Рейвенор Отступник

Глава четвертая

Карл Тониус выпрыгнул из восьмиколесного грузовика, арендованного ими в Дорсае. Его сапоги выбили пыль из сельской дороги. Следом за ним выбрались Плайтон, Бэллак и Белкнап.

Они припарковались под деревьями на пустынной загородной дороге. На поля опускался вечер. Впереди, в двух километрах, угрожающе вздымались огромные, мрачные пики Келла, практически полностью укрытые пеленой из туманов и грозовых туч.

Вокруг господствовали тишина и покой. Дул легкий ветерок, а птицы заводили свои вечерние песни, устроившись в кронах деревьев. Но в голове Тониуса назойливо гудел и другой звук, чем-то родственный звону в ушах. Карл глубоко задышал и стал пересчитывать кольца на пальцах. Раз, два, три...

– Наверху? Это то самое место? – спросил Белкнап, положив на плечи потертый гвардейский лазган.

– Я уверена, – кивнула Плайтон. – Когда «Милашка» вышла на орбиту, от нее отделился спускаемый модуль, который вначале слетал к полям Дорсая, а затем направился сюда.

– Значит, ты уверена? – с сомнением в голосе спросил Белкнап.

– Навыки офицера Магистратума, Белкнап, поверь мне, – сказала она. – Я знаю, как выудить из людей информацию и как проследить за подозрительным транспортом. Он ушел сюда. Маршрут его полета был вычислен и записан местным подразделением.

– Не думаю, что им известно о нас, – сказал Тониус – Если бы они заподозрили, что мы уже дышим им в спины, мы бы это поняли.

Он смотрел на почти невидимую за тучами вершину, вздымавшуюся перед ними.

– Я прикончу Зигмунда Молоха, – прошептал он так, что никто больше не услышал.

Белкнап перешел на другую сторону дороги и завозился со своими электробинокулярами, наведя их на скалы. Линзы гудели и щелкали. Его не хотели брать в команду, поскольку опасались, что он не обладает необходимыми боевыми навыками. Но он настоял, заявив, что должен делать все возможное ради спасения Кары, пока остается хоть какая-то надежда. С этим доводом никто не мог поспорить.

– Там, наверху, огромное здание, – произнес Белкнап, щурясь в бинокль, – похоже на дворец. Чтобы сказать точнее, надо подойти ближе.

– Значит, подойдем, – сказал Тониус.

– Я по-прежнему не могу связаться с «Аретузой». – Бэллак потряс вокс-линком. – Что случилось с этой штуковиной?

– Атмосферные помехи, – ответил Тониус. – Горы накрыло грозой.

– Но я даже до Дорсая не могу дозвониться, – сказал Бэллак.

– Атмосферные помехи, – повторил Карл. – С «Аретузой» все в порядке, они комфортно устроились. Нас должно волновать только то, что происходит здесь. Надо рассредоточиться и осмотреть окрестности.

Они разделились. Плайтон с Белкнапом направились по дороге, уходящей к полям. Бэллак и Тониус свернули на две параллельные тропинки, уходящие в лес. С гор опускалась гроза. Деревья скрипели и стонали под ударами ветра. Шумели кроны. Сухие остовы поваленных деревьев свидетельствовали о том, какой силы достигают местные бури.

Тониус остановился посреди поляны. Остальные на этот момент уже скрылись из виду. Почему-то отсюда, сквозь раскачивающиеся ветви, разглядеть горы было легче, чем с дороги: черный остов, облепленный тучами. За ними небо казалось чистым и усыпанным звездами.

Гул в голове стал громче, и Тониус заметил, что его правая рука затряслась. Он силой заставил ее успокоиться. В последние дни своей человеческой жизни он успел неоднократно пожалеть о многих поступках, и самым странным из сожалений было то, что он не бросил свою правую руку валяться в загоне для скота на Флинте.

Он очень старался справиться с ней, но понимал, что она постепенно одерживает верх. Это был только вопрос времени. Темные энергии бурлили в нем под невыносимым давлением. Он ощущал себя перекипевшим котлом, забытым над огнем. В любой момент он мог взорваться.

