Смертельный огонь

После гибели большей части экипажа многие места пустовали.

Лейтенант Эсенци стояла у штурвала, ожидая приказов от Адиссиана. Капитан вернулся на свой трон, но лишь молча сидел, погрузившись в раздумья. Цирцея заняла свое место в новатуме, в закрытой камере над мостиком, и все понимали, что это значит. Это путешествие станет для нее последним.

Другими ключевыми системами «Харибды» занимались старшины и собранные по кораблю сервиторы. Многого от них не требовалось. Когда они снова войдут в варп, а вместе с ним и в бурю, придется положиться на веру.

Средоточием этой веры был Вар’кир. Даже окруженный братьями-Саламандрами, он смотрелся одиноко.

Вокруг мостика стояло в боевой готовности несколько силуэтов в броне. Двое, Дакар и Абидеми, охраняли вход — крепко запертую взрывозащитную дверь. Остальные располагались на площадке под командным троном.

Среди воинов не было никого, кто не держал бы руку на навершии меча или не прижимал к груди болтер.

— Приближаемся к точке Мандевилля, — произнесла Эсенци, нарушив монотонный рефрен работающих пультов.

— Гарго, — обратился к кузнецу Нумеон, используя легионерский вокс. — Приготовиться к варп-переходу.

— В генераториуме все спокойно. Мы готовы, — ответил кузнец.

Он забрал оставшихся боевых сервиторов и технопровидцев Зонна и организовал на нижних палубах кордон — отчасти, чтобы почтить память технодесантника, отчасти, чтобы отплатить за его смерть.

К нему присоединились Му’гарна и Бадук, но их сержант куда-то пропал. Никто не знал, где Рек’ор Ксафен, с тех пор как он ушел из Игнеума.

Нумеон подтвердил, что ответ получен, и повернулся к Вар’киру.

— Брат капеллан, — сказал он. — Теперь наша судьба в твоих руках.

Вар’кир кивнул, взял крозиус обеими руками и выставил его перед своим лицом в черепной маске, как знамя. Вспышка энергии пробежала по рукояти, охватила голову оружия. С помощью этой энергии он зажег огонь в стоящей перед ним жаровне.

Пламя яростно вспыхнуло, и по мостику разлился свет от потрескивающих углей. По стенам заскользили тени, в воздухе запахло гарью.

Еще до ритуала Ушаманн расположил вокруг коленопреклоненного Вар’кира амулеты защиты и единения. Сам библиарий тоже стоял на коленях в кругу мистических талисманов, который пересекался с кругом Вар’кира, но был расположен позади.

— Цирцея, — позвал Ушаманн. В его голосе уже резонировала сила, а глаза сверкали сверхъестественным лазурным светом.

— Я здесь.

— Соберись. Отыщи мой разум и следуй за ним к Вар’киру. Будет больно, сестра.

— Я не боюсь боли.

Ушаманн улыбнулся:

— Не знаю ни одного легионера, с которым ты не могла бы поспорить в бесстрашии.

Пламя окрепло и выросло до столба. Нумеон заглянул в него, но не увидел ничего, что представало глазам Вар’кира. Однако где-то там скрывался Ноктюрн, их путь сквозь пламя. Их маяк. Нужно было лишь разогнать тьму этим огнем и добраться до него.

Если бы его спросили, откуда он это знает, он не смог бы ничего объяснить. Ответа на обвинения Ксафена в безумии у него тоже не было. Он лишь знал, что это воля Вулкана — испытание тела, разума и духа, которое Нумеон должен был вынести в одиночку, чтобы воодушевить остальных. Когда до перехода оставалось несколько секунд, он вспомнил погибших и поклялся, что их жертвы не будут напрасны. Их отца не было с ними с самого начала войны, когда упали первые бомбы, а узы братства навеки разорвались. Их легион ослаб — пусть не волей, но числом. Вулкан вернет им смысл существования, с ним они будут не политическими инструментами Мстящего Сына и не добровольными помощниками Десятого Железного в их отчаянном стремлении к самоубийству, а Змиями. Как было уготовано судьбой.

Саламандры выживут, только если выживет Вулкан.

Нумеон вытащил Драукорос из ножен с тихим скрипом металла о драконью кожу. Он остро чувствовал, как важен этот момент. Ни разу еще его путь не был так ясен. Терра осталась позади.

