Диверсанты Хроноса (СИ)

   Шесть пулеметов "браунинг" пятидесятого калибра вмонтированные в крылья американского истребителя готовы были изрыгнуть смертельный ливень крупнокалиберных пуль. Но за секунду до этого по крыльям и фюзеляжу американца ударили снаряды Ульриха. Тот не стал тратить время на переворот своего фоке-вульфа в нормальное положение и открыл огонь как был, вниз головой.

   Вообщем справились с горем по полам, но вот разведчик, ревя форсированными движками, продолжал уходить все дальше к побережью.

   Поначалу Марк даже сократил дистанцию метров до четырехсот, но за штурвалом "москито" сидел настоящий псих.

   Разведчик резко увеличил угол пикирования, рискуя вызвать срыв воздушного потока с плоскостей. Если бы это произошло, то тогда пике стало бы просто последним.

   Ревущий вокруг плоскостей воздух стал кромсать обшивку с капота правого двигателя "москито".

   Марк определил это по ошметкам, летящим ему навстречу. Его истребитель вибрировал всеми плоскостями и тоже вот-вот был готов развалиться.

   Он решил более не испытывать судьбу.

   До цели было слишком далеко, но Марк поймал удаляющийся самолет в прицел и дал очередь из всех стволов.

   И вот тут он почувствовал, что все внутри него внезапно воспротивилось этому выстрелу. Воспротивилось на столько сильно, что он, прекратив огонь, чуть не бросил рукоять и как-то судорожно потянул ее на себя.

   Тело мгновенно стало свинцовым, кровь отхлынула от мозга, и он едва не потерял сознание от возникшей предельной перегрузки. "Фоке-вульф" взмыл в высь, стремительно набирая столь желанную высоту.

   Там его поджидал Ульрих, справедливо рассудивший, что догнать командира он не сможет, а контролировать ситуацию лучше сверху.

   Марк, так и не покинув кабину, пронаблюдал за ведомым, зашедшим на посадку вслед за ним. И продолжал бы сидеть и дальше, если бы подошедший к его самолету механик с беспокойством не окликнул его.

   - У Вас все в порядке, герр Рудель? Вы не ранены?

   Марк посмотрел на своего механика долгим взглядом и лишь потом ответил.

   - Все хорошо, Фридрих. Спасибо.

   Он выбрался из кабины и, оставив потрепанный самолет на попечение техперсонала, двинулся к штабу.

   Ульрих догнал его и молча зашагал рядом. Обычно они после каждого вылета, едва покинув кабины, обсуждали все моменты прошедшего полета. Но сейчас командир молчал и ведомый решил отложить разбор полетов на более удобное время.

   Полковник находился на своем рабочем месте. У стола с разложенной на нем картой района ответственности авиаполка. Глядя в листок бумаги в левой руке, он водил карандашом по карте и так увлекся что не сразу заметил вошедших в комнату летчиков. А когда заметил, коротко приказал.

   - Докладывайте.

   Марк сжато доложил о результатах патрулирования. Коротко обрисовал бой с "мустангами" и свою попытку догнать "москито".

   Полковник кивал, не отрывая взгляд от карты, а потом повернулся к Марку.

   Ваши действия заслуживают всяческих похвал, но ... - он твердо взглянул Марку прямо в глаза, - расстреливать в воздухе пилотов противника, пытающихся спастись с парашютом, не в традициях нашей части.

   Марк молча смотрел на полковника.

   Но Ульрих молчать не стал. И в его голосе неожиданно прорезались твердые нотки и готовность постоять за честь своего командира. Да и за свою честь то же.

   - Не я, не господин обер-лейтенант не стреляли по раскрывшимся парашютам.

   Полковник обошел стол и поднял с него еще один лист бумаги.

   - В этой телефонограмме сообщается, что спустившийся на парашюте

   английский летчик был мертв, и у него отсутствовало половина головы. Как еще вы можете объяснить это?

   Марк машинально прокрутил в голове момент стрельбы по самолету-разведчику, и на него снова накатило, как тогда в кабине истребителя.

