Только хорошие умирают молодыми

— Прав, — коротко ответил Флейтист. — Давай дальше. Что еще ты хочешь узнать?

— Почему вам необходимо покинуть Город именно через нашу территорию?

— Это-то просто… — вздохнул говорящий крыс. — Потому что придется уходить по реке.

До сих пор, пока речь шла о крысином бегстве, Музыкант представлял себе, как крысы пешком топают куда-то вдаль, пока не уйдут достаточно далеко, чтобы не бояться оставшихся за спиной людей. Если, конечно, им вообще удастся найти такое место. И если они вообще смогут уйти далеко от Города. Ведь дьявол его знает, что там вообще творится. Но про реку снайпер даже не подумал. Похоже, Флейтист неплохо подготовился к разговору.

Следующие слова крыса показали, что Музыкант понял все правильно:

— Мы давно уже разработали запасной план, — сказал Флейтист. — Говоря честно, никогда не верил, что мы вас одолеем. Несколько десятков тысяч лет разумности, как мне кажется, неплохое подспорье в борьбе за выживание. Взрослые всегда победят детей, какими бы агрессивными те ни были. Да, это случилось не сразу, мы успели поиграть с доставшимися нам игрушками. Но я скептик по натуре, Музыкант. Когда с самого детства ты всего лишь «Маленькая- бесполезная- дрянь- которая- вечно- путается- под-ногами — на-нее- только- пищу- переводят», очень трудно вырасти оптимистом. Так вот, помнишь нашу первую встречу? Когда тебе едва не удалось подстрелить меня?

— Неподалеку от моста? — уточнил Олег.

— Именно, — подтвердил крыс. — Я тогда как раз проверял, в каком состоянии находятся корабли в речном порту. Там есть теплоходик — то, что нам нужно. Все эти годы он спокойно простоял себе у причала, его не тронула Катастрофа, он не пострадал при ваших междоусобных разборках. Что самое удивительное, он стоит там полностью заправленный. Никому не пришло в голову — а может быть, и просто не понадобилось — слить из баков горючее. Нам бы добраться до него — и все. Дальше уже наша забота.

— Ты уверен? — осторожно спросил снайпер. — На словах все так легко выходит. А на деле… Ты стопроцентно можешь гарантировать, что он действительно исправен? Ты думаешь, что сможешь им управлять? Флейтист, да по реке на корабле плавать — это не так просто. Он твоей музыки не послушает.

— Вообще-то, — неожиданно жестко сказал Флейтист и посмотрел прямо в глаза Музыканту, как делал всегда, когда хотел сказать что-то, что могло не понравиться снайперу, — я планировал попытаться найти человека, лучше нескольких, которые в этом разбираются. Это не так сложно, как ты думаешь. С помощью моей флейты порой можно творить чудеса. Но подозреваю, что, если я скажу, что так и собираюсь поступить, ты откажешься мне помогать.

— Тогда что ты собираешься делать?

— Понадеюсь на везение, — бесстрастно ответила говорящая тварь. — Мы добыли книги. Много книг. Учебники, описания двигателей, речные лоции. Это тоже оказалось несложно: Речной лицей стоит, как вы выражаетесь, в «серой зоне». Уже несколько дней мы с утра до вечера читаем и учим, учим и читаем. Будем надеяться, что крысиный бог даст нам еще один шанс и нам удастся запустить теплоход и уплыть отсюда. Все, чего мы хотим от тебя, — это свободный проход и немного времени, чтобы мы могли завести двигатель.

— Да-а-а… — уважительно протянул Олег. — Неплохо вы подготовились. Кстати, а где твоя флейта?

— Нет больше флейты. Сломалась. Бежал, упал — и нет ее. Некогда искать новую, к тому же, если ты не подведешь, больше она мне не понадобится.

Глава 16

ЗАГОВОР

Вечер навалился на Город и стиснул его в душных, пыльных объятиях. Вместо ветра — едва заметное колебание воздуха, лишь чуть-чуть раскачивающее устало обвислые ветви деревьев. С запада наползала грозовая туча, перечеркнутая бледными штрихами молний. Плохое время как нельзя лучше подходит для плохих дел, подумал Олег. Ему было до одури весело и не меньше страшно. Погода тоже свихнулась. Еще снег не до конца растаял, а уже собирается весенний ливень. Где такое видано?

