Межгалактический бардак. Дилогия (СИ)

   Ньюманы - другое дело, с ними проще. Все жизненно важные органы у них располагались на кончиках ушей. Вирт подозревал, что и неуловимая ложечка где - то рядом.

   Стоящие в мрачном молчании люди, которые всеми правдами и неправдами отказываются смотреть вам в лицо... Где - то он это уже видел...Точно!

   Перед глазами мигом встала картина из одного древнего (еще бумажного!) учебника по мировой культуре. Учебник был посвящен русской живописи, а картина называлась "Поминки".

   Профессор ускорил шаг. Народ почтительно расступился.

   В их глазах было...нет, не сочувствие, здесь этого, как говорили "В светлое время суток с лазерным прожектором не сыщешь", а что - то похожее на... уважение?

   Только не в штаб - квартире ГеФорса.

   Профессор поднес руку к сенсорной панели. Двери с легким шелестом разъехались.

   Ученый приготовился к самому худшему. Он ожидал увидеть все, что угодно - сморщенное зеленое тело, кровожадного мутанта или ( чего он боялся более всего, и что никак не поддавалось никакому разумному объяснению) свою Тещу.

   Женщина жила в нескольких тысячах парсеков отсюда, но когда Вирт начинал о ней думать, у него начисто отключалась способность мыслить логически.

   Больше всего на свете профессор боялся и ненавидел свою Тещу. Конечно, он понимал, что она - тоже живое существо, но, временами ему отчаянно хотелось задать Каппарину один вопрос - почему они до кучи не убили и ее? Она ведь, в своем роде, тоже была его семьей.

   Хотя...профессор знал ответ. ГеФорс не гнушался использовать самые изощренные формы мести.

   Ученый подошел к кровати и замер.

   Менее всего он ожил увидеть, как девушка спокойно сидит на кровати, по очереди вытаскивая из себя трубки.

   На всякий случай Вирт ущипнул себя за ляжку. Видение и не подумало исчезать.

   Кожа ньюманки вновь была светлой и гладкой. Исчезли даже многочисленные ссадины, царапины и рубцы.

   - Погоди, тебе нельзя, иначе ты опять превратишься в...

   Профессор осекся. Только сейчас он заметил, что прибор отключен. Он решительно ничего не понимал. Люди продолжали жаться у двери, время от времени бросая в лабораторию жадные взгляды.

   За несколько минут Профессор стремительно вырос в их глазах. Мало того, что безо всякой экипировки вошел к жуткой мутантке, так еще и разговаривает с ней как с обычным человеком.

   Вирту было все равно. Ему необходимо было закончить обследование.

   Девушка терпеливо ждала и не нападала. Вирт только сейчас вспомнил, что до этого "общался" с ней только тогда, когда она была без сознания а до этого наблюдал за ней из -за лабораторного стекла.

   -Как ты? - тихо прошептал профессор.

   Афиба не шевелилась.

   -Как ты себя чувствуешь?

   -Все показатели в норме. Состояние организма -удовлетворительное, готова приступить к новому заданию!

   На его глазах произошло чудо. Впервые человек ( ладно, будем честными, не совсем человек, но сути это не меняло) полностью излечился от Форсированного Генома. Только вот как?

   Шепотки за спиной стихли. В коридоре послышалось шуршание мантии. Вирт поморщился. Только один человек носил такие длинные и широкие балахоны, за что его так любила уборщица. Пышный подол превосходно собирал всю грязь и пыль.

   Люди у дверей изогнулись подобострастными загогулинами.

   Каппарин величаво проплыл в комнату. Профессор даже не оглянулся.

   -Как поживает ваша подопечная про... - гранд - мейстер поперхнулся заранее заготовленной сочувственной речью.

   -Мейстер Каппарин, что здесь про... - следом послышался топот ножек поменьше.

   Профессор не смог сдержать торжествующей улыбки и повернулся.

   Лицо Каппарина застыло. Крысиные глазки Нитро, напротив, бегали так, будто считывали информацию с сразу с трех дисплеев.

