Тихоокеанский шторм (СИ)

- Нет, хрен вам в глотку по самые помидоры, а не развал страны - яростно поклялся он сам себе - если Бог, Сатана, законы природы, инопланетяне, нас..ть, кто, это не важно, дали мне вторую попытку - не надейтесь отделаться новой чисткой, это слишком малая для вас цена; я не позволю себе сдохнуть до того, как создам и налажу новую систему власти, в которой у вашей проклятой касты не то, что не будет монополии на власть - вы будете сидеть, как мыши под веником, раскрывая свои поганые плевательницы только тогда, когда вам это разрешат.

Взяв себя в руки, Сталин начал неторопливо анализировать ситуацию.

Действительно, расклады внутри элит СССР продолжали оставаться очень непростыми, несмотря на все достижения и, видимую уже невооруженным взглядом Победу.

Была могущественная промышленная элита, осознавшая свою силу, неплохо организовавшаяся, готовая защищать свое положение - и сформировалась новая военная элита, не политизированная, в отличие от 'соколов Троцкого', пущенных в расход в 1937-1938 гг., но, куда более сильная, высокопрофессиональная, за время войны наработавшая неформальные связи; и, самое главное, эти элиты нашли общий язык, осознав общность интересов по комплексу вопросов, затрагивающих милитаризацию страны.

Император невесело улыбнулся, припомнив классическое высказывание Эйзенхауэра, сделанное в 50-е, в бытность его президентом, о военно-промышленном комплексе, имеющем опасно большое влияние на политику США - в СССР этот комплекс начал формироваться еще в конце 20-х - начале 30-х годов, и, хотя удалось пресечь его претензии на абсолютную власть в стране, выраженные в 'красном милитаризме' Тухачевского, к концу 30-х советский ВПК полностью сформировался, и, более того, обрел не только завидный аппетит, но и достаточные возможности для его удовлетворения.

Расклады были более чем неоднозначные - да, Сталин мог поставить к стенке любого отдельного представителя элиты ВПК, но воевать со сложившейся системой в целом было и крайне опасно для него, и, в любом случае, сулило огромные неприятности стране.

Предстояло в очередной раз пройти по лезвию бритвы - необходимо было сохранять и развивать ВПК ради обеспечения обороноспособности страны, и, в то же время, не дать ему надорвать экономику, как это произошло в мире 'Рассвета'.

Как ни странно, принципиальное решение этой проблемы Император нашел в опыте позднего СССР - а, методы реализации в опыте американского ВПК, в частности, фирмы 'Боинг'.

В свое время его до глубины души потряс доклад ЦРУ, составленный в 1991 году - в этом докладе рыночная стоимость неиспользуемого ресурса высоких технологий, имевшегося в СССР по состоянию на 1991 год, оценивалась в 11 триллионов долларов (и доклад, и цифра реальные - и это самая скромная оценка В.Т.).

Нехитрые расчеты показали, что считая период устаревания высоких технологий не более, чем в 20 лет, по минимуму, в СССР, в период с 1971 по 1991 годы, в среднем за год создавали высокие технологии стоимостью в 550 млрд. долларов - и это только технологии, и это в еще тех, не обесценившихся вконец долларах. Проще говоря, в советском научно-техническом комплексе, одном из мощнейших в мире, ежегодно омертвлялся основной капитал на такую сумму, под предлогом сохранения секретности - видимо, советское руководство не было знакомо с классической формулой марксизма 'товар - деньги - товар'.

Нормальная рентабельность этого вида коммерческой деятельности, как выяснилось из изучения экономической статистики США, Японии, ФРГ, Израиля составляла 300% прибыли (цифра реальная В.Т.) - по Советскому Союзу статистики не нашлось, а, может быть, ее и вовсе не велось.

