Мятежники Акорны

У второго вата тоже были голубые глаза, волосы соломенного цвета, но настроен он был довольно воинственно. Взгляд его был подозрительным, он то и дело задавал всякие скользкие вопросы, словно пытаясь уличить Акорну и Мака во лжи. И еще Акорне показалось, что этого вата не покидает мысль о бегстве и он постоянно ищет подходящую возможность для этого.

Акорна предупредила Мака, чтобы тот как следует присматривал за этим парнем. Хотя вел он себя не столь агрессивно, как рыжеволосый, но не вызывало сомнений, что из этих двоих он был наиболее опасен и наименее цивилизован.

То, что они приняли в поведении рыжеволосого вата за варварство и грубость, являлось на самом деле обыкновенной похотью, которая в его родном времени удовлетворялась без каких-либо особых экивоков. Продолжение рода, укрепление собственного клана — все это было необходимо для выживания. Он отличался общительностью и был намерен продолжать свой род при любых обстоятельствах и в любом месте, куда будет угодно забросить его судьбе. Хафиз — и его чувства можно понять! — счел этого вата варваром и насильником, однако из двух пришельцев он проявлял наименьшую враждебность и больше тянулся к новым знаниям. Даже то, как он повел себя по отношению к Карине, в его собственном обществе было бы равноценно комплименту. Акорна все отчетливее ощущала, сколь огромная пропасть разделяет ее мир и мир, из которого пришли ваты.

Различия в темпераменте и характерах заставляли ватов время от времени ссориться, и это давало Маку возможность еще более основательно освоить их диалект, что было необходимо для более эффективного обучения их современному базовому языку.

Наконец Акорна поняла, что наступил поворотный пункт и их пленники начинают постепенно удаляться от состояния варварства. В один из дней, безумно уставшая, она направлялась к себе, мечтая лишь об одном: как следует выспаться. Путь ее лежал мимо каюты, в которой проходили теперь занятия с ватами. Беккер решил, что в уютном помещении и учеба пойдет быстрее.

Мак, стоя у стола со снятым с какого-то торгового корабля репликатором, наливал своим подопечным чай и угощал их пирожными. Обычно эти двое предпочитали пиво и маленькие соленые рыбки, но у светловолосого уже явно проявился вкус к сладкому.

Рыжеволосый великан поднял на нее свои синие глаза и впервые за все это время посмотрел ей прямо в лицо. «Женщина…» — скользнула в сознании мужчины неоформившаяся мысль, и в следующую секунду его губы раздвинулись, обнажив два ряда зубов в гримасе, которую линьяри считали враждебной, а эти варвары — наоборот.

Лицо Акорны осталось непроницаемым. В глубине души ей тоже хотелось ответить улыбкой, но она опасалась, что мужчина неправильно истолкует ее порыв, приняв его не за дружелюбие, а за… желание поучаствовать в продолжении рода. Ведь некоторые склонны заниматься этим даже с представителями других рас. Эта мысль заставила ее вспомнить о Таринье.

Акорна заторопилась и быстро пошла своей дорогой. Ей не приходилось опасаться, что ваты обидятся на ее плохие манеры.

В течение этого перелета ей нечасто приходилось подниматься на капитанский мостик. Теперь, когда на контрольной панели «Кондора» были установлены приборы с кораблей кхлеви, Беккеру и Маку было гораздо сподручней управляться с ними, нежели ей. Акорна надеялась лишь на то, что капитан избавится от приборов ненавистных кхлеви прежде, чем на корабль вернется Ари. Она сомневалась в том, что ее супруг оценит этот своеобразный юмор: на родном для него корабле используется техника его заклятых врагов… Узнав об этом, он, скорее всего, вообще откажется подниматься на борт.

Устроившись в капсуле для сна, Акорна стала ломать голову над тем, как убедить Беккера в том, что теперешняя конфигурация контрольной панели «Кондора», мягко говоря, не самая удачная, но вскоре глаза ее закрылись. Ей, как обычно, снился Ари, а еще — кошки. Они были огромными, величиной с самого Ари, а тот вдруг начал съеживаться, уменьшаться в размерах, пока не стал величиной с обычного кота. В основном сон касался повседневной жизни кошек: вот они рожают котят, вот охотятся, едят… Во сне присутствовали и люди, причем временами они сражались бок о бок с кошками. Сон длился очень долго и касался исключительно кошек. Под конец и Ари куда-то выпал из него. А кошки плакали, мяукали, царапались и о чем-то просили.

