Безлюдье. Дилогия (СИ)

   После первой волны паники и ужаса, выжившие представители человечества стали соображать, как им дальше жить. Тогда же появились первые лидеры, одним из которых стал Эдуард Пачин. В момент катастрофы он отдыхал в своем коттедже с девочками и охраной. Даже не сразу понял, что произошло то в мире. Но хватка и опыт, наработанные в лихие 90-е, и тут сработали четко. Вооружив охрану своим, запасенным на всякий пожарный, оружием / в основном помповыми гладкостволами/, он ринулся по окрестностям. Выжившие жители поселка частью пребывал в панике, кто-то сидел глухо по домам, кто-то поддался истерии, так модной нынче, часть же пипла попросту бухала, ведь такая халява неожиданно с неба свалилась. Более-менее порядок наблюдался только в самом институте. Тамошние работники разделились на две группы. Те, кто жил в самих Родниках, оставались на месте, остальные мелкими группами разъезжались по домам. Пачин оставил одну из раций ВРИО директора института и договорился с ним о ближайших действиях. Рядом, в районе пятиэтажек, он обнаружил группу активистов во главе с Николаем Митиным. Начальник отдела кадров оказался образцовым исполнителем, с ним Пачин быстро нашел общий язык. Наутро они собрали рейдовые группы и совершили разведывательный объезд ближайших поселков. Сам Пачин доехал аж до самих Люберец. Везде наблюдалось одно и то же: безлюдье, следы паники, кое-где горели дома или промышленные объекты, на дорогах следы многочисленных столкновений и вставшие навечно автомобильные пробки. Пачину удалось пробраться в местный опорный пункт полиции, где он разжился двумя укороченными Калашниковыми, лежащими в дежурке. Правда, патронов к ним было только по два магазина. Но и то хлеб!

   Вернувшись из рейда обратно, он сразу же поехал в институт. В этом районе поселка спаслось больше всего из людей, и поэтому разумнее свой штаб создавать именно там. Около самого института он обнаружил множество автомобилей. Люди стали потихоньку приходить в себя и самые инициативные начали действовать. Пачин с Митиным быстро перетянули бразды правления на себя. Не всем понравился такой расклад, но явных лидеров у оппонентов не нашлось. Первым делом новоявленные начальники выслушали доклады поисковых групп и работников института, вернувшихся обратно из своих опустевших поселков. Ни на юге, ни на севере следов других выживших пока не обнаружили. В восточной же части поселка и ближайших к нему садовых товариществах нашлись несколько десятков живых людей. Как ни странно, но выжил находящийся рядом с поселка Щорса персонал еще одного института - "Карантина растений", отечественной науке в этот день крупно повезло. Они обещали к вечеру прислать свою делегацию. Пачин быстрехонько организовал временный совет, собрал в него инициативных добровольцев, так как в вестибюле уже выстроилась очередь просителей.

   Нынешняя система жизни в стране вырастила огромное количество потребителей и нахлебников. Выслушав первые просьбы, Эдуард поначалу даже хотел послать всех иждивенцев в пешее эротическое путешествие, но, послушав совет одного из пожилых руководителей института, оставил просителей на заместителей. А сам стал отбирать из приходящих местных жителей полезных ему людей. В скором времени у него на подхвате оказалась группа складских рабочих. Среди них оказалось несколько бывших ментов и служивых людей, да и вообще большинство самих работяг были мужчинами крепкими и мускулистыми.

   Пачинский особняк стоял чуть в стороне от поселка. Своих новых соратников он расселил по соседним коттеджам, уже к вечеру у них был свет от генераторов и горячая еда. Они выслали грузовые фургоны в ближайшие магазины, часть продуктов доставили к пятиэтажкам. Ведь среди выживших оказались и женщины с маленькими детьми, пожилые люди, им следовало помочь.

