Магия спецназначения

– С ума сошел? Еще завали меня тут же, на пристани!

– Это приглашение?

– Идиот! – но и сама уже расплылась в улыбке и толкала его в грудь больше в шутку, а не затем, чтобы действительно оттолкнуть.

Она даже не полюбопытствовала, чем закончился бой. Единственное, что отметила мимоходом – не так уж много оказалось тел убитых, теперь аккуратно оттаскиваемых в сторону и укладываемых на полосах белого полиэтилена, потому что, видимо, другого материала не нашлось. Убитых оэсэновцев укладывали отдельно, их насчитывалось примерно столько же, сколько и людей Круга. То есть немного.

Судя по всему, кораблю каким-то образом дали знак, что путь свободен, и он двинулся в сторону причала. Чтобы как-то занять время, необходимое для швартовки, проголодавшиеся парни сложили близ пирса все деревянное, что еще смогли отыскать, и развели костерок. Откуда-то притащили пяток кур, овощей, круп, соли, несколько канистр с водой и огромную лохань, в которой принялись готовить суп. Шреддер не отпускал от себя Кайндел, он пошел с нею и к телам погибших, и к костру, где им обоим налили по кружке горячего, хоть и едва окрашенного чаем кипятка (на большой котелок нашлось лишь два пакетика старого чая, и, конечно, результат получился удручающий). Хорошо хоть сахара было вдоволь.

Небо расцветилось всеми оттенками восхода, быстро померкшими и смятыми облаками, наползающими с востока. Ясная и холодная ночь сменялась пасмурным, промозглым днем.

Здесь же отыскались и те курсанты, которые все это время были под рукой у Эйва и вместе с ним сначала пытались обороняться от людей Алого Круга в большом гараже близ разоренной штаб-квартиры ОСН, а потом куковали здесь, на пристанях, кое-как отбиваясь от вялых магических атак. Собственно, никому не хотелось перекидываться заклятиями с особым усердием. Осаждавшие надеялись, что оэсэновцам быстро надоест сидеть в холоде на бетонных причалах, да еще без запасов еды и воды, а осажденные рассчитывали, что противнику скоро прискучит тупое сидение за баррикадами из отбросов, и он сделает какую-нибудь глупость. И позволит себя отогнать.

Примененное заклинание антимагии стало решающим фактором, позволившим Организации выйти победителем.

– Тянуть, однако, не следует, – заметил Эйв. – Ребята, скоро там будет готов обед? Учтите, как только на корабле откроются трюмы, вы будете таскать и таскать. Поняли?

– Куда таскать-то?

– Грузовики сейчас подгонят, – ответил, подходя, Ирландец. Он с умным видом заглянул в лохань и возмутился: – Это что еще такое? Кто же кидает кур в котел целиком? Так они и до Второго Пришествия не разварятся! Кухари, тоже мне…

– Единственная женщина, имеющаяся поблизости, от процесса приготовления гордо отстранилась, – оправдывались ребята, вылавливая курятину из лохани. – Кайндел, к тебе обращаются!

– Я тоже не кухарка. А разрезать курицу может и мужчина. У кого тут есть меч? Пусть нарубит их в капусту.

– Отличная идея.

Куры были выужены из варева и кое-как порублены при помощи топора, случившегося под рукой, меча и большого ножа, больше смахивающего на мясницкий тесак. Порублены кое-как, но голодные парни усердствовали настолько, что измельчили курятину в самом лучшем виде.

– Подкиньте дровишек, – посоветовала девушка. – А крупы больше не надо. Иначе будет не суп, а каша.

Походное угощение поспевало стремительно.

Как только корабль накрепко пришвартовали, и на пристань легли сходни, по ним наперегонки устремились к костру моряки и капитан корабля. Блеск их голодных глаз мигом подсказал Кайндел, что проблемы с продовольствием одолевают не только сухопутное, но и морское население Европы. Ничего удивительного в этом не усматривалось, ведь Европа давно уже зависела от экспорта продовольствия, а какой может быть экспорт в условиях анархии и войны? Судя по всему, моряки взяли с собой ровно столько пищи, сколько требовалось на дорогу сюда, и, поскольку проболтались в море лишних трое суток, подъели даже крошки из углов.

И, конечно, не устояли перед ароматом супа, ползущим по пристаням Морского вокзала.

– Ребята, – Кайндел показала на несущихся плотной группой моряков, – налейте гостям супчика. Они, кажется, с ног валятся от голода.