Акорна проснулась от осознания того, что звуки эти уже не снятся ей, а вполне реальны. У входа в ее каюту сидел РК. Он драл дверь когтями и истошно орал — так, словно у него разрывалось сердце. Стоило Акорне приоткрыть раздвижную дверь, как котище ворвался в каюту, а с мостика донеслись крики капитана Беккера:

— Эй, Размазня, разрази тебя гром! Ты что, черт тебя дери, не мог найти для своих дурацких игр другого места, кроме капитанского мостика?

— Так вот, значит, чему я обязана этой чести? — спросила Акорна у кота и закрыла дверь. — Если я правильно понимаю ситуацию, тебе нужно место, чтобы спрятаться?

Затем она снова легла на свою койку, свернулась клубочком и обняла своего пушистого приятеля. РК замурлыкал и уткнулся носом в руку своей защитницы.

А затем корабль дал резкий крен. Акорну выбросило с лежанки, кот описал широкую траекторию и врезался в дальнюю стену, причем до этого его когти, разодрав рукав космического костюма Акорны, оставили на ее коже багровые царапины. Корабль снова дернулся. Искусственная гравитация на борту, словно сойдя с ума, скакнула от стандартной для Федерации нулевой отметки до ноль-g, а затем — обратно. Эти скачки продолжались. Первым порывом Акорны было броситься на капитанский мостик и выяснить, что происходит, но, поразмыслив, она решила, что будет благоразумнее дождаться того момента, когда корабль стабилизируется. Катясь по коридору, ударяясь о стены и подлетая к потолку, она вряд ли сможет чем-то помочь капитану Беккеру. Поэтому она легла на койку, пристегнулась и попыталась уловить мысли Беккера. Это не заняло у нее много времени: когда капитан был вне себя от ярости, он думал очень… громко.

«Чертовы кхлеви! Кто мог предположить, что они присобачат какой-то чертов кабель туда, где должна располагаться тормозная система! И кто мог предположить, что этому чертову коту придет в башку изображать из себя Тарзана и скакать по этим чертовым рычагам!»

Гравитация внутри корабля снова исчезла, и несчастный РК, виновник приключившейся с ними беды, теперь плавал в воздухе прямо посередине комнаты, воспарив с того места, в которое он впечатался пару секунд назад. Однако кот не был новичком в космических приключениях. Движениями опытного пловца он стал перебирать конечностями в воздухе, добрался до двери и попытался открыть ее, ухватившись за ручку передними лапами и отталкиваясь от стены задними. Дверь не поддалась, и кот заорал — горько и жалобно. В этот момент ему хотелось выбраться наружу столь же страстно, как совсем недавно — попасть внутрь каюты.

«Кондор» кренился и вздрагивал. Акорна могла только приблизительно представить себе, что в данный момент творится с кораблем. Вдруг он резко провалился вниз. Так случалось всякий раз, когда капитан пытался провести корабль сквозь одну из своеобразных складок пространства. Они представляли собой нечто вроде изгибов или коридоров в космическом пространстве, через которые можно было либо попасть в нужный пункт назначения, значительно сократив путь, либо выскочить в совершенно неизвестном месте вселенной без надежды когда-либо вернуться домой.

Акорна медленно и осторожно расстегнула ремень, который удерживал ее на койке, поднялась и, перебирая руками по стене, подошла к рундуку, где хранились ее гравитационные ботинки. Пока она надевала их, ей помимо воли пришлось сделать пару кульбитов в воздухе. Перед тем как активировать ботинки, она убедилась в том, что под ее ногами находится не стена, не потолок, а именно пол. Это было очень важно, поскольку, окажись иначе, она могла бы получить серьезные травмы в виде ушибов, вывихов, а то и переломов. Отведенная ей каюта была довольно тесной, и, стоя в полный рост, Акорна почти доставала до потолка головой. В те времена, когда экипаж «Кондора» состоял только из Беккера и РК, здесь царил невообразимый хаос, но, поселившись в этой каюте, Акорна навела здесь образцовый порядок.