Заначка Пандоры

— Скорее, — повторяла она. — Скорее, там, левее еще один… Я не могу так долго! Скорее!

Ковальский ненавидел насилие. Всю жизнь он считал себя либералом и сторонился типов, подобных Лису. Юджин полагал, что родись он двадцатью годами раньше, непременно принял бы участие в акциях против вьетнамской политики Джонсона. Но его юность пришлась на другие времена, глотки в борьбе за мир драли профессиональные пацифисты, и, кроме того, у Ковальского было любимое дело. Всё что он мог, — это по возможности избегать контактов с агрессивными личностями. Юджин признавал необходимость силовых ведомств для решения глобальных задач, скажем, для защиты национальных границ, но в повседневной жизни такие, как Лис, вызывали у него брезгливое недоумение. Стая бесноватых стервятников, как называл их Пендельсон, пытающихся убедить остальной мир в том, что без них рухнет цивилизация. При этом самые толковые стервятники осознают, что человечество без них отлично обойдется. Но эти люди не умеют ничего, кроме как махать оружием, и не хотят учиться делать что-то еще: они создают извращенный кодекс чести, позволяющий им порой презирать тех, кого они якобы защищают и на чьи налоги они, собственно, живут. Они всячески поддерживают образ собственной значимости, вручают друг другу ордена, снимают о себе кино и пишут мемуары. И началось это не вчера.

Когда-то Джек Пендельсон моментально загорался, обсуждая с Юджином эту тему.

— Смотри! — поучал док. — Я рисую два… а лучше три кружочка. Пусть это будут деревни, первые человеческие поселения. Здесь живут землепашцы, здесь скотоводы, а тут, скажем, гончары. Естественный натуральный обмен, примитивный товарооборот. Советы старейшин решают споры, наказывают виновных, определяют стратегию развития. Внезапно из леса появляется отряд вооруженных ублюдков и пытается взять что-то силой. Допустим, селяне неплохо организованы и дают надлежащий отпор. Но в людях созидательного труда нет жестокости, и старейшины, вместо того, чтобы перебить пришельцев, как бешеных собак, говорят: «Братья, вокруг полно земли. Стройте свои дома, бейте зверя, мы поможем вам с семенами…» и так далее.

Но разве можно бесноватых соблазнить трудом? Если стервятников недостаточно много, чтобы наложить лапу на чужое добро, их извращенный ум придумывает следующую схему.

— Вам не прожить без нас, — убеждают пришельцы. — Там, за горой, живет очень злое и жадное племя. Оно непременно захочет на вас напасть, отнять ваших женщин, ваш скот и сжечь ваши поля!

— Не может быть! — пугаются селяне. — Сколько тут живем, со всеми мирно ладим.

— А вот и нет! — брызжут слюной чужаки.

И принимаются очень подробно объяснять, какие все вокруг мерзавцы и сколь опасно жить так беспечно, без разведки и контрразведки. О, эти парни умеют убеждать! Ведь они же больше ничем не заняты, не сеют и не пашут, их языки хорошо подвешены. Если они не могут отнять что-то силой, они идут на любые хитрости, лишь бы присосаться к кормушке.

— Нам много не надо! — ласково говорят они. — Кормите нас, платите совсем немножко, а мы уж постараемся. Мы будем присматривать за вашими соседями и предупреждать вас об их подлых намерениях. А еще мы будем присматривать за вашими собственными людьми, будем слушать, о чем они говорят и кого ругают. Как, вы не знали, что в деревне полно внутренних врагов? Ай-яй-яй, как всё запущено! А враги-то есть! Вы должны позволить нам организовать оборону поселков, поверьте, мы сделаем это лучше вас. Никто не нападает? Значит, собираются напасть. Распустите свою стражу, мы создадим ее заново, из тех людей, которые вызывают больше доверия. А чтобы на нас не напали враги, мы, пожалуй, атакуем их первыми. Стойте-ка! Вы вождь и обходитесь без личной охраны? Непорядок, мы выделим самых крепких лично для вас, но и кормить их извольте как следует. Нам доподлинно известно, что вождя хотят прикончить! А теперь необходимо поставить на довольствие еще несколько человек, которые будут тайно присматривать за вашими же охранниками. Пусть боятся!

