Лабиринт

лчаливый молчал. Он молчал много дней. Ему лечили ногу, его поили бодрящим отваром, кормили сладким мясом - он молчал. Он думал над словами старика. Он понимал: все сказанное - ложь. Лжив сам старик, лживо сытое, жирное племя и лжив их серебристый холодный огонь. Огонь не грел, а только освещал; люди, приносившие ему еду, смотрели на него без всякого сочувствия, но с любопытством; старик же не лечил его, а лишь не позволял умереть. Мудрые речи его не давали опоры душе, а дурманили разум. Они заставляли Молчаливого смириться и поверить, что стены лабиринта защищают от врагов, что голод, холод и болезни убивают лишь слабых и оставляют невредимым сильное потомство, что войны с крысами сплотили племя, что...

Нет, лучше этого не слушать, это все самообман. Он верит в свою цель, он одержим, и он добьется своего. Сейчас же главное - спокойствие, пусть только заживет нога.

И болезнь понемногу ушла. Однажды он без посторонней помощи спустился с ложа и, держась за стену, прошелся по пещере. На следующий день он вышел в лабиринт и долго сидел, глядя на шершавые стены, на серое небо. Слегка кружилась голова. Люди, столпившись поодаль, о чем-то шептались. Он не слышал их слов, но знал, о чем они говорили:

- Безумец! Жадный и недобрый человек. Смотрите и страшитесь быть безумными!

Пусть так! На третий, на четвертый и на пятый день он сидел у пещеры и думал. Поодаль толпились зеваки. А на шестой, когда подул холодный ветер, он взял в руки волшебный осколок, ударил по жирному камню...

И у него в ладонях заплясал огонь! Настоящий, горячий. Огонь обжигал ему пальцы, слепил глаза и укреплял в душе уверенность.

- Не смей!

Старик поспешно выбил у него из рук горящий камень и затоптал огонь в песке.

Молчаливый вскочил, замахнулся...

Старик же, разведя руками, улыбнулся и сказал:

- Прости меня, я был не прав. Прости!

И Молчаливый растерялся. Сел. Старик сел рядом. Посмотрел на зевак и сказал:

- Уходите!

Зеваки ушли.

- Я знаю, ты пришел издалека, - сказал старик. - У вас - свои обычаи, у нас - свои. Мы мирное племя, и наши костры никому не приносят вреда, ничего не сжигают. И нам бы не хотелось, чтобы твой огонь, несущий зло, горел близ наших очагов.

Молчаливый вздохнул. А старик, улыбнувшись, сказал:

- Да, мир бесконечен. Но еще бесконечней душа человека. Безумие твое зашло так далеко, что я не в силах его вылечить. Единственно, чем я могу тебе помочь, - так это дать запас провизии и пожелать, чтоб скорей одумался и возвратился.

Молчаливый не стал дальше слушать. Он встал и пошел.

- Куда ты? - воскликнул старик, не вставая.

Пройдя немного, Молчаливый оглянулся. Племя, столпившись вокруг старика, смотрело ему вслед. Он махнул им рукой. И они замахали. Безумцы! Круто развернувшись, Молчаливый торопливо пошел прочь. На первом повороте он остановился и волшебным осколком сделал первую зарубку на стене - чтоб не возвращаться, не плутать, а идти лишь вперед.

Шуршала под ногами галька, крошились камни