Горизонт событий (СИ)

На аэродроме Нойехафена мне пришлось ждать около четырех часов. Пока босс мотался в город на местном такси, я заправил самолет и устроился в кабине подремать. Но на жаре особо не спалось, поэтому от нечего делать стал разглядывать окрестности. М-да, тут тоже не на что смотреть, хотя деревьев вдоль границ аэродрома и побольше, чем в Порто-Франко. Самолеты садились и взлетали, шла обычная жизнь, в переговорах диспетчера и пилотов все было спокойно. От нечего делать решил перечитать книгу, которую купил в Нью-Рино, перед вылетом в Виго с Эвелин. Сюжет оказался довольно популярный — как сейчас говорят, «про попаданца». К счастью, главный герой не бросился давать советы Верховному главнокомандующему, не стал изображать Высоцкого и конструировать автомат Калашникова. Он просто воевал и пытался выжить, и это у него получилось. Ну, почти...

А вот и пассажир подъезжает! Судя по сияющему выражению лица, все было в порядке и даже еще лучше. После недолгой и уже доведенной до автоматизма процедуры подготовки к вылету под крылом самолета снова о чем-то зашумело зеленое (вернее, серо-коричнево-зеленое) «море саванны». Только вот одна мысль не давала мне покоя, чего я там не смог рассмотреть на стоянке среди десятка других самолетов, у которых копошились техники? Чувства опасности не было, никто не собирался нападать или стрелять, но подсознательно я все равно ждал какой-нибудь «подлянки». Ее не случилось, это хорошо, только вот что все-таки осталось незамеченным? Не могу понять... Ладно, над этим можно и дома поразмышлять.

На аэродроме в Порто-Франко пассажир сразу же отдал обговоренную сумму, и отдельно - «премиальные» за быструю и беспроблемную доставку. Я в ответ дал ему свою визитку с номером телефона. А что, постоянные клиенты — это хорошо!..

Послеполетные заботы не отняли много времени, и скоро верный «Буцефал» уже вез меня домой. Проезжая мимо «Танцующих звезд», я мельком взглянул на стену здания — афиши там не было, просто обычный плакат с рекламой. Как там наша «звездочка», интересно, скоро выздоровеет? А то здешние зрители без нее соскучились уже, наверное.

Возле дома под навесом стояла какая-то необычная, на мой взгляд, машина — что-то вроде помеси «ГАЗ-69» с «ГАЗ-51» и одновременно с «Шишигой». Ясно, какой-то полноприводный транспорт, только вот кто его породил? А-а-а, ясно — на решетке радиатора была надпись «Volvo». Вот оно что, это постарался сумрачный скандинавский гений, оказывается! Значит, новая домработница придерживается этакого милитари-стайла, понятно...

- А вот и наш летчик! - приветствовала меня Джинджер, когда я вошел на кухню. - Голодный?

- Готов съесть все, что угодно, хоть вареную картошку и пиво, хоть бутерброды с икрой и шампанским...

- Мы тут с Магдой решили, что вот это тебе должно понравиться, - она показала на стопку блинчиков и пару кастрюлек, стоявших на плите. - Через полчаса будем ужинать, так что иди, переодевайся.

Пока мылся в душе, переодевался, как раз и прошло минут двадцать. Ну, чем меня сегодня порадуют?

К счастью, никаких традиционных немецких блюд вроде капусты с сосисками сегодня не приготовили, а названий того, что мы ели, я не спросил — было некогда. Очень уж есть хотелось, хе-хе! Конечно, изо всех сил старался соблюдать приличия и не есть слишком быстро.

Когда все съедобное на столе закончилось, я откинулся на спинку стула и сказал:

- Вот это да!.. Надеюсь, что когда-нибудь тоже научусь так готовить!

- У тебя хорошо получается, только ты очень редко этим занимаешься — тут же попеняла мне Джинджер.

- А что вы умеете? - вдруг заинтересовалась Магда, присевшая за стол.

- Он многое умеет, но хорошо это скрывает, - ответила жена.

- Я не скрываю, просто меня никто не спрашивает. Так, балуюсь иногда...

- Не скромничай, у тебя «пльёв» отлично получается.

- И кухонные ножи очень острые, - с улыбкой добавила Магда.

