Миниатюры

Случай из собственной жизни. Мне — семь лет. Я из школы домой прихожу в 12 часов. Мать с работы — в 8 или 9 вечера. Дома делать нечего, естественно я иду на улицу. Северная окраина города Новосибирска. Улица Объединения. Так называемый «четвертый участок». Деревянные бараки сносят, панельные дома строят. Опять же — заборы с колючей проволокой — зеки строят какие-то промышленные здания. Т. е. есть где побегать и погулять. И мы мальчишки слоняемся по развалинам бараков, и по новостройкам — податься-то больше некуда. Находим строительные патроны, взрываем их, лазаем по крышам недоразваленных домов. Играем в войнушку.

В тот день была одна из таких игр. На большом пустыре, усыпанном разбитыми панелями, мы построили две крепости (Сейчас на этом месте расположен рынок — на улице Объединения). Обстреливаем друг друга пульками. Кто из рогаток, а кто и специально выпиленными из дерева пулечными ружьями (как у меня), где спусковым крючком служит прищепка. Кто-то правда пытается разрушить крепость противника кидая кирпичи. Напоминаю, мне семь лет. Дома никого нет. У меня закончились пульки и я отошел за нашу крепость в поисках пулек противника. Нагнулся, ища их в траве. И в этот момент вдруг почувствовал удар по голове, словно тяжелым футбольным мячом. Ничего не понимая, я выпрямился, и увидел, как от меня в сторону отлетает половинка кирпича. И в этот момент почувствовал мокроту на голове. Прикоснулся рукой, посмотрел — кровь. И тут же стало больно. И страшно. Да и кровь, обильно стекая по волосам, быстро залила глаза. Я, естественно, заплакал. Ребенок маленький, все что я знал в жизни про борьбу с ранами — это прикладывать подорожник. Сквозь слезы нашел один листик побольше, приложил его к голове. Но кровь все равно течет, скатываясь на спину и плечи. И довольно сильно. И я, плача, пошел домой. Да и где еще маленькому ребенку укрыться от опасности?

Повзрослев, и обдумывая ту ситуацию, я прихожу к выводу, что скорее всего, я бы поднялся к себе в квартиру и сидел бы там на диване, ожидая свою маму и стараясь посильнее прижимать подорожник к голове, к ране (на которую потом наложили семь швов), медленно истекая кровью. Я не силен в медицине и не знаю, большая это рана или не очень, но мне кажется, что за семь часов до прихода матери, скорее всего, было бы уже поздно.

Итак, час дня. Все взрослые — на работе. На улице — одна ребятня. Помочь мне никто ничем не может. Я вошел в пустой подъезд родной пятиэтажки. Я живу на пятом этаже. Лифта нет. Поднимаюсь по лестнице, пачкая ступеньки кровью. Дошел только до второго этажа. Только я поднялся на лестничную площадку, как дверь сто восьмой квартиры открылась и на лестничную клетку вышла тетя Валя. К счастью, она работала не так, как моя мама, а посменно. И именно в этот день ей выпало отдыхать. И опять же к моему счастью, она именно в этот момент куда-то собиралась. Только взглянув на меня, тетя Валя охнула, схватила меня и молча потащила в больницу.

Как я уже говорил, врачи наложили семь швов — это все что я запомнил об этом повреждении. Вот такая была история.

— Войди в меня. — Предложение зайти на расшаренную директорию. — Отдайся. — Предложение отдать файл, залоченный в CVS (чтобы потом не мержить). — Сиди, косая. — Я не косая! — Подсказка девушке о команде, по которой в Юниксе можно вернуться в корневую директорию. И ее реакция на эту подсказку. — Убей юзера. — Сисадмин предлагает другому сисадмину удалить пользователя из системы. Разговор по телефону: А какой гуевой программой вы пользуетесь? Поди — ибатис?

14 июня 2007.

P.S. GUI — графический интерфейс пользователя; iBatis.

20. Некоторые мысли об Иисусе Христе.

