Эпоха зомби

Макей попятился:

— Я… я не пойлу!

— Пойдешь. И советую достать из нычки карабины, иначе без страховки поползешь.

Угроза оказалась действенной. Карабины с ремнями обнаружились в грязных спальниках, которыми был прикрыт лаз. В кожаные петли этих нехитрых приспособ продевались ноги, ремни обтягивали поясницу и грудную клетку. Макей в два счета нацепил причиндалы на себя, затем помог вдеться в «сбрую» Гурбану и Мяснику.

— Сколько еще таких комплектов?

— Три.

Не надо быть академиком, чтобы посчитать, что на всех чистильщиков «сбруй» не хватит.

— Доктор, останешься тут, прикроешь. К люку никого не подпускай.

— Есть!

Теперь надо закрепиться на тросе и скользить по нему, перебирая руками под днищем вагона, зависнув спиной над шпалами. Занятие само по себе достойное, а ведь еще летучие мыши…

Макей проследил за взглядом Гурбана, который уставился на трупик рукокрылого хищника.

— Проворные зомбаки, недавно появились. Раньше по ночам только филины сновали и совы еще некоторые, но те под колеса соваться не решались.

— Хватит трепаться, лезь уже!

— Щас, только фомку возьму.

— Зачем это? — спросил Бек.

— В носу ковыряться. — Достав из второго спальника фомку и сунув ее за пазуху, Макей полез: отодвинул люк и быстро юркнул в рассветный полумрак, особенно густой под составом. Сделал он это с каким-то даже лихачеством — вот я какой, кто сумеет так же?

Кряхтя, Гурбан присел у люка, велел держать себя за ноги, затем протиснулся в лаз, вцепившись в вибрирующий тросик, и один за другим закрепил два карабина — на груди и животе.

— Отпускайте! Следующий! — Он пополз, держа ноги на весу и перебирая руками по тросу, для удобства передвижения смазанному какой-то вязкой, жирной дрянью.

Так и хотелось повернуть голову и посмотреть на то, что внизу. Расстояние тут плевое. Гурбан слышал от кого-то, что диаметр колеса пассажирского вагона около метра… И хорошо, что не оглянулся, ибо скоро попался участок колеи, где между шпалами очень густо росла высокая трава, жесткие стебли которой ощутимо прошелестели по спине. Поддайся Гурбан любопытству — и мог бы без глаз остаться!

Макей впереди двигался быстро, сноровисто — не впервые ведь совершает этот опасный рейд, закрома Острога-на-колесах для него чуть ли не дом родной. Гурбану пришлось постараться, чтобы сократить расстояние, он едва поспевал за оборванцем.

— Эй, Гурбан! — Это Мясник догнал командира чистильщиков. — Давай быстрее, чего копаешься?!

Серега Мясник, выходец из деревеньки под Новосибирском, был значительно моложе Гурбана, и как бы командир не хорохорился, а годы все же сказывались.

Гурбану удалось догнать Макея, когда метров через десять от люка тому пришлось отстегнуться, чтобы перекинуть карабины за скобу, в которую был протянут трос, провисающий совсем немного. Макей прошел препятствие, теперь была очередь Гурбана закинуть на скользкий от смазки трос предплечье, отстегнуть карабин, что на груди, и вновь застегнуть уже за скобой. И, продвинувшись немного вперед, повторить трюк с карабином на животе, но уже зацепившись за трос ногой — лишним маслянистым разводом на штанах стало больше.

Только вроде перебрался, как пришлось повториться — дальше «игольные ушки», в которые была продета «нить», располагались чаще. Куртка на груди и рукавах просто-таки пропиталась жирной вонючей дрянью, от холодного металла задубели пальцы.

С предосторожностями миновав сначала колесную тележку, потом сцепку, а потом опять колесную тележку, Макей ускорился по ровному — без перестежек — участку пути и добрался-таки до люка. Гурбан немного замешкался под колесной тележкой, никак не мог отцепить карабин на животе. Вдруг охватила уверенность, что толстые пружины-амортизаторы сейчас лопнут и вагон просядет, всей тяжестью размазав его по шпалам… Наваждение сгинуло, стоило только карабину защелкнуться. К тому же отрезвила боль — Гурбан расцарапал палец о зацеп на тросе.