- У меня приспособление есть специальное для заточки, только и всего. Дел-то на несколько минут.

- Я уберу со стола? - спросила наша помощница.

- Да, конечно... Пойдем, - обратилась ко мне Джинджер, - тебе днем посылку принесли.

- Кто?

- Он не назвался, просто сказал, что должен был передать тебе пакет от друзей.

- Пойдем, посмотрим, что там за привет от друзей... Кстати, тиканья часов не было слышно?

Джин сначала удивленно посмотрела на меня, но поняла, что я шучу и улыбнулась:

- Нет, все тихо, и посылка довольно легкая, так что вряд ли это бомба. И тот, кто доставил, был очень похож на одного из моих сопровождающих, я только сейчас поняла.

В ее кабинете у стены, рядом с дверью стоял сверток весьма приличных размеров. Я попробовал его проподнять — легкий, хорошо, сейчас мы его откроем... Внутри оказалась репродукция смутно знакомой картины в деревянной рамке, так, что тут написано на бирке...

«Айвазовский, «Бриг Меркурий сражается с турецкими кораблями». Ну и шутники, блин!

- Что это за картина? - полюбопытствовала Джинджер. - Это ведь что-то очень известное?

- Да, это картина русского художника Айвазовского, посвященная одному из морских сражений. Хочешь, расскажу?

- Конечно, мне очень интересно...

И я, как сумел, пересказал ей сюжет этой картины.

26 мая 1829 года в ходе Русско-турецкой войны российский корабль «Меркурий» одержал победу над двумя турецкими линейными кораблями в районе Босфорского пролива. Произошло это так: 18-ти пушечный бриг «Меркурий», курсируя у берегов Босфора, неожиданно встретился с турецкой эскадрой. Командир брига капитан-лейтенант А. Казарский решил вступить в бой и, в случае необходимости, взорвать один из неприятельских кораблей вместе с собой. Искусно маневрируя и не давая противнику воспользоваться десятикратным превосходством в артиллерии, бриг «Меркурий» сбил ядрами своих орудий всю парусную оснастку неприятеля и оставил его в «совершенно жалком виде», тем самым, нанес такие поражения неприятельским кораблям, что после трехчасового боя они прекратили преследование. Русский корабль возвратился на базу, в Севастополь.

      В сражении погибли четверо моряков, командир был ранен в голову. Подвиг капитана и команды брига «Меркурий» вызвал не только всеобщее восхищение соотечественников, но и признание противником морального превосходства русских моряков. Один из турецких штурманов – участников этого боя - позднее написал: «Если в великих деяниях древних и наших времен находятся великие подвиги храбрости, то сей поступок должен все иные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми буквами на храме Славы: оно называется капитан-лейтенант Казарский и бриг «Меркурий». В ознаменование этого подвига в Севастополе на Морском бульваре был установлен памятник с надписью на пьедестале: «Казарскому. Потомству в пример…».

Знаменитый художник Айвазовский написал несколько картин, посвященных этому бою. Самому бригу «Меркурий» и отличившемуся ранее линейному кораблю «Азов» впервые в истории русского флота были присвоены почетные георгиевские флаги. Для экипажей кораблей установили ношение на бескозырках черно-оранжевой ленты: черный цвет символизировал порох, оранжевый – пламя.

- Можно, я ее здесь повешу? - спросила Джин.

- Пожалуйста, если она тебе нравится.

- Только вот скажи мне, пожалуйста, почему твои друзья тебе прислали именно эту картину? Ты ведь так же далек от моря, как я от астрономии?

- Ну, ты ведь любишь наблюдать за звездами... вместе со мной... - попытался отшутиться я.

Джинджер посмотрела мне в глаза, затем на потолок, видимо, вспомнив про висевшую в мансарде кепку с «орлом и змеей».

- Ходили слухи, что Русская армия сбила два самолета воздушных пиратов. Тебе еще тогда подарили кепку, которую невозможно купить, а теперь — эту картину. Ты что, лично их завалил, в одиночку? У тебя же самолет без вооружения. Или я чего-то не знаю?

- Почему без оружия? У меня был пистолет... - Смутившись, я отвернулся и стал разглядывать мелкие подробности у парусных кораблей.