Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)

   -- Какое ещё явление? -- не понял Корнилий.

   -- Ну, дорогой, -- Анасис почесал в затылке и взял ещё кусок курицы, -- скажу честно, я тоже не очень большой специалист в этих вещах. Что именно имеется в виду, я не понял, в общем, какая-то для всех нас опасность. Ну, а про агента Тайных сил, так я придумал, чтобы всем понятно было. А мутантов, похоже, со стороны Маггрейда слегка активировали, прямой нашей вины тут нет, но всё равно дело это скользкое, противозаконное...

   В ответ Корнилий только вздохнул. Вообще, была бы его воля -- он давно бы навёл полный порядок. Но с этими хранителями Закона доброй каши не сваришь. У них кругом, куда ни плюнь, всюду нарушения... А если что и предпримут слегка вразрез с Законом, тайно, по необходимости, так трясутся при этом, как мокрые мыши во время наводнения. Всё равно тех же мутантов, вон сколько по лесу бегает, чего тогда они в Эллизоре под запретом?

   -- Да, в этом есть свой риск... -- начал было Корнилий, но его внезапно прервал сдавленный вскрик в дымоходе и грохот, с которым Яков обрушился вниз внутри камина. Причиной этому послужил огромный таракан, упавший сверху на Якова -- и бедняга не смог сдержать испуг.

   Собеседники тоже изрядно перепугались. Корнилий вскочил, инстинктивно выхватив из ножен меч. Анасис же чуть не подавился куском курицы и с трудом прокашлялся, тараща глаза и размахивая руками.

   Наконец Корнилий вытащил из камина Якова.

   -- Ага, попался, гадёныш, -- шипел он, продолжая сжимать меч, -- так ты, Яшка, оказывается шпион! Признавайся чей?! Небось Маггрейда? Или ты для Леонарда добываешь сведения?

   Яков громко скулил и пытался вырваться. Анасис успокоился, уселся обратно за стол, хотя и потерял интерес к курице. Понаблюдав, как Корнилий, словно грушу, трясёт Якова, он, наконец, сказал:

   -- Да оставь ты его в покое. Он нам и так всё расскажет...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ

   Корнилий нагрянул с обыском вечером того же дня.

   Леонарда, впрочем, это ничуть не удивило. С завидным спокойствием он наблюдал, как трое стражников обшаривают все углы в доме. Начальник стражи помалкивал, стоя возле окна. Казалось, что он занят какими-то серьёзными размышлениями, но на самом деле Корнилий судорожно боролся с острым желанием выпить. И не какую-нибудь там красную кислятину, которую любит Анасис, а что-нибудь настоящее, покрепче. Да, втянуть в себя обжигающую дымную жидкость, чтобы дымность эта поползла в мозги, и ослабло не проходящее напряжение, уже давно свившее себе гнездо в душе Корнилия. Эх, хорошо бы! И можно даже не закусывать -- так, занюхать рукавом. Но Корнилий держался уже не первый год. Запойный пьяница долго в страже не протянет. А пить Корнилий не умел: стоило опрокинуть стаканчик первача, как начинался запой на неделю-другую.

   А ещё, кроме служебного долга, от пьянства его удерживало то, что дома лежала тяжелобольная жена, за которой требовался уход, и Совет помогал в этом Корнилию, предоставляя сиделку. Лишись Корнилий должности, что будет с женой? Кто будет за ней смотреть? Поэтому Корнилий терпел, отказываясь от алкоголя -- иногда, что называется, скрипя зубами.

   Наконец стража обыскала весь день.

   -- Мы ничего не нашли, -- доложил один из стражников.

   -- Ладно! -- Корнилий повернулся к Леонарду и нехорошо сощурился, словно прикидывая, чем можно было бы поживиться, если бы он пришёл не только обыскивать, но и арестовывать Леонарда.

   -- Ну а где же твой сынок Оззи? Почему его не видать?

   -- Оззи отправился с Лукой в северный гарнизон. Ему полезно посмотреть, как осуществляется пограничная служба.

   Лука -- один из старших братьев Оззи, и у Корнилия пока не было оснований не верить сказанному.

   -- А этот... как его... ну, твой слуга...

   -- Рон?

   -- Да...

   -- Рона тоже нет. Ты же знаешь, у нас в Совете в последнее время плохо с вестовыми. Вот я и послал его с небольшим поручением... А кстати, Корнилий, что всё это значит? Какие основания у Главного хранителя обыскивать мой дом?

   -- Вот это ты у него и спроси!

   -- И всё же...

   -- Леонард, скажи спасибо, что у тебя никого и ничего не нашли! А то ведь Совет может и не посмотреть на твои прошлые заслуги перед Эллизором! Сейчас времечко то ещё, хотя с виду и спокойное, но гнили вокруг всякой много, так что будь осторожен, как бы тебе не оказаться маггрейдским или лавретанским шпионом...

