Кондор

– Тебе пора в ад, Силдон, – прошептал Кондор, обрушивая лезвие на шею Крейду.

Никаких больше сожалений. Силдон, без сомнения, завершил бы начатое. Он и намеревался сделать это, но недооценил противника и переоценил свои силы. И проиграл.

Тело ненавистного врага моментально обмякло, голова, аккуратно срезанная холодным лезвием, словно футбольный мяч откатилась в сторону. Купол заполнила тишина.

Кондор, потрясенный, стоял над мертвым телом своего врага. Осознание победы приходило медленно и вкрадчиво. Разум с трудом воспринимал случившееся.

Он победил? Он победил.

Он победил!

Но какой ценой досталась ему эта победа. Сколько хороших людей умерло, прежде чем мятежная душа Силдона Фиора Крейда отправилась домой – в самое сердце ада.

Слишком высокая цена. Слишком…

Выбросив ненужный более меч, Кондор одеревеневшими пальцами нащупал в кармане брюк инкрис. Слава богам, он оказался цел.

А другой?!

Кондор обшарил глазами пол. Где же? Где?!

Наконец его взгляд остановился на небольшом кулоне, информационном кристалле в объятиях золотой змейки, лежавшем в луже густеющей крови Крейда. Кондор осторожно поднял его с пола, бережно прижал к груди. Слова пришли сами собой. Горькие слова:

– Вот я и вернулся, любимая. Вернулся, как и обещал. Прости меня, я так и не сумел защитить тебя, но клянусь, теперь мы всегда будем вместе. Больше я никогда не оставлю тебя. Никогда. Я ведь так люблю тебя. – От нелепости собственных слов, обращенных к холодному камню, заключившему в себе человеческую жизнь, по щеке Кондора покатилась слеза, услужливо синтезированная для него умирающим наноразумом тела.

А потом сознание тихо ушло, и Кондор уже не видел, как спустя пять минут дверь павильона отворилась и в зал вошли три темные фигуры – охотники. Неспешно оглядевшись, один из них подошел к безжизненным телам, распластанным на полу. Не обращая внимания на Крейда (сомнения в его смерти не возникало), охотник склонился над Кондором.

– Нашли наконец, – проворчал он недовольно. – Не ферма, а лабиринт.

– Он жив? – раздался голос за его спиной. Охотник искоса взглянул на новое действующее лицо – высокого худощавого мужчину средних лет в неприметном сером костюме. Лишь пронизывающий взгляд да властность, сквозившая в его манерах, говорили о том, кем на самом деле является эта «серая личность». Охотник провел рукой с закрепленным на запястье биоанализатором над телом Кондора. Тихий мелодичный голос сообщил:

– Класс: нейросиноид. Тип: наносинтон. Должность: баскоп. Анализ состояния: статические повреждения синтетических тканей – восемьдесят четыре процента, повреждения периферийных нейроцентров – девяносто шесть процентов, молекулярное повреждение синторганики…

И так далее, так далее, так далее…

– Он умирает, – холодно ответил охотник. – Но пока еще жив.

– Хорошо. У него есть то, что нам нужно? – спросил «серый», подходя ближе и брезгливо морщась при виде обезглавленного трупа Крейда.

Недоверчиво окинув взглядом изодранную и оплавленную одежду Кондора, охотник тщательно обыскал ее и спустя минуту протянул худощавому два информационных кристалла.

– Их два? – удивился тот.

– Именно так, – отозвался охотник, всем видом говоря: «Не спрашивайте у меня. Я здесь просто работаю».

– Оставьте у себя, – распорядился «серый». – По возвращении информационные кристаллы должны быть декодированы и проанализированы.

– Что делать с боевым агентом? – осведомился охотник.

Несколько секунд худощавый пристально смотрел на неподвижного Кондора, словно взвешивая все за и против, после чего наконец вынес свое решение:

– Доставить в Синтонейронный Центр НРП. Посмотрим, что смогут сделать наши наномедики. Пока все. Выполняйте.

Мгновенно потеряв интерес к происходящему, «серый» резко повернулся и направился к выходу. На полпути к двери он вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:

– И опечатайте этот… – он обвел взглядом купол, пытаясь понять, что служило маскировкой для фермы Крейда, – …замок.