Он уже несколько раз был близок к этому. На Беринте, когда убил человека. Затем снова, но уже вынужденно, когда их заперли за дверью и оставили на растерзание когтистым чудищам. Ему ничего не оставалось, кроме как выпустить таящееся в нем могущество, чтобы спасти всем жизнь. И сейчас лишь ничтожные остатки воли не позволяли высвободиться всему остальному. Его охватило пугающее чувство эйфории и... О Трон, какой же великий соблазн! Просто сдаться, позволить себе погрузиться в Хаос, наполняющий душу.

Как здорово было бы все это прекратить. Уступить, сдаться, отказаться от боя. Избавиться от гула, нашептываний, боли...

На плаву его держали только две мысли. Во-первых, он был имперским дознавателем. Он долго шел к этому званию, прилагая массу усилий. И некоторая часть Карла Тониуса все еще желала, чтобы он продолжал служение и доказал свою чистоту. «Как странно, – подумал он, – что человек, одержимый демоном, может оставаться настолько преданным, если, конечно, не обращать внимания на пару отступлений от правил». У Тониуса были мечты, амбиции. Он верил, что заключенные в нем силы могут принести пользу всему Империуму. Но если бы он просто открылся перед своими наставниками, они казнили бы его. Уничтожили бы без промедления. Каждый раз, когда ему приходила в голову эта мысль, гул в его голове превращался в смех.

Вот и снова. Ха-ха-ха.

Вторая мысль сводилась к тому, что он не торопился умирать. Не снова и не так, как на Юстисе Майорис. Этого действительно не хотелось. Какие бы выгоды это ни принесло человечеству, он не собирался умирать.

У него оставался только один выход. Там, высоко в горах, прятался разыскиваемый Троном преступник – Молох. Если Рейвенор не способен помочь ему спеленать и взять под свой контроль укрывшееся внутри существо, то архиеретик мог придумать способ. Молох обладал необходимыми знаниями и навыками и не был связан моральными запретами и эдиктами ордосов.

Тониус должен был встретиться с Молохом и вытрясти из него все тайны. А затем еретика можно и убить, чтобы отомстить за своего наставника.

А затем... затем...

Тониуса сотрясли конвульсии. Он упал на колени. Психическая ударная волна, вызванная его судорогами, заставила согнуться деревья вокруг поляны. В воздухе закружила палая листва.

– Что за черт? – раздался в линке голос Белкнапа. – Кто-нибудь еще это почувствовал? Карл? – позвал Белкнап из глубины леса.

Тониус с трудом поднимался, глядя на свой обед, расплескавшийся по земле. Но слабость снова захлестнула его, и дознаватель повалился на бок. Зрение изменило ему. Он мог только слышать голоса друзей и гул в голове.

– Карл? Ты в порядке? – откуда-то издалека донесся зов Плайтон.

Съешь ее, съешь сейчас, целиком. Она ведь такая пухлая и сочная. Давай же, отпусти меня, Карл. Я хочу на свободу. Я хочу...

– Нет, – промычал Тониус.

Он еще никогда не чувствовал себя настолько потерянно. Вместо сердца была пустота. В душе до самых краев плескался черный яд. Все тело горело. Дергалась правая рука. Кольца ломались и слетали с пальцев. Борись, борись...

– Карл?

Зрение постепенно возвращалось. Тониус сумел сесть. Его тошнило, голова кружилась.

– Все хорошо, Мауд, – хрипло произнес он в линк. – Просто сильно лихорадит. Это пройдет.

Оставь меня в покое, Слайт. Оставь меня. Я не стану выпускать тебя снова. Нет. Я справлюсь с тобой.

Карл услышал издевательский смех, писклявый и тонкий, прозвучавший в глубине его сознания.

Я разделаюсь с тобой. Молох мне все расскажет.

Раздался звук приближающихся шагов. Казалось, будто это уже топочет освободившийся демон.

– Во имя Трона, Карл, ты что, заболел? Ты как?

Бэллак.

– Все хорошо, – сказал Тониус, поднимаясь и вытирая губы. – Лихорадка. Я ее частенько подхватываю.

Бэллак успокаивающе положил руку ему на плечо и очистил губы и подбородок Карла своим носовым платком.

– Ничего, ты поправишься, приятель. Горячая еда и питье – вот лучшее лекарство против любой болезни.

– Да, в этом ты разбираешься, – произнес Тониус.