В переводе на разговорный русский язык это значило, что в СССР, причем, в подавляющем большинстве на предприятиях и НИИ оборонного комплекса создавалась добавленная стоимость в 360 млрд. долларов. Ежегодно. Только в виде интеллектуальной собственности - если бы советское руководство удосужилось заняться производством товаров на основе этих технологий и их продажей на мировом рынке, смело можно было бы рассчитывать на увеличение этой суммы на 25-30%.

Для сравнения - самым большим кушем, добытым СССР на сырьевом рынке, была большая распродажа запасов нефти после введения арабами нефтяного эмбарго; тогда удалось выручить примерно 200 млрд. долларов - и это был разовый куш, но даже на него Советский Союз сумел обновить значительную часть станочного парка, закупив на Западе современные станки.

Сейчас вырисовывалась возможность изящно и выгодно, хотя, несомненно, огромными трудами, решить эту проблему, совместив военное производство с конверсией - разумеется, имелось в виду не производство титановых кастрюль по цене 'Жигулей', но создание производств, серийно выпускающих востребованную высокотехнологичную продукцию гражданского и двойного назначения.

То, что при этом стратегические противники получат легальный доступ к советским технологиям, Императора нимало не беспокоило, с учетом того, что им понадобится несколько лет на постановку нового производства по этой технологии - за это время Советский Союз начнет производство продукции следующего поколения, и, разработку третьего поколения соответствующих технологий; и, что особенно приятно и полезно, это будет профинансировано иностранными потребителями, купившими советский товар.

Также предстояло решить проблему сырьевых отраслей промышленности, ведь недаром переворот 1991 года, если рассматривать вопрос, кому он был выгоден, вполне может быть назван переворотом сырьевиков против промышленности высоких переделов - в кратком изложении она состояла в том, что за счет сырьевиков шло скрытое субсидирование и сельского хозяйства, выражавшееся в искусственно заниженных ценах на ГСМ, и промышленности высоких переделов, выражавшееся, например, в том, что на предприятия оборонного комплекса все исходные материалы поставлялись по себестоимости, чем и объяснялась уникально низкая стоимость советского оружия, и разнообразных союзников СССР, получавших энергоносители по заниженным ценам.

Разумеется, для элиты сырьевых отраслей и отраслей низких переделов не составляло труда посчитать упущенную выгоду от поставки, например, минеральных удобрений по внутренним ценам, по сравнению с торговлей теми же удобрениями на мировом рынке - отчего внесение удобрений в постсоветской России снизилось на порядок, по сравнению с поздним СССР.

Та же история была со сталью и алюминием, титаном и медью, пшеницей и рыбой - не говоря уже о нефти и газе.

Предотвратить это можно было двумя способами - либо поднять внутренние цены на рынке СССР до уровня мировых, что гарантировало стране экономическую катастрофу, из-за менее высокой платежеспособности, либо заниматься встраиванием отечественного сырья в технологические цепочки по производству продукции высоких переделов, с высокой добавленной стоимостью, конкурентоспособной на мировом рынке - и давать сырьевикам получать свой 'кусок пирога' в виде части прибыли от продажи этой продукции.

Простейшим примером мог послужить вариант, не реализованный в 70-е годы - после арабского эмбарго Западная Европа оказалась перед необходимостью гарантированно обеспечить себя нефтепродуктами. Возможный поставщик имелся в единственном числе - Советский Союз, со своей сибирской нефтью.

Дальше была точка бифуркации - можно было договориться о поставках сырой нефти, в этом случае европейцы модернизировали свои заводы, технологический процесс на которых был оптимизирован под переработку легкой нефти Персидского залива, на переработку тяжелой сибирской нефти; а можно было договориться о модернизации советских нефтеперерабатывающих заводов, с тем, чтобы начать там производство солярки и бензинов, соответствующих принятым в Западной Европе стандартам, с тем, чтобы стать одним из ключевых поставщиков нефтепродуктов.

Второй вариант, при всей его сложности, сулил в разы большие доходы, чем первый - в те годы себестоимость литра солярки была меньше цены бутылки боржоми, в то время как в Европе солярка уже стоила приличных денег.