что каждый новый мент, следователь или конвойный понесет Ее Инструмент десяткам и десяткам задержанных и отпущенных им граждан.

Теперь ему было немного жаль этих людей, не ведающих, сколь тонкие замыслы начинают воплощаться посредством их плоти. Но всё-таки более всего его беспокоила Неля. Она могла и не знать, что такое хотя бы одни сутки в зимних северных сопках, но рисковать столькими людьми, столькими живыми носителями Силы она никакого права не имела.

Сашка вышел на улицу и быстрым шагом отправился в сторону Шаманки, но уже через пару кварталов нарвался на кордон.

— Ку-да? — кинулись наперерез ему двое дружинников.

Сашка заглянул им в глаза и понимающе кивнул: зрачки как полтинники, что значит «брат восстал на брата». Он вернулся назад и увидел, что подступы к Шаманке наглухо перекрыты: на дорогах автобусы, на перекрестках милицейские уазики, а вдоль всей этой линии, притоптывая замерзающими ногами и дружески тыкая друг друга кулаками в шутливом спарринге, стоят дружинники и менты в пропорции десять к одному.

— И не пройдешь! — хмыкнул он. — И что мне теперь делать?

Сашка вспомнил предупреждение пожилого милиционера, представил себе, как там, у реки, болезненно возбужденный Федор Иванович готовится к решающей спецоперации, и его вдруг осенило!

— Эй, капитан! — махнул он рукой ближайшему офицеру.

Тот повернулся и смерил Сашку оценивающим взглядом.

— Бугровой Марго здесь не было?

— Нет, — мотнул втянутой в плечи головой продрогший офицер. — Не проходила.

— А батя ее... ну, Федор Иванович... тут? — Офицер сдержанно, стараясь не высовывать шею из воротника, утвердительно кивнул:

— В штабном автобусе...

— Спасибо! — широко улыбнулся ему Сашка и помчался в обратную сторону.

Беспрепятственно провести его через кордон могла только Маргарита.

Он подбежал к знакомому подъезду, взбежал на третий этаж и позвонил. Молчание. Тогда он вжал кнопку звонка до упора. Ноль.

— Черт!

Маргариты дома не было.

«Вот где она может быть?!»

Сашка бегом помчался домой, взлетел по гулкой лестнице на второй этаж, открыл дверь, пробежал по комнатам... Пусто.

В принципе, Марго могла быть у друзей, но Сашка знал только одного ее сотоварища — Бобика. Личность, конечно, малоприятная, но место ее нахождения Бобик знать мог. Сашка вздохнул, захлопнул дверь и помчался дальше.

Он снова пересек площадь, выскочил на нужную улицу, но перед самой дверью Боба заколебался: воспоминания об этой квартире остались жутковатые. Внутри раздался громкий девчоночий хохот, и он с облегчением вздохнул и нажал кнопку звонка. Раздалось шарканье домашних тапочек.

— Щас...

— Если не принес, скажи ему...