Мысль первая: Жена Филиппа Македонского долго не могла завести детей, и ради этого поехала на какой-то остров в какой-то храм к какому-то египетскому божеству. И оттуда вернулась уже беременной. Этакое непорочное зачатие.

Мысль вторая: В те времена никто (ну или большинство) не сомневался в божественном происхождении Александра. Для всех он был богом — как реальный сын бога. И в Египте он воцарился без проблем — там тоже никто не сомневался в его божественной сущности.

Мысль третья: Он, Александр то есть, повел за собой огромную массу народа. Его слушались, ему верили.

Мысль четвертая и последняя: Александр Македонский умер в 33 года.

Вот, собственно говоря, и все мысли об Иисусе Христе.

Новосибирск. Обское водохранилище. Летний лагерь имени Олега Кошевого.

Мне десять лет.

Лагерь утопает в зелени, густые деревья, густая трава, глубокие овраги, море земляники.

Этот дождь начался внезапно и лил двое или трое суток. Младшие группы из корпусов вообще не выходили, с грустью смотря через окно на улицу. На широкие потоки воды, носящиеся по лагерным тропинкам, собирающиеся в бурные ручьи и стремительно уносящиеся по оврагам. Было тоскливо. Наконец выглянуло солнышко. Дождавшись команды, малыши высыпали на долгожданную улицу.

И вскоре лагерь заполонился человеческими костями. Буро-темно коричневые черепа, кости рук и ног, плоские лопаточные с узкими дырками (ножом, — говорили старшие пацаны).

Ребятня дружно потянулась в овраг расположенный сразу за столовой. Размытый, он на всем своем протяжении до Оби был усыпан темными костями. Поражало обилие камней с нанесенными на них зелеными точками.

К вечеру приехали серьезные дядьки. Овраг оцепили…

То ли сталинские репрессии, то ли гражданская война…

Жизнь, однако.

19 ваг 2005.

Середина восьмидесятых. Я работаю в атомной промышленности — ставим компьютеры на реакторы и другое оборудование, работающее по обогащению радиоактивных веществ и прочее. Соответственно — получаю вполне неплохо. Порядка 230 рублей. Плюс — обещают квартиру через четыре года.

Итак, я пришел с работы. Дома молодая жена, сын грудного возраста.

Поужинал, погулял часик с сыном.

Поздним вечером всплыл вопрос о предполагаемой крупной покупке. Не помню уже о какой, но это и не важно. А главное то, что я недавно получил получку, отдал ее всю жене. И она к этим деньгам приплюсовала всю нашу заначку. Итого получилось порядка 600 рублей. Жена еще днем собиралась произвести эту покупку, сложила все деньги в кошелек. Но что-то у нее не получилось.

Итак, зашел разговор, жена достала сумочку, чтобы пересчитать деньги и знать точную сумму. Кошелька нет. Она в экстазе. Я пока не волнуюсь — женщины, они такие растеряши.

Полчаса поисков ничего не дали.

Стала вспоминать. Вспомнила, что скорее всего она деньги оставила в детской поликлинике, в которую ходила с сыном.

Более детальные воспоминания только укрепили эту мысль — при выходе из поликлиники она положила сына на арсенальный столик, взяла в регистратуре свою одежду, оделась, запеленала сына в одеялко. И вот здесь она по какой-то причине (какие-то справки положила в кошелек), оставила кошелек на пеленальном столике.

Настроение — подавленное. Ведь прошло уже порядком 4–5 часов, а холл детской поликлиники, это такое место, через которое снуют сотни людей — от мамаш с детьми до собственно детей школьного возраста. Да и арсенальный столик пользуется постоянным спросом.

Посмотрели на часы — 15 минут до закрытия поликлиники. Подумали — а стоит ли вообще туда идти? Но все-таки решили сходить — так, на всякий случай. Надежда, конечно, очень маленькая, но вдруг кто-нибудь, например, сдал кошелек в гардероб женщине? Мало ли что.