Звездный прыжок

Что-то сжало сердце Комина, и оно заколотилось. Лицо Сидны стало смутным и отдаленным, и он снова очутился в маленькой палате на Марсе и увидел тень страха, который был нов под знакомым Солнцем...

- Сюрприз, - сказала Сидна, и ее холодный легкий голос стал колючим.

- Я привела тебя к другу.

Комин вздрогнул и обернулся. У дальнего конца холла в дверях стоял Уильям Стенли, и приветственная улыбка стала мрачной и злобной ка его лице. Комин отстранил от себя Сидну.

Стенли выстрелил в него сверкающим взглядом и обратился к Сидне:

- Опять штучки женщины с куриными мозгами? Когда ты повзрослеешь, Сидна? К концу мира?

- Ну, Билли! - Она поглядела на него с изумлением невинности. - Я сделал что-то не так?

Лицо Стенли стало теперь совершенно белым.

- Нет, - сказал он, отвечая себе, а не ей, - даже к концу мира этого не будет. И ты еще стараешься произвести впечатление на каждого своим умом. Но а не думаю, что кто-нибудь посчитает это хотя бы чуть-чуть забавным. - Он мотнул головой на Комина. - Кругом. Вы возвращаетесь на Землю.

Сидна улыбалась, глаза ее вновь стали лучистыми, какими их помнил Комин. Она казалась очень заинтересованной.

- Повтори, пожалуйста, последние слова.

Стенли медленно повторил:

- Я сказал, что этот человек возвращается на Землю.

Сидна кивнула.

- Ты стремишься стать отличным, Билли, но все еще недостаточно хорош.

- Недостаточно хорош для чего?

- Чтобы отдавать приказы, как Кохран. - Она повернулась к нему спиной, не оскорбительно, но словно его здесь и не было.

Когда Стенли заговорил, в его голосе звучало беспокойство:

- Это мы еще посмотрим.

Он быстро вышел. Сидна не взглянула ему вслед. Не Глядела она и на Комина. Он не забыл о Стенли уже через минуту. "Мне кажется... мне кажется, что это Баллантайн". Сколько же это может продолжаться?..

Он хрипло спросил:

- Так что ты пытаешься мне сказать?

- Это трудно принять, не так ли? Может, теперь ты понял, зачем я приехала в Нью-Йорк?

- Послушай, - сказал Комин, - я был с Баллантайном. Его сердце остановилось. Его пытались оживить, но напрасно. Я видел его. Он мертв.

- Да, - сказала Сидна, - я знаю. Из-за этот все так трудно. Сердце его не бьется. Он мертв, но не совсем.

Комин грубо выругался, чувствуя наползающий ужас.

- Как человек может быть мертв не... Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что тебя не пускают к нему. Отку...

- Она подслушивала у двери, - прозвучал новый голос. Через холл к ним шел человек, его каблуки сердито стучали по каменному полу. - Подслушивала, - сказал он, - а затем разболтала. Ты так и не можешь научиться держать рот на замке? Ты не можешь прекратить причинять неприятности?

Лицо его, бывшее лицом Сидны во всем, кроме красоты, было высокоскулым и мрачным. В глазах его был тот же блеск, но он казался жестоким, а у губ копились морщины. Он выглядел так, словно хотел схватить Сидну и разорвать на части.

Она на уступила ему.

- Раздражением ничего не изменишь, Пит. - Глаза ее пылали, а губы упрямо сжались. - Комин, это Питер Кохран, мой брат. Пит, это...

Жестокие черные глаза быстро сверкнули на Комина.

- Знаю, я видел его раньше. - Он обратил все свое внимание на Сидну. Откуда-то издалека послышался голос Стенли, требующий, чтобы Комина отослали. Никто не отреагировал. Комин сказал:

- Где?

- На Марсе. Вы не помните, вы были без сознания в то время.

Смутное воспоминание голоса, говорившего из густого красного тумана, вернулось к Комину.

- Так это вы прекратили развлечение?

- Парни немного перестарались. Вы бы скорее умерли, чем заговорили. - Он поглядел на Комина. - А теперь вы готовы говорить?

Комин шагнул к нему.

- Баллантайн мертв?

Питер Кохран заколебался. Взгляд его стал глубже, на скулах заходили желваки.

- Это ты со своим длинным языком, - пробормотал он Сидне. - Ты...

- Ну, знаешь, - яростно сказала она, - ты сумасшедший. Ты и все племя Кохранов ничего здесь не добьетесь, и ты это знаешь. Я думала, у Комина может быть ответ.

