Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  Близость реки возбудила жажду с новой силой. Парень развязал вещмешок, достал флягу, и выпил всю воду без остатка. Сейчас он мучительно размышлял, стоит ли показаться чужакам. В этом поселке живет, наверное, раз в пять меньше людей, чем в Забытой деревне, и лишние рабочие руки были бы им кстати. Он отработал бы свое проживание, а осенью вернулся бы домой.

  А что, неплохой вариант! И с людьми живешь, и от хищников защищен, и о еде думать не нужно, и вода рядом. Пусть даже будут отправлять тебя на самые тяжелые и грязные работы, это все же лучше, чем быть съеденным волками или капланами.

  Потом парень подумал, а что сделали бы его односельчане с пришлым, с тем, кто явился из Внешней Тьмы? Наверное, убили бы. Юлу стало неприятно и даже обидно, что жители Забытой деревни с испугу могли бы забить человека насмерть, даже не узнав, откуда он прибыл.

  Нет, высовываться нельзя. Никак нельзя.

  "Дождусь темноты, - решил парень, - спущусь к гигантскому ручью, пойду по течению, найду уединенное местечко и останусь там до осени..."

  Младшему правнуку прадеда Олега сидеть бы на месте и терпеливо ждать наступления ночи, но юношеское любопытство вкупе с нестерпимой жаждой, толкнули его на довольно-таки безрассудное действие. Он перелез через холмик и медленно-медленно пополз между кустарниками и деревцами вниз, к реке. От жары в висках бахало, кто-то внутри него нашептывал, что не стоит творить глупости, нужно залечь и не шевелиться, но вопреки здравому смыслу парень продолжал ползти, невидимой нитью его тянуло к людям и воде. Очень уж хотелось утолить жажду физическую и душевную. Страшно ведь жить одному полгода во враждебной степи...

  Сколько прошло времени, Юл точно не знал. Солнце давно прошло зенит и уже клонилось к закату. Парень прятался в густой высокой траве всего в десятке шагов от зеленеющего ростками огорода. Женщины и подростки закончили прополку, и направились, усталые, к хатам. Рыбаки также, сложив улов в плетенки, шаркали в сторону мазанок, и только пастух с рогатиной наперевес продолжал неустанно объезжать стадо коров.

   "Сейчас я покажусь и пойду навстречу наезднику, - подумал парень, облизывая потрескавшиеся губы, - ничего он со мной не сделает. Я подниму руки в знак мира и все. Люди Внешней Тьмы ничем не отличаются от людей Внутреннего Света. Все россказни старейшин - лишь страшилки для детей и глупцов..."

  Юл продолжал убеждать себя встать в полный рост, но страх перед чужаками не позволял ему оторваться от земли. Наконец, когда горло, казалось, покрылось сухим обжигающим песком, и парень все-таки решился подняться, вдруг раздался истошный вопль пастуха:

  - Коче-е-евники!.. Коче-е-евники!..

  Зло залаяли собаки, следом послышались крики селян. Ничего не понимая, Юл осторожно раздвинул траву и увидел на противоположном берегу с дюжину всадников, мчащихся к переправе. Груди их покрывали серо-коричневые кожаные кирасы, на головы были надеты черные шарообразные шлемы, большинство лиц были закрыты сетчатыми забралами или тканевыми масками с прорезями для глаз.

  Парню невольно вспомнилась многотомная "История военного дела", которую он, бывало, почитывал.

  Вооружение нападавших отличалось некоторым разнообразием: цепные булавы, короткие, как у Юла, мечи, но только с гардами, копья, длиною в два шага, пики с человеческий рост с половиной. Некоторые кочевники держали в руках луки на палках - самострелы, или - младший правнук деда Олега напряг память - арбалеты.

  Не снижая скорости, кони врезались в воду. К искреннему удивлению Юла, переправа была хоть и широкой, но не глубокой, уровень воды не доставал даже до щиколоток всадников, и они быстро приближались к противоположному берегу.

  - Семитри! Семитри! - кричали кочевники, улюлюкая, и лошади, поднимая тысячи брызг, мчались галопом, - Семитри!

   Юл совсем не испугался, но напротив, услышав незнакомое слово, недовольно цыкнул. Почему-то в голове вертелся вычитанный в учебнике по геометрии термин "симметрия", но смысла в этом не имелось.