Надвигавшаяся гроза разогнала с улицы и без того редких прохожих. В эти дни большинство боеспособных горожан занималось тем, что выкуривало из нор оставшихся в живых крыс, которые, как и полагается загнанным в угол крысам, сопротивлялись отчаянно. Они прекрасно понимали, что пощады ждать не приходится. Те, кто не сражался в «серой зоне», все равно работали на войну. Люди вспомнили полузабытое слово «тыл». Обеспечение бойцов продовольствием, пищей, медикаментами, организация помощи раненым — все это отнимало массу времени у тех, кто непосредственно не участвовал в боевых действиях.

Выбраться из лабиринта подземных коммуникаций оказалось просто. Когда твой проводник — крыса, ты можешь чувствовать себя под землей как дома. Снайпер лишь в двух словах объяснил Флейтисту, куда хочет попасть, и говорящая тварь быстро довела его до ближайшего выхода из подземелья.

Это оказалось заброшенное общежитие, соединенное сетью подземных переходов с медицинским институтом. К путанице коридоров примыкало старое, переоборудованное под склад бомбоубежище. Свет, конечно, не горел, но за проведенные под землей часы глаза Музыканта вполне привыкли к темноте, к тому же с ним был отлично ориентировавшийся без всякого освещения Флейтист.

Сам хвостатый спутник Олега наверх с ним не пошел. Они договорились только, что Музыкант встретит Флейтиста и его сородичей ближе к вечеру, уточнили место встречи, и на этом разговор закончился. Почти. Потому что дальше крыс в очередной раз несказанно удивил глухого снайпера. Он опустил глаза, как-то странно зашевелил усами и негромко, словно стесняясь, позвал:

— Музыкант…

— Что? — удивленно откликнулся Олег.

— Я много раз читал… Ну у вас есть такой обычай… Наверное… Когда двое согласились друг с другом, они пожимают руки.

— Так ты хочешь…

Снайпер сначала готов был улыбнуться, но то, с какой серьезностью говорил о рукопожатии Флейтист, удержало его оттого, чтобы смеяться. И также неожиданно ему стало грустно. Он хочет быть таким, как мы, подумал Музыкант. Но никогда не сможет. И прекрасно это понимает.

— Да, — почти торжественно сказал Флейтист и протянул когтистую серую лапу: — Ты… пожмешь ее?

— Почему нет?

Олег протянул руку и встретил ладонью лапу крысы. Она оказалась горячей и бархатистой на ощупь. Снайпер вдруг вспомнил, как, подходя к избитому автоматным прикладом Флейтисту, боялся, что тот распорет когтями живот излишне доверчиво наклонившегося человека. Но все обернулось совсем иначе. И это значит, что у них действительно был шанс.

Музыкант, особо не скрываясь, вышел на Большую Берцовую. На самом деле улица называлась Большая Борцовская, в честь Егора Берцова, героя времен Гражданской войны, но в народе улица мгновенно была перекрещена в Большую Берцовую. Разумеется, неподалеку была и другая улица — Малая Берцовая. По улице, носящей имя одной их костей человеческого организма, снайпер добрался до площади Труда, а там рукой подать было до дома Кравченко.

Если и был в Городе кто-то, кто мог помочь Олегу и словом, и делом, так это Данил Сергеевич. В конце концов, он не раз уже намекал снайперу, что, в случае чего, тот всегда может обратиться к бывшему менту за поддержкой. Вот и настало время проверить цену этим обещаниям. И заодно выяснить, действительно ли Кравченко не выдавал Олега. Самое главное — успеть. Доценту не так много времени нужно, чтобы выбраться на поверхность. Если штабист решит всерьез взяться за глухого снайпера, он начнет думать, куда тот мог пойти в первую очередь, и легко догадается, что Кравченко — одна из наиболее подходящих кандидатур. Вот тогда у знакомого подъезда его может ждать засада. Снайпер же совершенно не собирался стрелять по людям и прорываться к Данилу Сергеевичу с боем.

Но, к счастью, обошлось. Олег внимательно осмотрел подходы к подъезду, не увидел ничего подозрительного и двинулся к дому. В конце концов, Доцент — не всемогущий Господь Бог, ему тоже снять достаточное количество бойцов, чтобы ловить по всему Городу беглого Музыканта, в то время как идет яростное наступление на крыс, — это не то же самое, что дунуть, плюнуть и сказать волшебное слово. Если только, сказал себе снайпер, на мгновение замедлив шаг, засада не ждет его в самом подъезде. Или прямо в кравченковской квартире.