Мятежники Акорны

— Я — правитель половины населения этой планеты, — заговорил мульзар. — Я сам вношу изменения и выдаю разрешения — такие, какие считаю нужными.

— Уже нет, — поправил его верховный жрец. — Только что состоялся совет хранителей. Им известно, что вы пытались сделать с ними и со священным озером. Если бы вы намеревались просто ограбить нас, не причиняя при этом вреда хранителям, вам, возможно, позволили бы оставаться у власти. Кошки обычно предпочитают не вмешиваться в людские дела, если только это не противоречит их интересам. Но даже ваши хранители свидетельствовали против вас, в результате чего вы были признаны недостойным и неспособным выполнять властные функции.

— А кто же в таком случае достоин и способен править? Уж не ты ли, старик? Вы здесь с вашим озером, из которого вы даже пить не осмеливаетесь, настолько одичали, что не имеете представления о том, что нужно народу.

— Я осведомлен гораздо лучше, чем были осведомлены вы с помощью брата Фагада, — ответил жрец.

Кандо понял, что разоблачена еще одна его интрига. Растерявшись и не зная, что делать, он тем не менее предпринял еще одну отчаянную попытку выкрутиться и заговорил, злобно глядя на Тагота:

— Фагада больше нет. Этот мутант убил его, когда он, выполняя свою священную обязанность, собирался сообщить мне то, что я, будучи мульзаром, имел полное право знать.

Сказав это, он плюнул в Тагота, но тот, как ни странно, только кивнул:

— Я заслужил это. Я действительно предатель, поскольку поддерживал тебя, Кандо. Мне нравились твои идеи, и я до сих пор согласен с некоторыми из них. Я обсуждал со святыми братьями, каким образом можно было бы претворить их в жизнь — так, чтобы это не противоречило интересам ни наших народов, ни религиозного сообщества. Если бы ты искренно желал осуществить эти замыслы на благо нашей планеты, ты был бы выдающимся лидером.

— Я и хотел блага для планеты! — воскликнул Кандо с такой страстью, что Акорна поверила: возможно, когда-то это действительно было так. — Но, окажись вы на моем месте, вы бы очень скоро поняли, что для осуществления подобных планов требуется много денег.

— Возможно, — сказал Тагот.

— Но это не означает, что вам дозволено убивать хранителей и всех животных планеты! — внезапно взорвалась Мью-Шер. — Своей заразой вы погубили наших хранителей. Как вы могли! Как!!! Они охраняли нас годами — все ваши преданные друзья и несчастные кошки. А у некоторых из них еще и глаза не у-успели о-открыться-а!

Девушка уже плакала. Тагот положил руку на плечо племянницы, ее плотным кольцом окружили храмовые коты Хиссима и их местные собратья.

— Мои последователи сокрушат любого, кто попытается занять мое место, — высокомерно проговорил Кандо. — По существующим правилам, пока кто-нибудь не победит меня в бою, правителем остаюсь я или мои наследники.

Верховный жрец окинул его ироничным взглядом:

— Странно, что такой прогрессивный человек, каким вы пытаетесь себя представить, цепляется за столь отсталые, первобытные традиции. Однако поскольку так было всегда, пусть так все и остается. Ваша наследница будет править, но уже без вашего вмешательства. Будет править и ее мать, и человек, который на протяжении многих лет оберегал ее, охраняя от ваших кровосмесительных притязаний. Ее, как видите, любят хранители, а она в свою очередь любит их и всячески заботится об их благе. Кроме того, на ней, как и на ее хранителе, лежит благословение трансформации.

— Ты говоришь о маленькой сестре Мью-Шер? Но она не моя… — Кандо встретился с ледяным взглядом Надари и осекся. — Я не знал. Ты мне ничего не говорила…

— Не хотела доставлять тебе такое удовольствие, — сказала, словно плюнула, Надари, — а остаться я не могла, поскольку сама была еще почти ребенком. Тагот, которого я любила, знал о ее существовании, не знал только о том, кто ее отец. Он стал твоим последователем, даже не подозревая о том, насколько сильно я тебя ненавижу.

— Н-ненавидишь меня? — запинаясь, переспросил Кандо, изумленно глядя на Надари. — Но тебе нравились наши игры, наши маленькие секреты.