– Оно и видно, – протянул один из курсантов, невольно оценив великолепный аллюр голодного капитана.

Миски с едой гости едва не выдернули из гостеприимных рук оэсэновцев. Самым голодным из них даже ложки в первый момент не понадобились – они припали к бортикам миски и, обжигаясь, пили наваристый, пахнущий курицей и луком бульон. Девушка с сочувствием смотрела, как они насыщаются, а потом покосилась на прижимающуюся к ней Лети, наблюдавшую за той же картиной, но уже с острым любопытством. Следом за тем Кайндел покосилась на Эйва.

– Ох, уж эти европейцы, – пробормотала она. – Никакой стойкости. Всего каких-то три дня голода – и уже такие звериные замашки.

– Ребята и раньше голодали. А по-настоящему тренированы голодом только мы, русские.

– Ну, положим, не только. Думаю, и в Африке, и в Индии найдется немало мастеров выживания. Правда, мы – самые изобретательные.

– Поэтому никогда хорошо жить не будем, – хмуро заметил Шреддер. – Слишком уж мы изворотливы. Слишком…

Насытившись, моряки принялись торопливо изъясняться на смеси немецкого и английского, но их быстро прервали, вручили по большому куску хлеба с сельдью (больше ничего под рукой не случилось) и отправили к Испытателю и Политику решать формальные вопросы, а сами отправились на корабль.

Поразительно, как быстро способны разгружать огромный транспорт люди, которым с одной стороны грозит повторное нападение врага, а с другой – впереди маячит отдых, обещанный большинству, как только товар будет уложен на грузовики и отвезен «куда следует». На имеющейся в пассажирском порту погрузо-разгрузочной технике копошились мастера, торопясь с максимальной скоростью привести их в божеский вид, а парни из числа самых крепких тем временем вытаскивали на палубу, а потом и на берег, ящики и тюки полегче.

– Есть кран! – завопили с берега, с тяжелой чугунной конструкции, где, будто муравьи на стволе дерева, висели ремонтники. – Готово! Поберегись, ребята! Эй, люк открывайте! Давайте!

– Похоже, разгрузка пойдет без нас, – заметила Кайндел.

– Да. Давайте-ка отсюда со своим костром, – деловито сказал рослый мужчина в грязной, промасленной спецовке. – Места много занимаете, ну, в самом деле. Сейчас, если грузовики подгоним поближе, дело быстрее пойдет.

– Интересно, сколько у ОСН грузовых машин? – полюбопытствовала Лети у своей подруги. – Хватит ли, чтобы все быстро отвезти? Не верю я, что больше атак не будет.

– Машин достаточно, – сообщил Шреддер. – А мы здесь как раз для того, чтобы в случае чего показать класс.

– Ну, какой мы сейчас можем класс показать, – зевнула Кайндел. – Я, честно говоря, недосып переношу с большим трудом. Устала я, Эйв. У меня голова болит, так что больше никакой магии.

– Да? – он нагнулся к ней и прошептал на ухо: – А я, услышав про головную боль, решил, что больше никакого секса.

Девушка оттолкнула его, хихикая и постреливая глазами по сторонам, убедилась, что на них никто не смотрит, и шепнула ему на ухо несколько фраз, от которых иной мужчина мог бы и смутиться, а Шреддер лишь расхохотался.

От обилия фургонов и открытых бортовых машин скоро стало тесно. Нагруженные, они, впрочем, не уезжали далеко, лишь освобождали место и, выбравшись за ограду, вставали в рядок, ожидая, когда в путь тронется весь караван. Их охраняли вооруженные до зубов оэсэновцы, среди них Кайндел увидела Илью, Сергея, Романа и Горо – их, должно быть, как наименее уставших, определили именно сюда. Большинство «дозорных» выглядели встрепанными и нервными до дикости – сказывалась сильнейшая усталость.

Кое-какую мелочь Кайндел пришлось потаскать вместе с остальными. Под конец работы девушка уже шаталась, но все-таки наведалась к раненым и обнаружила, что израненный ножом оэсэновец тяжело спит, завернутый в огромный спальный мешок, а джаншуриец, обожженный несколькими огненными заклинаниями, уже сидит, поводя глазами, вздрагивает и, судя по всему, сильно мерзнет. Оказалось, что он едва говорит на родном для Кайндел языке, поэтому объясниться с ним мог бы разве что Горо. Но даже Горо это не удалось, потому что его соотечественнику явно было плохо, он почти не понимал то, что происходило вокруг него, и быстро говорил что-то непонятное и практически лишенное связности.