Аномальные каникулы

— Всю жизнь вкалывать буду, лишь бы расплатиться, — обронил Тимур и пошел собирать рюкзак.

Он чувствовал, что Наташку аж наизнанку выворачивает от желания обложить его последними словами, но страх остаться одной в лесу удерживает ее от опрометчивых поступков. Это хорошо, пусть побаивается. Именно его пусть боится, а не остальных пацанов.

— Завтракать будем или сразу почапаем? — деловито поинтересовался Сергуня, заталкивая пистолет за ремень.

— Перекусить надо перед переправой обязательно, — встрял Ворожцов. — Там неизвестно когда еще успеем поесть.

— Печенье с минералкой, — решил Тимур. — Горячее некогда готовить. Чем скорее на ту сторону переберемся, тем лучше. За сегодня надо успеть до места дойти.

— А рядом брода нет? Или моста? — шмыгнув носом, спросил Мазила. — Ну а то, может, ловчее пешком, чем на лодке-то туда-сюда, а?

— Брат говорил, что есть старая пристань выше по течению, — сказал Ворожцов, выдергивая колышки из земли. — Там мост неподалеку, но полно аномалий.

— Покажи-ка, где именно? — попросил Тимур, доставая ПДА.

Ворожцов вгляделся в карту, подвигал по экрану пальцем, приблизил и ткнул в небольшую заводь. Судя по размеру квадратов на масштабной сетке, от их лагеря до пристани было километров пять.

— Далеко, — покачал головой Тимур. — Часа два потеряем. На лодке будет быстрее.

Мелкий вздохнул и принялся сосредоточенно грызть печенье. Лопатки торчали под олимпийкой, как два обрубленных крыла. От его вчерашнего энтузиазма не осталось и следа.

Когда с сухим завтраком было покончено, а спальники и палатки уложены, Тимур подозвал Ворожцова. Протянул свернутую в виде сигары лодку с прицепленным к чехлу ножным насосом.

— На-ка, потащи малость. Я вчера весь день горбатился.

Ворожцов пожал плечами и без пререканий принял ношу. «Интересно, — подумал Тимур, искоса взглянув на ботана, — если ему рюкзак свой всучить, так же безропотно согласится корячиться? Мямля. Какой в школе мямля, такой же и в чащобе».

— К реке выходим тихо, — вслух сказал он, обращаясь ко всем. — Я иду первым, замыкает Сергуня. Вопросы?

— Лучше б все-таки через мост, — пробормотал Мазила.

— Вопросов нет. Надеюсь, все отключили мобилки? — Тимур посмотрел на демонстративно отвернувшуюся Казарезову. — А то если кто на дискотеку собирался, то поворотом ошибся.

Сергуня хихикнул и вытащил из-за пояса пистолет — массивный ствол ему там явно мешал.

Тимур сунул ПДА в карман и положил цевье обреза на левую ладонь. Правая удобно лежала на рукояти. Ружье добавляло уверенности, от тяжести металла веяло некой магией силы. А еще Леся смотрела на него с оружием в руках уважительно, и это зажигало в груди приятный огонек гордости.

Раздвинув заросли борщевика, Тимур шагнул на склон в сторону просвета между деревьями. Судя по карте, там текла Припять, на другом берегу которой уже была Зона.

Территория отчуждения вокруг бывшей атомной станции, ставшая после некоего катаклизма приютом для ботанов и чудаковатых старателей, ищущих здесь необычные штуковины — артефакты. Про Зону ходило множество самых противоречивых слухов и баек в интернете. Кто-то утверждал, что в глубине территории — проход в параллельный мир, откуда то и дело прорывается нечисть, другие рассказывали о клондайке, где спрятаны сокровища древних поселенцев, и охраняют их призраки с заточенными в кулоны душами. Чего только не болтали… Достоверно было известно лишь то, что местность считалась закрытой и охранялась как внутренними войсками Украины, так и сводными отрядами миротворцев.

Лично Тимур знал лишь одного побывавшего в Зоне очевидца — унылого брата Ворожцова. Но делиться впечатлениями тот не любил, да и вообще болезненно реагировал на любые попытки заговорить на скользкую тему. Правда, время от времени Павел напивался, и вот тогда уж его проносило на полную катушку. Он трепал пальцами густую шевелюру с тремя белоснежно-седыми клочками и заводил извечную песню о проклятии, лежащем на гиблой земле, о том, как их экспедиция обнаружила аномалию с уникальными свойствами и разбила лагерь неподалеку, чтобы изучить влияние каких-то загадочных хронополей на живые организмы. Якобы ростки пшеницы, используемые в качестве опытных образцов, после длительного воздействия аномалии становились моложе.