Комин повторил:

- Баллантайн мертв?

Секунду спустя Питер сказал:

- Я не знаю.

Комин стиснул кулаки и глубоко вздохнул.

- Тогда давайте по-другому. Мертвого или живого, я хочу его видеть.

- Нет, нет, вы не... вы не представляете последствий. - Он изучал Комина тяжелым, пронизывающим взглядом. - Чего вы ищите, Комин? Возможности вмешаться?

Комин указал на Стенли:

- Я уже говорил ему. Я говорил вашим парням на Марсе. Я хочу узнать, что случилось с Паулем Роджерсом.

- Из-за благородной сентиментальной дружбы? Слишком слабо, Комин.

- Не только из-за дружбы, - сказал Комин. - Пауль Роджерс однажды спас мою шею. Я уже не раз говорил вам это. Я хочу заплатить свой долг. Я хочу узнать о нем, несмотря на всех Кохранов.

- Это вам не удастся. Может, я займусь этим как Кохран?

Комин грубо сказал:

- Кто? Вы? Вы хотите открыть правду, отфутболивая Баллантайна, как мяч, захватив его корабль, спрятав вахтенные журналы, пытаясь превратить Большой Прыжок - величайшее дело, когда-либо совершенное человеком - в обыкновенные дешевые мошеннические делишки.

- Давайте говорить прямо, - резко прервал его Питер. - Корабль и звездный двигатель принадлежат нам. А журнал уничтожен, как мы и говорили. И мы привезли сюда Баллантайна, пытаясь что-то сделать для него... - Он прервал себя, лицо его передернулось, словно от какого-то шокирующего воспоминания.

Комин почувствовал призрачный холод в эмоциях своего собеседника, но снова спросил:

- Позволите вы мне увидеть его?

- Почему я? Почему вы считаете, что я не отправлю вас на Землю?

- Потому что, - мрачно сказал Комин, - вам известно, что я кое-что знаю, и вы тоже хотите узнать это.

- Он ничего не знает! - выкрикнул Стенли Питеру. - Откуда? Баллантайн был в коме и не мог говорить. Он блефует, пытаясь нас одурачить.

- Может быть, - сказал Питер Кохран. - Мы это узнаем. Ладно, Комин, вы убедили меня, что знаете нечто и вы можете увидеть Баллантайна. Но я не буду иметь с вами дело после этого. Я только один из Кохранов, а это касается всех нас. Других здесь не будет до вечера по земному времени, и тогда мы можем сразиться. Достаточно честно?

- Достаточно, - кивнул Комин.

- Тогда что вы знаете?

- Не много, - сказал Комин. Настало время достать единственный маленький козырь, и он должен сыграть им так, чтобы подумали, что козырей у него полные руки. - Не много. Но я знаю, что начнется волнение, если людям станет известно, что существует трансурановая планета.

На секунду наступило молчание. Выражение лица Питера Кохрана не изменилось, но с лица Стенли сошла краска и оно посерело. Затем Сидна сказала в полной тишине:

- Он знает. И поэтому кто-то пытался убить его.

Питер Кохран резко взглянул на нее.

- Это нелепо. Мертвый он никому не нужен.

- Теперь я могу видеть Баллантайна? - потребовал Комин.

Кохран резко повернулся.

- Да. Для этого вас сюда пригласили. Сидна, ты останешься здесь. На сегодня ты наделала предостаточно неприятностей.

- Я и сама собираюсь остаться здесь, потому что мне нужно выпить! - сказала она.

Комин последовал за Питером Кохраном по коридору. Стенли пошел с ними. В конце коридора была скользящая металлическая дверь, а за ней лифт, который, медленно шипя, стал спускаться вглубь лунной скалы. Комин начал потеть, рубашка прилипла к телу, по спине опять бежал холодок. Сердце стучало бешено, нервно, стало трудно дышать. Морщины на лице Питера Кохрана били глубокими. Он выглядел так, словно долго не спал. Стенли стоял в стороне от них, погруженный в свои мысли. Глаза его медленно переходили с Комина на Питера Кохрана и обратно. На скулах вздулись желваки.

Лифт остановился, и они вышли. Не было ничего таинственного в этих подвалах под замком Кохрана. Они содержали установки для воздуха и воды, генераторы, горы припасов, необходимых для поддержания жизни и удобств в этом искусственном пузыре на поверхности Луны. Скалистый пол, по которому они шли, вибрировал от пульсирующей работы насосов.