Проводник (СИ)

На втором этаже она остановилась и что-то тихо пробормотала себе под нос. Я уловил почти невнятное «чуть-чуть, совсем немного… долго терпела…». Потом незнакомка развернулась и ухватила меня за плечо.

— Ты получишь награду, достойную, — почти промурлыкала она, приближая свое лицо к моему. — Один из всей команды.

— Какую, — прошептал я, — завороженный ее взглядом и огненными искорками в глазах, — награду?

— Меня, — был ответ. — А твои друзья лишь дадут мне сил.

Дальше она повела ладонью по груди, совершенно не обращая внимания на то, что одежда моя не отличалась чистотой. Опустила на живот, коснулась пряжки ремня… я медленно проваливался в нирвану, почти млея от ее прикосновений. Дальше ее рука скользнула по ремню.

— Ты так странно носишь оружие. Не в чехле, — проговорила незнакомка, коснувшись рукояти ТТ, прикрытой краем рубашки. — Пистолет тебе сейчас не нужен.

Она просунула под одежду ладонь, нащупала пистолет и…

— Ааа! — в один миг я оказался отброшен в сторону, пребольно приложившись спиной и затылком о стену. Боль отрезвила, согнав непонятное наваждение. Правда, не до конца.

— Что там? — закричала женщина и, подскочив ко мне, рванула рубашку правой рукой — левую держала немного на отлете, ладонь которой пересекал безобразный вздувшийся ожог. Материя подалась легко, словно была гнилой. Или силы в этой даме имелось на пятерых.

— Сопротивляющиеся!? Отверженные!?

Никакого мурлыканья я не слышал. По ушам било рычание, едва ли не переходящее в ультразвук. Хозяйка голоса смотрела на мой пистолет, который сейчас торчал из-за ремня больше ничем не прикрытый. Вернее, для обзора была открыта рукоятка и часть затвора. Но женщине хватило и этого. Она не сводила взгляда с грубых деревянных щечек и серебряных заклепок.

— Ты с друзьями пришел меня убить? — прорычала незнакомка, ухватив здоровой рукой меня за шею. — Что же, у вас почти получилось. Почти.

Дальше начался сущий кошмар. Глаза женщины превратились в два вулкана, выжигавших у меня все внутри. Было больно, мерзко, чудовищно неудобно в психологическом плане.

— Кто? Откуда? С кем связан?

Вопросы отпечатывались в сознание, словно наносимые раскаленным железом на голое тело. Где-то рядом хрипели и пытались что-то произнести невидимые друзья. Думаю, им в этот момент приходилось почти так же паршиво. Или без почти…

Наконец, я потерял сознание. Через сколько очнулся — точно сказать не мог. Зато мог опознать место: внутренности небольшого автобуса. Или минивена. Шею саднило и что-то мешало свободно дышать, руки затекли, опущенные между колен и сложенные ладонями вместе.

— Миха, ты как? — послышался голос напротив. Незнакомый, так как стариков с пропитыми и прокуренными самосадом голосами я не знаю.

— Что, ты кто? — попробовал спросить я. Но вышел только невнятный хрип. Попробовал помотать головою, но только зашипел от боли, когда некий жесткий предмет впился в шею и надавил на горло.

— Миха, открой глаза. Слышишь?

К первому старику присоединился второй. Но в его голосе проскочили знакомые нотки. Тогда я решил последовать чужому предложению и размежил веки. Напротив на узких сиденьях сидели друзья. Выглядели они не очень хорошо. Вернее, крайне гадко. На лице виднелась подсохшая кровь (судя по следам, обильно текла из ноздрей), под глазами красовались здоровенные черные круги, губы потрескались. В общем, лица приятелей выглядели лет на пятнадцать старше и отдавали болезненной серостью.

— Ну и рожи у вас, — выдавил я из себя несколько слова, сумев справиться с распухшим языком. — Шараповы…

— Себя бы видел, — заметил Никита. — Тебе больше нас досталось от той стервы.

— Кто она?

— А мы знаем? — попробовал пожать плечами Сашка, но только выругался от неловкого движения. Его шея была охвачена широким ошейником, крепящимся за небольшое ушко на затылке к кольцу в спинке сиденья. Руки сцеплялись парой наручников и подходили к очередному кольцу возле колен на седушке. Ноги так же обзавелись браслетами и лишились маневренности, прикованные к полу. Такими же «украшениями» наградили и меня с Никитой.