Это все, что можно было понять из путаных бредней брата Ворожцова. После третьего стакана он скатывался в такую заумь, что становилось тошно. А потом его неизменно срывало. Он вскакивал, бешено вращая глазами, и завывал, словно умалишенный: «Разряди-и-илась! Эта херовина разрядилась в обратную сторону…» Тимур становился свидетелем нескольких таких истерик, и первое время они его даже потешали. Но потом Ворожцов, которому надоели насмешки в адрес брата, растолковал, что произошло с экспедицией на самом деле, и это заставило Тимура крепко задуматься о свойствах загадочной аномалии…

Нога внезапно с громким чавком провалилась по щиколотку в грязь. Тимур затормозил, но в спину врезался Мазила, и ему пришлось по инерции еще раз шагнуть вперед. Вновь смачно чавкнуло, и жижа едва не попала внутрь ботинка.

— Стой ты! — шикнул он. — Здесь ил.

— Тогда пошли к мосту, — обрадовался Мазила.

— Да что ты заладил со своим мостом, — рассердился Тимур, вынимая ногу из черной мути. — Найдем спуск потверже или опору какую-нибудь и переправимся. Ворожцов, глянь левее, а я посмотрю вон там, где дерево упавшее. Остальные, тут ждите.

Ворожцов бросил свернутую лодку на траву и пошел вдоль берега вниз по течению. Тимур скинул рюкзак и отправился в противоположную сторону.

До грохнувшейся в воду могучей осины на глазок было метров пятьдесят — ствол с ошметками коры мелькал сквозь частокол камыша как ориентир. Где-то вдалеке, на грани слышимости, разносилось кваканье лягушки — единственный звук, на который расщедрился лес, не считая легкого журчания воды под корягами и шелеста густых ветвей плакучей ивы.

Налегке шагалось гораздо веселее, но Тимур не торопился. Он отодвигал стволом зеленые стебли и тщательно выбирал место, прежде чем поставить ногу: провалиться в холодную жижу и промочить носки не хотелось.

Когда до лежащей осины оставалось рукой подать, возле вздыбленной корнем земли что-то блеснуло. Тимур остановился и присмотрелся. Зрение его не обмануло: рядом с влажными комьями валялся предмет.

Сердце заухало в груди. Тимур оглянулся. Никого. Он взял обрез наизготовку и осторожно подошел ближе.

Очки смотрелись здесь настолько неестественно, что Тимур даже несколько раз моргнул — не показалось ли… Нет. Не показалось. Изящные, в тонкой золотой оправе, какие обычно носят состоятельные люди, корчащие из себя современную интеллигенцию.

Вроде бы ничего особенного, но сердце продолжало колотиться, а мозг подмечал нестыковку в окружающем пейзаже. Тимур не сразу понял, что именно его пугает, а когда понял, замер и с недоумением поглядел на землю вокруг очков.

Ни одного следа.

Получалась странная картина. Хозяин очков вовсе не обронил их, а выбросил, швырнул зачем-то подальше от себя. И оставалось лишь гадать, откуда он бросал: с обрывистого берега или из воды. От последней мысли у Тимура по хребту пробежали мурашки.

— Чертовщина какая-то, — прошептал он, нагибаясь и берясь двумя пальцами за дужку.

Вблизи очки уже не выглядели дорогими. Линзы оказались пластиковыми, а оправа в некоторых местах покрылась ржавчиной, что исключало благородство металла.

И как только стало ясно, что аксессуар — дешевый ширпотреб, ощущение тайны и опасности вдруг улетучилось. Словно кто-то незримой рукой сдернул расшитый бисером шелк, а под ним вместо ларца с сокровищами обнаружился старый сундук с чердачным барахлом.

Повертев очки, Тимур бросил их обратно на землю. Зло сплюнул, развернулся и пошел к упавшему дереву. Надо же, повелся на ерунду, да еще и струсил, как последний лошок. Главное, пацанам не рассказывать, а то зашпыняют.