  Люди даже не думали оказывать сопротивление. Они бросились кто куда. И только пастух с рогатиной наизготовку остался недвижен. Рядом с ним заливались истошным лаем собаки. Несколько женщин с малыми детьми на руках бежали в сторону высокой травы, прямо на прячущегося Юла. Парень напрягся, приготовившись к худшему. Вряд ли селянки смогут далеко уйти. Кочевники настигнут их, заодно и его обнаружат. Однако неизвестно откуда появился десяток конников и перерезал беглянкам путь. Видимо, один из отрядов специально переправился в другом месте реки, чтобы застать деревню врасплох. Женщины остановились. Послышался младенческий рев, и следом по цепочке заплакали остальные дети.

  "А вдруг старейшины правы, - ужаснулся парень, - и вот они, настоящие люди Внешней Тьмы! Сейчас как убьют всех! Просто так. Ради развлечения".

  Кочевники согнали пинками местных жителей в кучу. Несчастные селяне толпились и с ужасом взирали на посмеивающихся, нарезающих вокруг них петли всадников.

  Вдруг до ушей Юла донесся гневный выкрик:

  - Не возьмете! Не возьмете, мерзавцы! По одному давай! По одному!

  Пастух грозно размахивал рогатиной, а к нему, не спеша, подъезжали кочевники. Собаки, обнажив клыки, рычали и яростно лаяли. Вперед выехали четыре арбалетчика. Послышались отрывистые щелчки, и лай сменился жалобным скулежом, мгновения спустя превратившимся в предсмертные хрипы.

  - Трусы! - взревел пастух. - Только и можете, что пулять! Давай, кто смелый! Выходи на бой!

  Арбалетчики молча перезарядили самострелы, прицелились в храбреца.

  - Нет! Не стрелять! - навстречу пастуху поскакал воин, вооруженный секирой.

  В отличие от остальных кочевников, к шаровидному шлему всадника крепился волчий хвост, а кираса была обшита бледно-зеленой кожей. Интуитивно Юл понял, что это предводитель.

  - Скутераст позорный! - выкрикнул главарь. - Ща я тя ушатаю!

  Парень поморщился. Опять непонятные фразы. В ответ пастух ударил ногами по бокам лошади и ринулся на неприятеля. Кочевник с невероятной легкостью отвел удар рогатины, которая переломилась пополам, а сам селянин, не удержавшись, рухнул вниз. Протяжный победный рев огласил деревню. Три всадника тут же спешились и, подбежав к поверженному пастуху, принялись месить его ногами. Предводитель не спеша подъехал к избиваемому.

  - Харэ! - прорычал он. - А то убьете. Тяните его к остальным кеглям. Я его по-другому накажу!

  Два кочевника схватили под руки несчастного и потащили обмякшее тело к толпе.

  - Кегли! - проорал главарь и снял шлем. - Вы меня разочаровали!

  Предводителем оказался нестриженный бородатый мужчина лет сорока с толстым шрамом через весь лоб.

  - Год назад я, Ури, Урал Громоподобный из клана Дэнджеров, президент клана Дэнджеров, байкер Стальные бедра и герой степных дорог, оказал высокую честь вашей деревне своим патронажем, обещал ее защищать от врагов в обмен на дань! И что я вижу? - главарь развел руки. - Вместо того, чтобы приветствовать своих покровителей, вы бежали! А этот, - кочевник указал секирой на лежащего в пыли пастуха, - посмел сопротивляться... Это было глупо! Из-за него будет увеличена дань. Благодарите вашего позорного скутераста и уж сами разбирайтесь с ним!

  - Но, вы обещали приехать через полгода, чтобы мы успели собрать урожай, - от толпы отделился сухонький старичок с жидкой бородкой. - А приехали только через год.

  - А вы хотели попрятать чикс да хавку в срок? - главарь усмехнулся. - А мы вдруг не прибыли вовремя. Вы уж решили, что мы сгинули в степях, расслабились. А не тут-то было. Вот мы, перед вами! Итак, кегли, мой приговор таков: в прошлом году я хотел забрать у вас семь коров, пятнадцать овец, десять мешков разного зерна и сорок мехов браги, но из-за вашего плохого поведения дань придется увеличить в два раза. Можете меня не благодарить, благодарите того, кто посмел сопротивляться!