   И, резко повернувшись, Корнилий со стражниками покинул дом Леонарда.

   Деора слушала сына внимательно, но с каким-то брезгливым выражением лица.

   Весь в пыли, саже и паутине, трясущийся Яков забился в угол за большим кухонным шкафом и, с трудом связывая слова, рассказывал о том, что произошло с ним в чайном дворике Высшего Совета. Рассказал и том, что случилось ранее.

   Деора -- женщина надменная, с суровым выражением лица. Несмотря на возраст, выглядела она моложаво, так что можно было подумать, будто её лицо когда-то подвергалось пластическим операциям. И если бы не постоянная раздражительность, наложившая свой отпечаток, её можно было бы назвать привлекательной настолько, насколько привлекательна женщина в преклонных летах. Правда, самой Деоре до этого не было никакого дела, одевалась она с нарочитой небрежностью, а может, и с вызовом -- в разное ветхое тряпьё.

   Рассказав всё, что видел и слышал, Яков никак не мог остановиться и, всхлипывая, продолжал поносить своего бывшего друга Оззи, Главного хранителя и начальника стражи.

   Деора стояла в глубокой задумчивости.

   -- Значит, Анасис тебя отпустил? -- усмехнулась она. -- Потому что ты ему всё рассказал?

   -- Да, мама... -- всхлипывал Яков.

   -- Что ж, поздравляю, -- сухо рассмеялась Деора, -- теперь ты у него на крючке, все мы у него на крючке. А ты ещё и предал семью Леонарда. А это не последний человек в Эллизоре...

   -- Но, мам...

   -- А-а, что сейчас с тобой об этом говорить, как ты был тюфяком, так им и останешься... Теперь понимаю, -- добавила она, -- теперь понимаю... Значит, они бежали вместе с Оззи... А эти придурки всё прохлопали!

   Яков перестал хныкать и с удивлением воззрился на мать: о чём это она?

   Но Деору всегда мало занимал вопрос о том, вполне ли понимает сын ход её мыслей и действий. Да, всё просто. На рассвете, Деора собирала с краю подлеска нужные ей травы и видела, как Оззи с тележкой, в которую был впряжён пони, в сопровождении друзей уходил из Эллизора. Тогда Деора, как ни пыталась, так и не смогла сообразить, куда и зачем мог направиться Леонардов отпрыск с друзьями.

   Теперь, когда Яков всё рассказал, в голове Деоры как будто закрутился компьютерный винчестер. "Чужестранец! Чужестранец!" -- вспыхнул в её сознании сигнал опасности.

   -- Значит, ты говоришь, что Чужестранец был плох? Очень плох?!

   -- Да, мама, он был без чувств...

   Деора некоторое время ещё стояла как вкопанная. Какая-то тёмная и разрушительная мысль не давала ей покоя. Она всегда знала, что катастрофа может разразиться и что её с сыном благополучию в Эллизоре может наступить конец. Это хорошо, что Чужестранца увезли, но очень плохо, что он ещё жив! Нельзя всё оставить так, как есть, нельзя всё пустить на самотёк, иначе это может потом обернуться против тебя!

   И Деора воскликнула:

   -- Но он может вернуться! Они пошлют за ним стражу, арестуют и вернут в Эллизор! Этого нельзя допустить! Нужны крайние меры!

   И схватив сына за руку, Деора стремительно повлекла его в тот самый подвал, в который до этого никогда не допускала.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПУТЕШЕСТВИЕ МАГИРУСА

И ПОТРЯСЕНИЕ ЯКОВА

   Что ни говори, но именно из-за своего неуемного любопытства Магирус, как уже не раз бывало, "попал в историю". Не настолько он молод, чтобы пускаться в длительные и опасные путешествия. Однако из любви к знанию, Магирус вынужден был отправиться вслед за Оззи и его друзьями, решив, что они могут вывести его непосредственно на Тайные силы, о которых ходило столько разговоров и которые сам Магирус никак не мог найти. А так хотелось бы! Сколько можно собирать по крохам остатки былой цивилизации, не имея при этом никакой возможности объединить всё это в универсальную систему? Он уже стар, жизнь и так уже почти прошла на развалинах великолепного прошлого, и настоящее сумрачно, а в будущем виделось лишь постепенное погружение во тьму неизбежного варварства. У Магируса были некоторые соображения, как это всё предотвратить или хотя бы затормозить, но для осуществления его великолепных идей нужны совсем другие средства, другие источники энергии, а также совсем иные, отличающиеся от тех, какими он располагал, "мобильность и повсеместность".