— А где мы? — задал я вопрос. Судя по качке и негромкому шуму — в автомобиле, но хотелось большей конкретике. Но друзья знали едва ли больше меня.

— Потеряли сознание еще в той забегаловке, когда тебя прессовала та курва, — ответил Никита. — Очнулись уже здесь минут на десять или пятнадцать раньше тебя. Едем в машине, но куда — неизвестно. Кстати, салон точь-в-точь, как у нашего недавнего таксиста, который нас подвозил к кафешке.

— Слушай, — встрял в разговор Сашка, — а из-за чего все пошло? Сначала нас чуть всех не поимели и первого — тебя. Потом бац — та телка орет, хватает за горло, душит. В глазах темно, дышать невозможно. Очнулся уже здесь.

— Она мой пистолет увидела и ухватилась за рукоятку, — припомнив недавние события, произнес я. — И почему-то ее сильно разозлило…

— Пистолет?

— Не-а, — попробовал, забывшись, мотнуть я головою. — Пистолет как раз ее мало заинтересовал. А вот деревянная ручка с серебряными нашлепками показались неприятными.

У меня перед глазами возникло картинка обожженной ладони незнакомки. Словно, она поручкалась с раскаленной металлической болванкой. От дерева с заклепками из благородного металла подобного эффекта не должно быть. По крайней мере, я прикасался и ничего.

— Я что-то видел, — пробормотал Никита, прикрыв глаза для лучшей систематизации мыслей. — У нее с рукой какая-то гадость приключилась. Мих, а ты случаем не укусил ее? Или, может, случайно выстрелила в себя. Правда, ничего не слышал, и патронов у тебя не было.

— Никто не кусал и не стрелял, — ответил я. — У нее рука распухла, как от огня. И сразу же едва коснулась щечек на рукоятке.

— Распухла? Обожглась, что ли? — подозрительно спросил Никита. — И почти мгновенно?

— Да, — согласился я. — Ты что-то знаешь?

— Так, — попробовал отвертеться Никита, — всего лишь одни догадки. Да и те на базе слухов и сказок.

— Так дело не пойдет, — поддержал меня Сашка, надавив на нашего приятеля, — говори все, что знаешь.

— Я тут книгу одну читал…

— Ты? — изумился Сашка. — Книгу? Нет, ты видал книгочея? В школе одни пары были, а тут взялся за ум.

— Если будешь перебивать, то я замолчу, — огрызнулся Никита, слегка покраснев после слов Сашки. Тот сделал серьезное выражение лица и клятвенно заверил, что больше такого не повторится.

— В общем, — продолжил Никита, — читал я Кинга, амерского писателя ужастиков. Так он описывает, что серебро вызывает смертельные раны и сильные ожоги у вампиров всяческих, оборотней — как раз читал «Серебряную пулю» про оборотней…

— Ближе к теме, — поторопил его Сашка.

— На демонов и прочую потустороннюю муть еще действует, — закончил Никита. — А на пистолете у Михи как раз серебряные нашлепки были.

— Хватит нам лапшу на уши вешать, — проговорил Сашка, когда Никита закончил рассказ. — Откуда в обычном придорожном кафе всякие вампиры и демоны? Мы в Сою… тьфу, в России. У нас из вампиров только обахаэсники, да менты. Сначала про другой мир заливал, потом появились дем…

— Постой, — остановил я разглагольствования Сашки. — Никитос, что там насчет серебра и вампиров?

— Серебро для всякой нечисти опасно. Все равно, как на нас «царской водкой» плеснуть или плавиковой кислотой. Еще осина, святая вода, крест церковный.

Я немного призадумался. Серебро, осина. То-то мне материал пистолетных щечек показался знакомым. Такой же, как и спички. А те, если мне не изменяет память, делают из ОСИНЫ. В этот дереве очень мало различных смол, которые при сгорании выделяют неприятные запахи. И пистолетная рукоятка (точнее ее «облицовка») была такого же почти белого цвета. Наверное, совсем недавно перед тем, как потеряться, на оружии меняли накладные щечки. Оно и верно, ведь осина — излишне мягкое дерево, склонное к быстрому износу и порче.

— Осина, — машинально проговорил я вслух, — серебро… Никит, а та женщина могла быть вампиром?