Он поднял меч, чтобы все его видели, и кровавый свет заиграл на зазубренном лезвии.

— Сыны и дочери Ноктюрна! Знайте, что Вулкан с нами. Все наши страдания и утраты были ради этого момента. Привяжите себя к мачте узами братства и веры, и наши надежды будут вознаграждены. Нет такой тьмы, которая смогла бы объять весь свет. Всегда останется хотя бы крохотный огонек. Не позволим же ему угаснуть. Верьте… и мы справимся.

Стоящий напротив Зитос снял со спины молот и, взяв его обеими руками, поставил навершием на пол.

— Братья, — провозгласил он.

Все Саламандры на мостике единым движением обнажили мечи. Зазвучала какофония передергиваемых болтерных затворов.

— Достижение точки Мандевилля в течение секунд, капитан, — сказала Эсенци.

Адиссиан не ответил. Он сидел на троне, ссутулившись и положив подбородок на кулак. Он не сводил глаз с Вар’кира, смотревшего в пламя.

— По вашему приказу, лорд капеллан, — сказал он пустым голосом, какой бывает у человека, готовящегося потерять все. — И да сохранит Император наши души.

— Вулкан жив… — сказал Нумеон, и его братья торжественным хором повторили:

— Вулкан жив.

Огонь взревел так громко, что едва не заглушил приказ Вар’кира.

— Вперед, — сказал он.

И «Харибда» вошла в Гибельный шторм.

Все произошло так неожиданно, что Квор Галлек едва это не пропустил.

Проповедник стоял на коленях перед одним из Алтарей, облаченный только в одежду, без брони. Он пришел сюда, чтобы собраться с силами и чтобы найти кое-что. Осколок фульгурита жег руку, а когда он положил его на горизонтально выставленную ладонь, тот начал вращаться, как стрелка компаса.

— Чудо… — благоговейно прошептал он.

Квор Галлек знал о течениях эмпиреев немало, но варп оставался океаном, в котором два корабля могут плавать вечно и ни разу не встретиться. Однако теперь у него был компас, и он показывал все, что требовалось, лучше любого авгура или сенсориума.

Он включил вокс.

— Дегат, вызывай своих воинов. Полагаю, я нашел, что мы ищем. Нить, которая приведет нас к ним.

Судя по локационной руне Несущего Слово, тот находился в апотекарионе «Монархии», но подал утвердительный сигнал.

Квор Галлек криво улыбнулся, разглядывая левитирующий сервочереп, который не покидал его уже несколько часов, — с тех пор, как они вернулись на корабль. Все это время он плавал по волнам варпа в бесцельных поисках. Не будь у него осколка, он так и не обнаружил бы «Харибду».

Он моргнул, активируя гололит. Сервочереп окатил коленопреклоненного Квора Галлека светом из глазниц, одновременно вызывая «Саван жнеца».

Спустя несколько мгновений рот черепа со щелчком раскрылся, и перед Квором Галлеком возникла зернистая монохромная проекция Лестигона.

— Говори, Проповедник.

— Я нашел их.

Обожженные радиацией губы Гвардейца Смерти растянулись в уродливой улыбке, способной оттолкнуть даже при общении через гололит.

— Значит, их конец близок. Сделай свое дело, Проповедник, и я выполню наш уговор. Потерпи еще одну неудачу, и тебя ждет океан боли. Я отправлю за тобой корабль. Будь готов.

— Корабль? — переспросил Квор Галлек, борясь с внезапно нахлынувшей тревогой. — Зачем?

— Я хочу, чтобы ты был на борту «Савана жнеца», пока еще полезен. Возможно, мне потребуется пожертвовать твоим кораблем, чтобы остановить их. Готовься.

Леститон закрыл канал, вернув сервочереп в жуткое состояние не-жизни.

Квору Галлеку было все равно, чего хочет Гвардеец Смерти: он знал, что «Харибду» надо остановить, пока она в варпе. В конце концов, в противном случае он рисковал кораблем и терял возможность сбежать от Гвардейца Смерти. Он подозревал, что Магнус приложил руку к спасению Саламандр, но примарх не любил, когда его дарами пренебрегали, и больше им не поможет.

— Вы верите, что можете прорваться сквозь завесу… — произнес он сам себе.

Стали бы Змии возвращаться, если бы не рассчитывали на успех? Каким-то образом им удалось увидеть в волнах эфира путь, не используя Астрономикон.