Вот таким, примерно, образом, Юджин, и рождались первые спецслужбы. А однажды появившись, они пускали ростки с бешеной скоростью, закреплялись всеми возможными методами…

— Послушайте, Джек! — скорее для виду, упирался Ковальский. — Вы только представьте, что произойдет, если уволить всех федералов. Страну захлестнет экстремизм!

— Вне сомнения, — разводил руками Пендельсон. — Потому что они навязали игру, в которую вынуждены играть мы все. А тебе не приходило в голову, что любое государство вполне способно обойтись небольшой пограничной службой? А для решения внутренних проблем нужны судебная система и немногочисленная полиция, втрое меньше, чем сейчас.

— И что бы с нами стало? Мы боялись бы выходить на улицу?

— Юджин, мы не обсуждаем проблемы уличной преступности. Помните, с чего я начал? Первые поселки землепашцев со старейшинами во главе. Вождей, самых уважаемых и мудрых, выбирал народ. И до той поры, пока эти должности оставались действительно выборными, преступность была минимальной. Возможно, в те времена рубили руки, а скорее — головы, я не знаю, я не историк. Но с того момента, как вожди начали окружать себя спецслужбами, многое изменилось. И в первую очередь, сама избирательная система. Закон Паркинсона применим в равной степени к гражданскому чиновнику и ко всем бесноватым стервятникам. Они воспроизводят друг друга со скоростью гидры и успешно придумывают себе занятия.

— Но что же делать?

— Менять законы. Менять меру ответственности за преступления.

— Боже мой, Джек, вы ратуете за диктатуру?

— Юджин, ты не задумывался, почему до сих пор, несмотря на все достижения разума, так сильна вера? — Вместо ответа, Пендельсон, как всегда, раскрошил сигару. — Когда я говорю «вера», я подразумеваю высшую справедливость. Мы все ее чувствуем, иногда даже можем выразить словами. Миллионы людей, Юджин, не верят в загробную жизнь, но ищут сверхъестественную силу, потому что, в конечном счете, государство защищает их неохотно. Государство защищает себя. С тех самых пор, как первый вождь согласился платить бездельникам за укрепление порядка…

А теперь о справедливости и о порядке пытался рассуждать Пеликан. Юджин слушал его и внутренне усмехался. Не так давно этот человек обещал выбить ему глаз, а теперь лежит, безоружный и жалкий, как и оба его подопечных. Ковальский, хоть и не мог этого проверить, подозревал, что Лиса в свой кружок они допускали. Лис последний час валялся в беспамятстве или же умело притворялся…

Они допустили ошибку, что не экранировали свои мозги заранее. Они не знали, что Инна услышит их так далеко. Поэтому русских ждали. Роберт даже вооружился пулеметом, хотя вряд ли попал бы в кого-нибудь. Оружие, к счастью, не понадобилось. Инка их просто отключила, всех троих. А теперь Пеликан немного очухался и порывался взывать к справедливости.

Смешные людишки. Но, к сожалению, Пендельсон был прав, эти смешные людишки еще очень и очень могли пригодиться. И если уж выбирать между американцами и русскими, Юджин предпочел бы русских. По крайней мере этих русских он знал лично.

Они могли пригодиться, потому что так сказала Инна. Потому что незадолго до появления Пеликана с Ковальским связался шеф проекта. Юджин выслушал Юханссона с нарастающим изумлением. Сначала он ничему не поверил, но после слова Большого Ю. подтвердил Большой Д., который находился в компании Юханссона. Ковальский попытался организовать нечто вроде конференции, чтобы Инна и Роберт могли поучаствовать. Однако английский Инны был хорош разве что для общения с Пенчо, но не с Юханссоном. А Кон вообще не понимал ни слова. Ковальскому пришлось переводить. Он переводил и с беспокойством посматривал на оцелота, который как раз явился за очередной порцией мяса. Лошадей пришлось увести на полянку: чувствуя запах хищника, они становились совершенно неуправляемыми. Дуська, впрочем, вела себя смирно и никаких признаков интеллекта не проявляла. Большая пятнистая кошка, довольно злая и пугливая, только и всего. Кон с грозным видом переводил ствол с одного пленника на другого.