Поле битвы - Россия!

Когда монитор вернулся к жизни, перед Тейлором предстал президент с вилкой в правой руке. У него было весьма удивленное выражение лица, и Тейлору пришло в голову, что его внезапное появление на экране вряд ли могло у кого-нибудь поднять аппетит. Новейшие мониторы были близки к совершенству и запрограммированы реагировать на определенные голоса, что давало эффект четкого и грамотного редакторского вмешательства. Но задача приукрашивать говоривших не входила в список их задач.

- Полковник Тейлор, - заявил президент. - Вы снова с нами. Хорошо. Мы как раз собираемся начать обсуждение разведывательной информации. Полагаю, в предстоящем разговоре вы поймете больше, чем я. - Президент отвел взгляд от монитора и поискал кого-то в глубине комнаты. - Мисс Фитцджеральд, прошу, - произнес он.

Прежде чем Тейлор успел собраться, на мониторе появилось изображение Дейзи почти в полный рост. На мгновение ему показалось, что их глаза встретились, но он тут же с облегчением сообразил, что это всего лишь иллюзия. Экраны больше не показывали его лица. Только докладчицу и визуальный материал.

Он немного расслабился. Дейзи… Он так старался не думать о ней. Слишком много решений предстояло принять, слишком многого приходилось опасаться. И ему следовало думать о гораздо более важных вещах. Но теперь, наблюдая, как она произносит первые фразы своего доклада, он поразился тому, насколько уставшей она выглядела и как сильно, как безнадежно он любил ее.

Карта центральной и южной части Советского Союза сменила на экране лицо Дейзи, а тем временем ее голос ориентировал президента в местонахождении городов, гор и морей. Она сделала краткий обзор наиболее важных событий, причем гораздо более доступным языком, чем когда вводила Тейлора в курс Дела в своем кабинете в старом здании ЦРУ в Лэнгли, ныне ставшем собственностью Объединенного разведывательного управления, организованного с целью избежать межведомственной конкуренции и ограниченности, ярко проявившихся в ходе африканского кризиса и достигшей невиданного размаха торговой войны с Японией. Тейлор улыбнулся про себя. Он вспомнил их первую встречу, ее волосы, заколотые на макушке, словно бы в спешке, и отчетливо видное пятнышко в углу ее очков в слишком большой оправе. При виде его она не выказала явного отвращения. Она вообще почти никак не отреагировала. Для нее он представлял собой просто еще одно дело, которое предстояло выполнить в течение напряженного дня. И еще он вспомнил первые мало-мальски неформальные слова, сказанные ею после беседы, продлившейся час вместо запланированных тридцати минут.

- Что ж, - заявила она, глядя на него сквозь свои устрашающего вида очки, - вы зДорово подготовились, полковник. Но не думаю, чтобы вы правильно понимали истинную суть происходящего.

Она выбилась из своего рабочего графика. Причем очень сильно. То, что, по ее мнению, ему следовало узнать, не являлось слишком уж секретной и важной информацией. Возможно, им следует продолжить в другой раз?

Тейлор долго молча смотрел на нее, собираясь с духом. Как профессионал, она была настойчива и беспощадна. И все же… ему показалось, что он почувствовал в ней что-то еще. Нечто такое, что он не мог объяснить даже самому себе. В конце концов, дрожащим голосом он произнес слова, которые не выговаривал уже много, много лет:

- Может… пообедаем вместе и заодно продолжим наш разговор?

Она взглянула на него, и он почувствовал, как все сжимается у него внутри. Дурак, какой он дурак! Как только могло прийти ему в голову, будто даже эта некрасивая девушка с сосульками волос, выбившимися из прически, по собственной воле согласится видеть его лицо на противоположном конце обеденного стола? Затем, безо всякого предупреждения, не дав ему ни секунды, чтобы подготовиться к потрясению, она ответила:

- Да.

От удивления он не сразу нашелся, что сказать. Она выручила его:

- А лучше всего, приходите ко мне. Там гораздо удобнее говорить, чем в ресторане. Спокойно обсудим все наши дела. - На миг она задумалась. - Правда, боюсь, я не очень хороший повар.

- Неважно.

Дейзи состроила неодобрительную гримаску, словно в знак того, что он не понимает, какой опасности подвергается.

- Ничего сложного - какие-иибудъ макароны, и все. Хорошо?

- Замечательно.

- Но у нас будет строго деловая встреча, разумеется.

- Ну, естественно.

Остаток дня превратился для него в пытку. Раньше его ничуть не беспокоило, что его единственный приличный костюм не очень хорошо на нем сидел и что он не знал, какие галстуки нынче в моде. Он всегда принимал как должное, что те лощеные мужчины, что спешат по столичным коридорам и тротуарам, принадлежат к другой расе, что он никогда не станет таким, как они, что он создан для военной формы. Но не может же он пойти на обед в форме. И вот вместо того чтобы забежать к приятелю, работающему в Пентагоне, что он собирался сделать раньше, он отправился по магазинам и купил новую рубашку и галстук, полностью положившись на рекомендацию продавца. Только одеваясь у себя в отеле, он понял, что рубашку надо сперва погладить. Времени вызывать горничную уже не оставалось. В итоге он остановился на новом ярком галстуке и старой рубашке, ухитрившейся проделать путь до Вашингтона, не очень помявшись. Когда он бился над узлом галстука в ванной комнате, до него вдруг дошло, что для нее их встреча, возможно, действительно была чисто деловой и что она могла пригласить его к себе только потому, что стеснялась показываться с ним на людях. От этой мысли он без сил опустился на край ванной, так и не завязав галстук. Первым его порывом было позвонить ей и отменить встречу. Но перспектива провести еще один вечер наедине с переносным компьютером казалась невыносимой.

Он возник в ее дверях с цветами и бутылкой вина. К его великому облегчению, она улыбнулась и заторопилась поставить цветы в воду. Взглянула на этикетку бутылки и, ни слова не говоря, отставила ее в сторону, а потом предложила:

- Прошу вас, садитесь. Куда угодно. Я мигом.

И он уселся, чувствуя себя крайне неловко в гражданском костюме, и принялся с наслаждением рассматривать все то, что окружало жизнь этой женщины, - не потому, что предметы обстановки были особенно красивы или эстетически безупречны, но просто потому, что возможность остаться одному в святая святых - в женской комнате, объекте ее ежедневного и неизменного внимания, стала для него давно забытым удовольствием. Впрочем, ему не сиделось на месте. Звуки и аппетитные запахи, доносившиеся из кухни, не давали ему покоя, и он разглядывал эстампы на стенах, фактически их не видя, читал названия книг, не вдумываясь в прочитанное, а сам только и ждал, когда она вновь войдет в дверь.