— Ненавидела и до сих пор ненавижу, — повторила она. — Я благодарна тебе только за одну вещь. За то, что я научилась драться. Научилась для того, чтобы ты больше никогда не смог ко мне прикоснуться. Именно это больше, нежели что-то иное, заставляло меня стремиться стать воином.

— А теперь она будет защищать тех, кто придет вам на смену, — со светлой улыбкой сообщил верховный жрец, — что лично мне кажется совершенно правильным. А что касается вас, то поскольку вы занимаете высокий пост в религиозной иерархии, то и судить вас будут по законам не светского, а религиозного правосудия. Вы будете замурованы в стене и остаток своей жизни проживете отшельником — за созерцанием и размышлением. Братья уже подготовили стену для вашего заточения. Но не отчаивайтесь, вы будете не одиноки. Время от времени вас будут навещать хранители.

— Вы и меня намерены замуровать? — с ужасом в голосе проблеял Макостат.

— Вы не являетесь духовным лицом и не принадлежите нашему миру. Моя власть на вас не распространяется, — ответил верховный жрец. — Вашу судьбу будет решать ваш собственный народ. Кади Надари — таков теперь ее титул как соправительницы мульзары Мью-Шер — заверила меня в том, что люди звезд позаботятся о том, чтобы и вы провели остаток вашей жизни в долгих размышлениях над совершенными вами ошибками.

Надари послала Макостату и Эду мстительную улыбку, по-волчьи оскалив зубы, что у линьяри принято считать гримасой угрозы.

— Не грусти, Эду, — проговорил Тагот, — перемены, которые ты задумал, уже грядут, и пусть тебя утешит хотя бы то, что они в какой-то степени стали возможны благодаря тебе.

Узников увели: Макостата — в зарешеченную келью, а Кандо — в его новый «дом» внутри широкой стены.

Верховный жрец беседовал со своими гостями на том самом балконе, где совсем недавно спала Мью-Шер и стояла корзинка с котятами. Сейчас котята и взрослые коты вовсю резвились на полу, к немалому удовольствию Акорны и ее друзей, сидевших за трапезным столом. Верховный жрец распорядился принести на балкон хлеб, сыр и фрукты, и таким образом у них получилось нечто вроде пикника на лоне природы. Благодаря чудодейственным рогам линьяри даже воздуху вернулась прежняя свежесть, и теперь он пах гораздо приятнее, чем несколько часов назад.

Жрец говорил, что не все понял из рассказа Мака о том, каким образом Кандо и Макостата удалось вывести на чистую воду, ему хотелось побольше узнать об Акорне и ее инопланетных друзьях, а особенно — об РК, который тем временем с завидным упорством искал подходящую кошечку, чтобы увеличить кошачье народонаселение Макахомии.

Они поведали ему о своих недавних приключениях, об опустошении, которому подверглись обе планеты, населенные линьяри, о той помощи, которую оказали пострадавшим народам Акорна и многочисленные родственники, удочерившие ее когда-то. Затем, разумеется, Акорне пришлось рассказать о том, как три горняка, разрабатывавшие астероиды, нашли ее на дрейфующей в открытом космосе спасательной шлюпке и стали ее «отцами». Она поведала почтенному старцу и о многих других эпизодах своей жизни — столь богатой на всевозможные приключения.

Беккер рассказал о том, как он отыскал Ари, как его первый помощник и Акорна стали друзьями не разлей вода и как они все вместе сражались, чтобы навсегда уничтожить отвратительных кхлеви. В заключение Акорна рассказала о странных временных отклонениях, с которыми им пришлось столкнуться. Она не была уверена в том, что старик сможет понять ее, но, с другой стороны, мистики нередко доходили до понимания тех или иных физических явлений гораздо раньше ученых. Спокойно, не теряя присутствия духа, она рассказала ему о том, как потеряла Ари во времени и пространстве.

Верховный жрец кивал и задумчиво похлопывал себя по колену. Наконец он сказал, обращаясь к Акорне:

— Я должен поделиться с вами еще одной тайной. Простите меня, друзья, но это предназначено только для ушей Кхорньи.