35

Они стояли на берегу черного моря забвения, слушая, как его мертвые волны с шипением разбиваются о прибрежные скалы. Их было трое.

Они молчали.

Затем, робко, словно боясь нарушить идиллию тишины, один из них проговорил:

– Троим здесь не место. Двое должны уйти.

– Останьтесь, – промолвил Второй, но Третий перебил его:

– Он прав. Мы сделали все, что должны были сделать. Даже больше. Мы должны уйти.

– Я не смогу без вас, – взмолился Второй.

– Мы не уйдем совсем. Мы просто не будем мешать тебе жить. Но наша память останется с тобой навсегда. Ты не помнишь этого, но, когда мы встретились впервые, ты был избран, и мы не ошиблись в выборе. Ты справился, брат. Ты победил.

– Но как же вы? Вы жертвуете собой, чтобы жил я. Это несправедливо! Несправедливо.

– Все так, как должно быть, – сказал Первый. – Мое сознание слишком слабо и обрывисто. Я больше не личность, а лишь отголосок ее. Меня слишком мало.

– А ты? – обратился Второй к Третьему. – Почему ты не имеешь того права, которым наделяешь меня? Почему прячешься?

– Я не смогу жить там, куда отправишься ты. Я не готов к перемене, – ответил Третий. – Многое из увиденного мной пугает. Вспомни, как я запаниковал, оказавшись в летающей колеснице. МЫ чуть не погибли из-за МЕНЯ. Тогда ты вовремя оттеснил меня. Я также слаб, и ты намного сильнее, даже не смей отрицать этого. Ведь у тебя хватило сил пожертвовать. Пожертвовать всем. Даже По… Я бы сдался, не будь тебя. Вот почему я тоже ухожу. Но у нас есть просьба.

– Все что угодно, брат, – пообещал Второй.

– Первое имя ты уже выбрал себе. Ты выбрал «Кондор». Это твой выбор, и он нравится нам. Вторым именем пусть станет тебе «Артоволаз».

– Хорошо, брат.

– Запомни. Это не просто имя, – пояснил Первый. – Там, где ты будешь жить теперь, существовал древний язык Потерянной страны. В переводе с этого языка Артоволаз означает «Все мы».

– Поистине мудрый выбор, – согласился Второй.

– Тогда все. Прощай, новорожденный Кондор Ар­товолаз. В момент твоего пробуждения мы исчезнем и наши мысли станут твоими, а наша память – твоей памятью. Больше ты никогда не услышишь и не почувствуешь нас. Живи так, как жили бы мы, и так, как жил бы ты сам. Ты поймешь. И помни: если будет тяжело, если придется драться, мы всегда будем стоять рядом с тобой, невидимые и неощутимые. Теперь нас трое, и ты никогда не будешь одинок. Мы разделим любую твою беду, и она покажется тебе сущим пустяком. Еще раз прощай.

– Постойте! – позвал Кондор, но тщетно. Бесплотные тени растворились в тумане, и их бесшумные шаги потерялись в шуме прибоя. И только он один стоял на берегу, вглядываясь в безбрежную черную даль.

А потом черноту прорезал яркий свет.

36

В первое мгновение свет ослепил Кондора, но вот глаза немного привыкли, и он понял, что смотрит на овальный плафон светильника, сливающегося со стеной. Или не со стеной? Скорее всего, светильник находится на потолке, а значит, он лежит. Лежит где?

Осторожно приподняв голову, Кондор осмотрелся. Невеселое зрелище… Небольшая комната без окон и, похоже, без дверей. Мысль о том, что его замуровали, Кондор тут же с улыбкой отмел как самую большую нелепость из всех, что приходили в последние несколько дней в его дурную голову. Если он снова вернулся в СКОП, то дверь из «живого» металла попросту сливается со стеной. Ну да бог с ней. Не это сейчас главное. Самое важное – выяснить, как он попал сюда и куда это СЮДА? По обстановке судить было довольно трудно. Слишком она была скудна. Голые фиолетовые стены, светильник над головой и кровать, на которой он, собственно, и лежал. Вернее, даже не кровать, а некое подобие стола. Операционного? Возможно. Или это стол для вскрытия трупов в морге? Бр-р-р.