А Макей уже открыл люк. Для этого ему пришлось воспользоваться фомкой. Заглянув в проем и убедившись, что на складе никого нет, он сначала отстегнул карабин на животе, затем на груди, и юрко, как хорек в курятник, проник в продовольственный склад.

Гурбан как раз вышел на финишную прямую. Палец его кровоточил, голова кружилась, от постоянного напряжения болели все мышцы. До люка два метра, метр, подтянуть тело ближе к проему…

Мясник, который не отставал ни на сантиметр, вновь воспользовался мощью своих легких:

— Быстрее!!!

Эдак он докричится до того, что его проводники услышат.

— Давай же!!!

Мясника заглушил скрежет. Это поезд налетел на что-то вроде противотанкового «ежа», подкинутого на шпалы. И вот этот стальной «еж», сваренный из ржавого лома, цеплял днища вагонов и бетонные шпалы, оставляя на металле царапины, если и замедляя ход состава, то незначительно — те, кто сделал «ежа», неверно выдержали размеры.

И «еж» рядом уже, его отлично видно в свете фонаря, направленного Мясником. Окисленный металл порвет Гурбана в клочья — и он все ближе и ближе!

Рука, задрапированная в рванину и скотч, вцепилась в Гурбана и потянула на себя, вторая отщелкнула карабины один за другим. Это Макей помог командиру влезть в склад. А уж Мясника не пришлось долго уговаривать — он ласточкой влетел в проем, оказавшись внутри за миг до того, как вагон налетел на «ежа». Вагон тряхнуло, Мясник выронил фонарь, внизу скрежетнуло, мелькнули неровные ржавые выступы и сгинули, на миг зацепившись о край проема.

Гурбан привалился спиной к чему-то твердому. Он тяжело дышал, сердце колотилось.

— Добро пожаловать в склад! — Макей по-хозяйски развел руками.

На складе царил полумрак. Всего освещения — зарево рассвета сквозь решетку единственного не заваренного окна, да еще блики прожекторов, установленных на крыше и дирижабле. Так не годится. Гурбан достал из рюкзака фонарь.

— Что это за хрень была? И это… спасибо, Макей, ты спас мне жизнь.

— Будешь должен, начальник. Это бандиты вроде тебя пытались поезд остановить.

— Но ведь у Маркуса всё вроде схвачено, со всеми договорено?

— Всё, да не со всеми. Из Калуги всякий сброд дезертирует, хоть у них давно уже военное положение и никому без разрешения покидать острог нельзя. Вот беглые и объединяются в кружки по интересам. А они-то с Маркусом ни о чем не договаривались, да и мозгов у них нету, чтобы сообразить, что с хозяином Острога-на-колесах лучше не шутить…

Гурбан кивнул, задумавшись о своем. Хорошо, что он велел остальным чуток обождать. А то следующий по цепочке уже не успел бы увернуться от «ежа». Кстати, а кто следующий?

Следующим был Фаза. Минут десять спустя он с трудом протиснулся в слишком узкий для его широких плеч проем, предварительно безо всякой фомки вынув люк.

— Еле дополз. Думал, трос лопнет.

— Это вряд ли. Мы на совесть делали, нам жратва постоянно нужна. — Макей, не стесняясь чистильщиков, совал за пазуху консервы с тушенкой.

— Зачем тебе столько? — спросил его великан, потирая плечи.

— Не могу ж я вернуться с пустыми руками? Неправильно поймут.

Гурбан подошел к зарешеченному окну:

— Думаешь, простят за то, что выдал лазейку? Теперь все пассажиры вагона для бедных в курсе где и что.

— Не знаю. Не знаю, чего больше взять — говядины, свинины или курочки больше? Я бы свинины взял, но есть разные любители…

Раздался гудок. Острог-на-колесах замедлил ход.

— Цеплялся им пару раз за всякое, целый хоть?.. — Осмотрев автомат, Фаза присоединился к командиру у окна.

Мясник присел у люка и стал похож на мешок с зерном. Все-таки поразительный человек — поразительный в своей способности быть незаметным, сливаться с окружающим фоном. Мясник закурил. Табачных цилиндриков в его портсигаре осталось совсем немного.

— Наверняка скоро Ксю появится. — Серега выдул дым через нос. — Или все-таки Бек не пропустит даму вперед?..

— Что такое? Чего скорость сбавили? — Вопрос Гурбана предназначался аборигену.