   Алкоголь в окружении Пачина не то чтобы был под запретом, но сильно не приветствовался. Поэтому те, кто позволил себе ночью лишнего, и не смог себя вести по-человечески, утром просто вылетели за высокие заборы на вольные хлеба. А те, кто тоже выпил, но утром выглядел, как огурчик и вел себя тихо, проблем не имели. Пачин, кстати, всегда относился с недоверием к совсем непьющим людям, как и к вегетарианцам, гомосексуалистам и правозащитникам. Если выпивка не мешала работе, он закрывал на это дело глаза. Бизнесмен считал, что все мы люди, и расслабится в меру совсем не грех. Эдуард очень любил мясо, его всегда готовил самостоятельно в свободное от дел время, а к лицам, отвергающим настоящую мужскую еду, относился с презрением, как и к тем, кому не по нраву были женские ласки. За что уже не раз имел проблемы с либеральной прессой. Как-то он публично на званом вечере заявил, что зря статью за мужеложство отменили, но забыл, что в СМИ нынче сидят одни педики. Скандал вышел тогда нехилый, но неожиданно давший дополнительные голоса на следующих выборах. Народ у нас был в массе своей все же традиционной ориентации.

   А с правозащитниками вот такой вышел у него интересный казус. Эдуарда, вообще политика особо не колыхала, главное, быть в тренде. И как-то он по бизнесу столкнулся с известным в стране, да и в мире еще советских времен диссидентом, подвизавшимся в нынешние годы на правозащитном поле. Весь из себя такой благородный старичок, опора русской демократии, и предложил сей фрукт Пачину очень выгодный гешефт. Ну, грех было, не воспользоваться предложением! В итоге Пачин потерял кучу денег и получил пистонов от кинутых партнеров. Такого явного беспредела даже в 90-е надо было поискать. Ну и впряг, естественно, кинутый бизнесмен все свои связи, далеко не самые маленькие в этом жестоком мире. Но умные люди, сидящие на важных постах, посоветовали Пачину не влезать в это гнилое дело. Со стороны законности диссидента запрячь было совершенно невозможно, там процессом рулил какой-то левый международный фонд, курировавшийся, похоже, самим американским госдепом, а возможно и ЦРУ. А крышевали такие гнилые разводы вездесущие ФСБшники. Они всегда умудрялись везде и во всем свою копеечку поиметь, даже с зарубежных коллег. Пришлось тогда Пачину утереться, он только поразился такому хитро деланному бизнесу, ну и после подобного расклада на дух не переносил "правозащитников", подозревая их всех в мошенничестве. Покумекав как-то о бренности жития, бизнесмен решил жертвовать 10 % доходов на благотворительность. А так как в церковь не верил, поэтому тратил средства, в основном, на больных детей. Не доверяя расплодившимся жульническим фондам, бизнесмен помогал адресно и наличностью. Сколько она таким макаром жизней спас, никто не знает. Вот такой он был непростой человек, Петр Эдуардович Пачин.

   В течение трех дней новому руководству поселка пришлось организовывать людей и исследовать окрестности. Последние выжившие люди были найдены в санатории "Сосны", там, на самом краю здравницы, уцелело несколько человек из персонала. Большинство найденных постаралась переехать поближе к институту. Жилья свободного здесь оказалось полно, ведь большая часть домов были дачными и хозяева находились в столице. Да и в пятиэтажках поселка без современного ЖКХшного комфорта жить оказалось довольно-таки неудобно. Нет воды, нормальной канализации, газа, электричества. Поэтому поселковые жители потихоньку перебирались в дачные товарищества

   Подручные Пачина тем временем обследовали ближайшие склады и магазины. На большущих трейлерах к институту подвозилось множество продуктов и промтоваров. Поисковики даже смотались к воинским складам, находящимся около Люберец, но к их досаде там оказалось только одно шмутье. Кто хотел, сразу переоделся в военное. Наконец совет поселка составил список всех выявленных выживших людей - в нем оказалось 304 человека, из них 95 детей.

   Пачин на третий день лично возглавил поездку в знакомый ему магазин "Люберецкий охотник". Там он выгреб все запасы гладкоствольного и нарезного оружия, а также патроны и снаряжение. Себе Пачин оставил нарезной "Вепрь". До остальных двух местных оружейных магазинов добраться сразу помещали очень нехорошие обстоятельства. Вечером четвертого дня после катастрофы, когда уставший от суматохи Эдуард сидел за бокалом хорошего коньяка, около ворот послышались резкие гудки автомобиля. Потом зазвучали крики охраны, и вскоре в дверь салона постучались. Вошел встревоженный личный охранник, высокий блондин по прозвищу Пуля.