На задворках галактики. Книга 2 (СИ)

Найдя кабинет, Масканин резко остановился. Через дверь звучала отборная матершина. Наконец из кабинета вылетел бледный штабной поручик и умчался как от огня. Постучав, Максим шагнул за порог.

— Разрешите!

Майор глянул на него исподлобья, отложил какую-то бумагу и устало спросил:

— Что? На складе всё вымели?

— Никак нет. Всё получено.

— Тогда что?

— Господин майор, требую убрать из моего подразделения стрелков. Заменить их на других…

— Ишь ты! Ты что, головой ударился, поручик?

— Я чёрт возьми, может и ударился! Но какая сволочь отрядила мне новобранцев? Три месяца учебки — это не солдаты! Кто этих желторотиков в смертники определил?

— Та-ак… Новобранцы, говоришь? Ну я эта сволочь… И сволочь в двойне, что не удосужился проверить кого мне дали… В общем, так! Отделение отправишь ко мне. Я их на прикрытие госпиталя отправлю. Взамен возьмёшь бойцов у фельдфебеля Федотова. Я их хотел на строительство заграждений отправить. Они один хрен не хотят в городе сидеть… Федотова найдёшь тут — у вокзального входа. Бойцы у него только из госпиталя, выписанные. Но возьмёшь не более десятка, понял?

— Так точно.

— Тогда ступай, поручик. И скажи там, чтоб Федотов после твоего набега ко мне зашёл.

— Есть, — Масканин щёлкнул каблуками, рванул кругом и вышел вон.

Фельдфебель Федотов действительно оказался неподалёку от входа. Он курил в окружении своих бойцов. На глаз их было около тридцати. Одеты кто во что. И бушлаты, и шинели, но обмундирование у всех чистенькое, выстиранное. А вот штыки на винтовках были рыжими. Отвёв унтера в сторону, Максим переговорил с ним отдельно.

— Становись! — скомандовал Федотов после разговора. — Слушай сюда, ребята. Господину поручику нужны добровольцы в пулемётную команду. Ему в прикрытие стрелков-новобранцев дали. Нужны десять человек взамен. Добровольцы, шаг вперёд!

Шагнули все.

Масканин невольно вздохнул. От облегчения вздохнул или нет, но такое единодушие его не удивило. Бойцы прекрасно понимают, что тут начнётся, если велгонцы прорвутся в город. И всё же… Ведь все вызываются в смертники. И понимают это.

— На первый-третий расчетайсь! — дал команду фельдфебель. — Первые номера шаг вперёд, остальные два шага назад. Командиром отделения назначаю сержанта Журавлёва.

Сержант шагнул. Масканин отметил его глаза. Холодные, отрешённые, смотрящие как будто сквозь тебя. Такие же глаза были и у самого Масканина — так говорила Танюша.

— Прощайте, ребята… — произнёс Федотов, затем повернулся к Максиму и кивнул.

— Фельдфебель, вас там майор Кудряшов ждёт, — сообщил Масканин и скомандовал:

— В колонну по два становись!

Глава 14

Подступы Лютенбурга. 30 января 153 г. э.с.

Ветер гулял над степью, злой студёный ветер.

Ковырять мёрзлый грунт — занятие муторное, тем более в поле, где ветру нет никаких преград. Выбиваясь из сил, бойцы долбили землю кирками и лопатами, нагружали окаменевшие куски на брезент, оттаскивали их подальше от позиций. Ветер налетал резко, порывами, иной раз с такой силой, что невозможно было дышать и приходилось отворачиваться либо зажимать рот рукавицей. Люди торопились, по данным высланной полковником Тоценко разведки, противник достигнет оборонительного рубежа к рассвету.

Подразделению Масканина отводилась позиция за первой линией траншей сводного батальона. Передовым ротам сильно повезло, они приводили в порядок старые велгонские траншеи, которые противник бросил недостроенными из-за флангового обхода танкового корпуса Трикутного. Велгонские части в тот день оказались в угрожающем положении, удерживать Лютенбург стало бессмысленно и в спешке начался отход к Тарне. Теперь же не дорытые траншеи дообустраивали брошенные затыкать прорыв спешно сформированные подразделения лютенбургского гарнизона — все, кто волею случая оказавшие в городе. Позади пулемётной команды возводилась вторая линия, где комбат капитан Повереннов держал батальонные резервы.

