Только хорошие умирают молодыми

— Вася, когда спустимся в тоннель, ты идешь первым. Паша, замыкаешь. Не торопимся, но и не тормозим.

— А куда идем? — поинтересовался Васяня.

— Сначала — вперед. До второго поворота. Там нас встретят, расскажут последние новости, да и помогут кое-чем. Музыкант, тебе же оружие нужно?

— Конечно.

— Вот и я думаю, — удовлетворенно изрек штабист. — Не горло же ты ему будешь перегрызать. Зубами. Что тебе? Винтовку? С оптикой?

Честно говоря, Олег пока что слабо представлял себе, как он будет гоняться за Флейтистом по подземным тоннелям. Особенно со снайперской винтовкой. Учитывая еще, что в нормальных тоннелях освещение либо вообще отсутствует, либо наличествует чисто для порядка.

— Нет, винтовки, пожалуй, не надо. Автомат. «Калашников» укороченный — он мне как-то привычней.

— Вот и хорошо. Вася, вперед.

Группа прошла складские ворота. Они пересекли широкий асфальтированный двор и остановились перед металлической дверью, выкрашенной черной краской. Поперек двери висела толстая железная полоса, две ее половины заканчивались скобами, а их стискивал массивный замок. Доцент порылся в кармане, вытащил ключ, вставил его в скважину. Замок заскрипел, с первой попытки поддаваться не желал. Штабист, чертыхаясь, подергал ключ из стороны в сторону. Наконец замок сдался.

— А что, — поинтересовался Музыкант, — нормальной дороги нет?

— Есть, — отозвался Доцент. — Но я хочу, чтобы сейчас нас с тобой по возможности не видели вместе. Считается, что ты сейчас сам по себе — в свободном поиске.

— Понятно, — усмехнулся Олег. — Я тебя компрометирую?

— Слова-то какие умные знаешь, — проворчал Доцент. — Точно. Компрометируешь. Все точно озверели. Война вовсю идет, еще не совсем понятно, как она закончится, а некоторые уже плоды победы делят.

За дверью было темно. Васяня и Доцент достали фонарики, разогнали лучами темноту. Четверка пошла длинным коридором, эхом гулко отдавались шаги. На полу было пыльно, и в пыли оставались четкие отпечатки следов.

— Говорят, — вновь нарушил молчание Васяня, — что кое-где дошло до того, что деревья так разрослись, что ветками выдавливают стекла в домах и растут внутрь.

— Это всего лишь за несколько лет? — усомнился Музыкант.

Потом вспомнил, что ему рассказывал Тайлаков: и про враставшие в дома деревья, и про подсолнухи, вымахавшие на окраине повыше некоторых крыш.

— Вася, хватит языком трепать, — велел Доцент. — Что у тебя рот постоянно не закрывается? Мужики, нам не нужно, чтобы нас кто-нибудь засек.

— Да тут и нет никого, — пробурчал обиженно Васяня.

— Это ты так думаешь. Все. Молчим.

Дальше шли молча. Музыканту это было только на руку. Он, разумеется, вынужден был носить слуховой аппарат, иначе не смог бы разговаривать со своими спутниками. Но гораздо привычнее снайперу была тишина. Пусть даже не та идеальная, совершенная тишина, что окутывала его, когда Олег снимал слуховой аппарат. Сейчас Музыканта устраивала и та тишина, что была всего лишь отсутствием разговоров. Только стук шагов. Только дыхание Доцента и охранников. Больше ничего.

Коридор привел их к лестнице, уводящей вниз.

— Лифт не работает, — шепотом пояснил Доцент. Словно извинился. — Осторожнее, — добавил он, — ноги не переломайте.

Все остальные дружно буркнули что-то типа: угу, постараемся. Пашик добавил привычное «ептыть».

Пошли вниз.

Лестница не была длинной. Через каждые десять ступеней — площадка. Таких площадок Олег насчитал семь. Здесь было сыро и прохладно. Когда они спустились, Доцент достал еще один ключ и отпер очередную дверь.

— Выключаем фонари, — все так же негромко сказал он. — Там есть свет.