   Улыбка Профессора продолжала растягиваться, и ему было абсолютно плевать, что по этому поводу думают и эта туша и этот сморчок. Денек был просто бешеным, начинался он просто паршиво, но все его страдания окупились сторицей.

   Недоумение и шок, застывшие на лицах дорогих "коллег" были лучшей наградой.

   424 галактический сентери

   Все так же странно и непонятно

   Девушки не кончались. Руки сводило судорогой, язык не шевелился, от обилия грудей в глазах рябило.

   После первого сотни Алиса решила передохнуть.

   Нет, не подумайте,  девушки не шли подряд без передышки,  они шли в перерывах между едой,  сном и прогулками но... всему же  есть предел! 

   Поначалу это было здорово. Сбывались все ее мечты, даже самые развратные. Леди Хильда подходила делу творчески. 

   Самым  удивительным было то, что девушки ни разу не повторялись.  Каждая была особенной, и это были не пустые слова.

   Нежные и робкие,  буйные и неукротимые, которые кричали так, что дрожали стены, ласковые и сладкие, игривые как кошечки,  чьи тела,  казалось,  представляли собой сплошную эрогенную зону,  блондинки,  брюнетки,  рыжие... один раз леди Хильда прислала ей лысую...брррр...а еще девушки приходили по двое и по трое....

   Это было прекрасно, чудесно,  волшебно...

Первую неделю. 

   Но потом, как бы это кощунственно и с какой бы ужасной рифмой ни звучало

Но Алиса, так сказать,

   Немного заскучала.

   А девушки все не кончались...

   Принцесса с ужасом ждала ночи. Девушек она встречала не улыбкой, а надрывным "Да сколько мо...?", но фразу ей так и не давали закончить и тут же затыкали рот поцелуем.

   Однажды она попыталась спрятаться, но леди Хильда ее нашла и отомстила. О нет, своей госпоже она не сделала ничего дурного. Добрая женщина испугалась, что не слишком хорошо выполняет свои обязанности и в ту ночь Алису ждало не трое, а сразу пятеро...

   А девушки все не кончались...

   Спустя еще неделю Алиса поняла одно- если она хотя бы еще раз увидит голую женскую грудь, то сойдет с ума. 

   Вместе с этим в принцессе стало просыпаться нечто, похожее на совесть.  Если бы это услышал Гарт,  он наверняка бы рассмеялся в лицо тому идиоту,  который это придумал.

   Наследнице Амиралы действительно было совестно. Чем больше ее окружало голых грудей и попок,  тем возвышенней и красивей казалась ей седина Гарта и непонятные то ли пейсы то ли косички системника,  в которые тот забирал свои волосы.

   Она часто ( читай - в свободное от секса время)   вспоминала их сопротивление,  их родной штаб. Как там ребята?  Как там Ральф и Новва, смогли ли отбить нападение стражников и продержаться до возвращения Гарта и Коллака?

   О том, что советник и системник могли и не вернуться,  принцесса предпочитала не думать. Последнее,  что она помнила - кучу золотистого цвета,  который,  в буквальном смысле затопил мозг и смыл последние мысли, кроме одной -  сердце,  сердце, сердце,  она должна стать сердцем. После этого память как будто обрубили, а проснулась она в этом женолюбском аду.

   В этом бессмысленном и беспощадном царстве глубоких декольте и милых скромниц,  которые готовы изнасиловать тебя глазами...

   А девушки все не кончались...

   Кошмар, как же ей надоели эти сиськи!

   В дверь снова постучали.

   Стать сердцем... сердцем... сердцем!  Да! Она должна стать сердцем Амиралы.  Это было единственным, что она помнила сквозь этот безумный золотой шум. Ей нужно вернуться домой! Срочно!

   -Госпожа,  с вами все в порядке? Вы долго не откликались,  мы даже не знали,  что и думать!

   Дверь решительно открыли, и на пороге показалась леди Хильда. Позади нее, скромно опустив рыжую голову и потупив глазки, стояла...нет! Опять! Только не это! 

   - Леди Хильда, мне нужно срочно с вами поговорить! Наедине! - рявкнула Алиса, увидев,   что рыжуля бодренько засеменила в комнату.