Сводный батальон занимал растянутую позицию по обе стороны дороги, начисто перекрывая её. На правом фасе обороны располагался батальон ХВБ. Слева окапывался батальон полевой жандармерии из 26-го полка Войск Охраны Тыла. Жандармский батальон трёхротного состава имел собственную артиллерию: батарею 122-мм миномётов, а в ротах 80-мм горные безоткатные орудия. Остальные силы 26-го жандармского полка ещё с вечера вступили в бой с вражескими парашютистами юго-восточнее Лютенбурга.

Позиция сводного батальона была выбрана с расчётом максимального использования рельефа местности. Помимо недостроенных траншей, степь здесь изобиловала невысокими балками и холмиками, по сторонам от дороги много буераков. В трёхстах-пятистах метрах от передовых траншей уже не первый час тарахтели моторами грузовики, таща за собой двуосные минные заградители, закладывающие в землю противотанковые и противопехотные мины. Ветер заметал снегом следы от закладок и колёс.

Пулемётная команда рассредоточилась на обратных скатах холмов. Оборудовались основные пулемётные гнёзда и по три-четыре запасных, рылись отдельные окопы, щели, ячейки, ходы сообщений. Готовые позиции тут же накрывались масксетями. Уже ночью Масканин приказал рыть ложные позиции в 100–150 метрах впереди. Он вгрызался в грунт на равне со всеми, мёрз под пронизывающем ветром, долбил каменную землю, бегал к печке погреться и попить кипятку. Заварка, прихваченная кем-то в городе, кончилась ещё до полуночи, а вот воды было вдосталь.

Чёрные фигуры всадников, вынырнувших из снежной пелены, смотрелись на белом покрывале зловеще. Шестеро верховых подобрались к окопам бесшумно, копыта лошадей обмотаны, из-за чего хруст снега не разносился дальше нескольких метров. Все шестеро в забелённых бурках, на лицах намотаны обледенелые от дыхания шарфы.

Окрик спохватившегося часового. Сумбурный мат и хриплый рык всадника: 'Командира подразделения срочно к полковнику!'

Появление начальства застало Масканина за обустройством блиндажа. Как раз час тому назад приходил трофейный 'Норд', из которого выгрузили брёвна. Маловато их выделили на команду, хватило всего на один накат для блиндажа. Защита не ахти какая — до первого снаряда. Но и то хорошо. Где ж брёвна в поле-то взять?

— П-поручик М-масканин… К-командир п-пулемётной каа… нды… — представился он, с трудом выговаривая слова. Стоять пришлось против ветра, пальцы рук и ног ныли от холода, он с усилием остался стоять как есть вопреки острому желанию повернуться к всадникам боком.

— Вы что, пьяны, поручик? — со сдержанным но всё-таки гневом бросил передовой всадник.

Масканин не сразу разобрал его слова, ветер снёс их в сторону. Спрашивавший по-видимому и был полковник. Кавалерийская папаха нахлобучена на брови, шарф по самый нос скрывает лицо. Только голос выдаёт возраст и привычку командовать.

— Н-никак нет… Морда за-замёрзла… Губы н-не слушаются…

И тут в одной из землянок, где бойцы время от времени отогревались у печки, как назло послышался куплет старой юнкерской песенки, изобилующей солёностями.

И тут же куплет подхватили другие голоса.

— Да он лыка не вяжет! — крикнул кто-то из всадников. — Водку тут жрут, сволочи!

— Это кто там вякает?! — вскипел Масканин. — Смелый т-такой?! В штаб-бе перегрелся?

— Что?! — всадник пришпорил коня и на два корпуса вырвался вперёд полковника. Замахнулся плетью.

Ударить у него не получилось, Масканин поднырнул под плеть и резко сдёрнул ездока вниз.

— Отставить, поручик!!! — рявкнул Тоценко, видя что Масканин уже готов забить сваленного кулаками. — Отставить!!! Все назад!.. — крикнул он рванувшим на помощь поваленному офицерам. — Капитан, встать! И вон отсюда! А вы, поручик, — голос его стал ледяным, — извольте показать, что успели сделать.

…В блиндаже тепло. В печке трещат дрова, замёрзшие пальцы тянутся к горячему чугунному корпусу. Короткий отдых перед новым этапом постройки позиций, скоро придут замёрзшие сменщики дабы отогреться кипятком и теплом печки. Рембатовский фельдфебель Сомов балагурит, он единственный кому не лень молоть языком. Наконец, он выдохся и тогда прапорщик Черенков вышел из дрёмы, поведав, как в городе с ХВБэшниками пообщался.