   Ульрих снова попытался что-то возразить, но Марк перебил его.

   - Что с самолетом? Где он упал?

   Полковник нахмурился.

   - В том-то и дело, что нигде. Похоже, он дотянул до Англии.

   При этих словах Марк вдруг почувствовал такое облегчение, словно в том самолете находился его близкий друг или родственник. Видимо это как-то отразилось на его лице, поскольку взглянувший на него полковник нахмурился еще больше. Да и Ульрих кинул на командира удивленный взгляд.

   Марк не мог понять, что с ним происходит, но настроение его улучшилось и объяснение этому он дать не мог. Словно внутри него было что-то, что воспринимало окружающий мир по-другому, иначе, чем он, Марк Рудель. Или просто "крыша сдвинулась".

   Последняя мысль показалась Марку наиболее логичной, но, как не странно, настроение ему не испортила.

   Все еще продолжая хмуриться, полковник вытащил из папки еще одну, уже третью по счету, бумажку и подошел к летчикам.

   - Обер-лейтенант Рудель. За проявленное мужество и летное мастерство вы представлены к железному кресту с дубовыми листьями, и повышены в звании до гауптмана. Поздравляю Вас гауптман Рудель.

   Он крепко пожал Марку руку.

   - Унтер-офицер Мецке. За проявленное мужество и летное мастерство вы представлены к железному кресту и повышены в звании до лейтенанта.

   Пилоты одновременно вскинули правую руку в воинском приветствии

   - Во славу Рейха!

   Полковник кивнул.

   - За наградами поедете в Берлин, когда удастся выкроить время для вас. А пока, хауптман Рудель, срочно принимайте эскадрилью. Разведка сообщает, что в Англии концентрируются значительные силы новейших бомбардировщиков В-17. Налеты могут начаться со дня на день. Мы должны быть готовы. Вы свободны.

   Полковник уж было снова углубился в изучение карты, когда Марк сделал шаг вперед.

   - Господин полковник, у нас с унтер... с лейтенантом Мецке есть соображения по методам атаки больших и плотных групп бомбардировщиков.

   И, не спрашивая разрешения, он взял со стола карандаш.

* * *

   Данг сидел на месте штурмана в кабине гигантского четырех моторного бомбардировщика В-17 "Летающая крепость".

   На днях целое авиакрыло гигантских машин прибыло на авиабазу из-за океана. Они кружили над базой, ревя двигателями, по очереди садились на полосу, практически перекрывая ее размахом своих крыльев, и вскоре заняли все места, сколь либо пригодные для стоянки.

   Дангу показали стоящий несколько обособленно от других самолетов флагманский бомбардировщик, в котором отныне будет его место. Место главного штурмана авиакрыла.

   Фактически это теперь был его самолет. Молодой механик, принявший на попечение воздушный корабль отрапортовал, что самолет в полном порядке. А потом помялся и спросил.

   - А как будет называться наш самолет? Надо же его как-то назвать. На удачу.

   Данг сначала не понял. Раньше на базе не было принято давать самолетам собственные имена. Но тут он обратил внимание, что на бортах практически всех прибывших четырехмоторных гигантов красуются либо название, либо картинка в виде хищного животного или птицы. А то и картинка и название сразу. И только его самолет сверкал абсолютно чистыми серебристыми боками.

   - Не беспокойтесь, сэр. Нарисую, все, что попросите, - сказал механик и за тем, совсем смутившись, добавил. - Я окончил художественную школу в Йоркшире.

   Видно ему очень хотелось самому разрисовать бомбардировщик.

   А почему бы и нет...

   Данг вырвал из блокнота лист и аккуратно набросал эскиз. Указал цвета. И отдал механику, нетерпеливо вытягивающего шею и старающегося рассмотреть, чего там нарисовал этот молчаливый офицер.

   На листке была изображена стилизованная звезда на фоне открытой ладони. А внизу красовался не то орнамент, не то надпись на неизвестном языке.