Последний переход

– Слушай-ка, друг ситный, – заговорил он жёстким тоном. – А ну-ка, ещё раз и помедленней…

И простодушный Кирпич так ему и вывалил всё: где находится, да как туда пройти… и оказалось, что пройти – беда, территория в руках войск Чухонина.

– Ну и… – почесал переносицу Егор. – И что ты предлагаешь?

– Есть план. – Павел тряхнул головой и добавил, вспомнив старый анекдот: – Хороший «план», афганский.

Вот он, план: Забелин хорошо запомнил маршрут к постаменту. Надо выиграть время, поморочить мозги генералу и Бурдюку – осталось-то совсем чуть-чуть! – а как совсем стемнеет, так и слинять, да прямёхонько туда.

Княженцев поднял брови, вздохнул:

– Гладко было на бумаге…

– Не забыл про овраги, не забыл, – отмахнулся Павел. – План продуман.

Егор не стал на эту тему спорить. Повернулся к Юре:

– Юра, как по-вашему, это может быть действительно дольмен?

Юрино лицо выстроилось в сложную комбинацию, в переводе с мимики на русский примерно так: «Ну, я, конечно, не могу…» – да Юра сам же и перевёл:

– Ну я, конечно, не могу сказать… Из чего он, постамент этот?

– Из камня, из камня, – охотно закивал Павел. – Из небольших каменных блоков, предположительно гранитных.

Егор смотрел на Юру. В том уверенности не прибавилось, он шмыгнул носом, почесал в затылке…

Зато вдруг уверился Аркадий. Он живо схватил свой автомат, вскочил, закинул за спину стволом вниз.

– Так что мы здесь рассусоливаем?! Пойдём!

– Вот глас не мальчика, но мужа, – похвалил Забелин. – Только…

А что «только» – сказать не успел, ибо улица так и взорвалась многоголосым воплем.

– Стреляй!! – взлетел чей-то могучий крик.

Все замерли.

– А, чтоб им пусто было!.. – Павел первым бросился к дверям, и все за ним, даже не глянув в окно.

Поспешный грохот пяти пар ног по паркету, по лестнице, по вестибюлю – Павел толкнул дверь, споткнулся, матюгнулся, задние налетели на него и с разгону вышвырнули из подъезда на крыльцо.

Егор в первый миг не понял, какого чёрта народ мечется, бестолково машет руками, потрясает оружием, – но, вскинув голову (а эти полоумные носились, пялясь в небо), – всё увидел сам.

Над руинами, на высоте метров тридцати, медленно и важно плыл большой воздушный шар. Белый-пребелый, как первый снег, чтоб быть видимым в вечернем небе – хотя вечер только наступал… У Егора захватило дух!

Не от белизны шара, понятно. А от картины, украшавшей его.

Крутые надувные бока несли на себе изображение акта мужеложства, причём явно насильственного: один, упитанный мужчина средних лет, нарисован был коленопреклонённым, со спущенными штанами и выражением горькой обиды на холёном лице. Другой же, бодро подпихивающий сзади этого сытого барина, выглядел крайне злорадным старцем – острый нос и подбородок далеко, мстительно выступали вперёд.

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: данный групповой портрет есть политическая карикатура; плаксивый содомит – разумеется, Худых, а тот, кто надругался над ним, – Чухонин.

– Стреляйте! – повторно грянул гневный голос, и Егор узнал генерала Выдрищенского. – Огонь!

Лупанул недружный залп. Одна трассирующая пуля прочертила вялую дугу невдалеке от шара и погасла в высоте. Сам же шар начал издевательски поворачиваться другим боком.

– Дураки! Мазилы! – загремел генерал. – Из жопы вам только стрелять!

Треснул ещё выстрел. Мимо. Ещё один! Мимо.

– Уроды, – сказал генерал убито.

– Слушайте!..

Беркутов почти крикнул это. Егор круто обернулся.

– Что такое?!

Лесник держал карабин наизготовку. Рванул затвор.

– Павел! Ведь эти олухи не видят ни черта! Это же отвлекающий маневр! Они сейчас ударят!..

Всё Павел смекнул вмиг.

– Генерал!! – заорал он. – Плюнь на шар этот сраный! Занимайте оборону! Они сейчас долбанут сюда!!

Княженцев открыл было рот, да сказать ничего не успел – Павел просто не дал ему.

– Потом, князь! Давай сюда, живо! Аркан, туда! Юра – назад в дом. И будь на первом этаже!

– Зачем…

– В дом, я сказал!!!

И Юру как ветром сдуло.

– Князь, за мной!

Егор и сам не понял, как очутился на развалинах, где ещё торчали остатки стены – битая кладка, проёмы дверей и окон.

– Будь здесь, княже! Смотри: вон тот сектор, от угла до вон той трубы, твой. Видишь?

– Вижу, батько.

– Потом острить будешь!.. Слушай сюда: всё, что там только явится, кроши в дугу! Не жалей! На ещё магазин. Зря патроны не жги…

– Ура-а!.. – жидко заголосила местность.

– Князь, понял?! – вскричал Забелин, клацнув запасным рожком. – Я туда! Из-за стены не высовывайся!

Он сбежал вниз и кинулся на правый фланг.

– Генерал! Генерал, мать твою за ногу, гони своих дебилов! В цепь!.. Огнемётчика сюда!

Захлопали выстрелы.

Как ни был Княженцев неопытен в военном деле, и он догадался, что чухонинцы – лохи еще хуже худыхинцев. Придумав остроумный отвлекающий маневр с воздушным шаром, они бездарно упустили время. Надо было бить сразу! А они валандались какого-то дьявола.

Егор отщёлкнул предохранитель до упора – на автоматический огонь. Передёрнул затвор. Почувствовал, как бьётся сердце, точно на бегу. Страха не было.

По правую руку рванул злой, чёткий залп из множества стволов.

«Молодец, Пашка!»

Его рука, сразу чувствуется. Наладил оборону!

Егор улыбнулся – и из-за угла, намеченного как граница сектора огня, выскочили двое с длиннющими винтовками.

Княженцев вздрогнул, рука сама сжала крючок.

Автомат сдуру гавкнул краткой очередью. Мимо! От угла брызнуло кирпичное крошево.

«Дурак!» – мысленно хлобыстнул себя философ.

Дурак или нет – но в мгновенье ока приклад – в плечо, прицел – в тех двух: огонь!

Очередь длинно распорола воздух. Прицел мотнуло чёрт-те куда.

И – Княженцев не поверил очам своим!

Те двое так и подпрыгнули враз. Первый махнул ногой, как будто хотел откаблучить плясовую. У второго вылетело из рук и порхнуло вверх ружьё.

Егор обалдело смотрел, как оно летит. Плавно, медленно, важно, как в дурном сне.