Штабист не обманул. В тоннеле, в котором оказались Олег, Доцент и охранники, действительно было освещение. Через каждые несколько метров желтоватым свечением разгоняла темноту лампочка. «Кажется мне, — подумал Олег, — такой свет еще хуже, чем темнота». Он достаточно хорошо видел в темноте и рискнул бы предположить, что мог обойтись вообще без света. Но через некоторое время глаза уже привыкли к полумраку и слабенький свет не казался раздражающим. Вот только лица его спутников выглядели неестественно серыми, как будто они давно уже покинули этот мир и имели опыт обитания по ту сторону могилы. Даже Васяня, который не мог насовсем замолчать даже по распоряжению Доцента, пару раз пробормотал себе под нос что-то насчет банды мертвяков.

Стены были выложены кирпичом, местами выкрошившимся, наверное, из-за сырости, которая чувствовалась в воздухе. Порой выщербины открывали взору подернутые ржавчиной ребристые прутья арматуры, напоминавшие кости могучих ящеров древности. Где-то на пределе слышимости журчала вода. Застоявшийся подземный воздух пах чем-то кислым. Васяня, как и было ему велено еще наверху, пошел первым. Он шумно вздохнул и недовольно потряс головой. Говорливый охранник уже собирался что-то ввернуть, но Доцент похлопал его по плечу, и слова так и не прозвучали. Впрочем, Олег прекрасно догадывался, что тот намеревался сказать.

Доцент пошел вслед за Васяней, Олег — третьим, Паша, как и планировалось, замыкающим. Они растянулись в цепочку и несколько минут бодро шли вперед. Из них всех только штабист знал маршрут, но пока что путь не казался ни сложным, ни опасным, и Олег не волновался. Ну, дойдут. Ну, получит он оружие. Ну, выполнит свою привычную работу: пулю меж глаз очередной крысе. О том, что все предыдущие попытки расправиться с Флейтистом пока что заканчивались неудачей, он предпочитал не думать. Удача — это такая хитрая штука. Раз — она прошла мимо, два — была где-то рядом, но не далась в руки, три — повернулась спиной… Но однажды черная полоса закончится. И ему повезет. Флейтист не может быть навеки заколдован от Олеговой пули.

Миновали развилку. Направо от коридора, по которому двигалась их группа, отходил узкий проход, перекрытый практически у самого начала покоробившейся деревянной дверью. Наверное, это был первый поворот. Им же, как помнил Музыкант, нужно было идти до второго.

Второй поворот обнаружился еще минут через десять ходьбы. Здесь на развилке стоял письменный стол с массивной тумбой, неведомо как оказавшийся в тоннеле. На столе стоял мощный аккумуляторный фонарь. За столом сидел человек, еще двое стояли, привалившись к стене, рядом. Увидев идущего первым Васяню, они схватились за оружие, но, разглядев в группе Доцента, мгновенно успокоились.

— Все в порядке, ребята? — спросил Доцент.

Он продолжал говорить негромко.

— В целом — да, — так же негромко ответил сидевший за столом.

У него, как и у Доцента, были усталые воспаленные глаза, а еще он постоянно зевал, проглатывая слова.

— Доложить подробнее? — уточнил он.

— Валяй.

— Гузев со своими продвинулся немного. По его расчетам, они где-то под проспектом Мира, но проверить пока что не удается — там какие-то проблемы с картами. На перекрестке Кирова и Тополевой серые контратаковали, но как-то вяло. Есть мнение, что это отвлекающий маневр и они готовят что-то посерьезнее. У Савицкого затишье.

— А эта тварь… ну, которая с флейтой, она не появлялась?

— Не видели, — пожал плечами человек за столом и опять зевнул. — Извините… Ларкин докладывал, что у него пропала группа разведчиков. Ушли — и как в воду канули. Может, ее работа. Может, не ее.

— Понятно, Андрей. С матобеспечением как?

— Да пока все в порядке… — Андрей вновь прервался на зевок. — Еще раз простите. Не могу уже, спать хочу.

— Да ладно, все в порядке. У меня то же самое. Ничего, покончим с тварями — отоспимся. Боеприпасы? Горючка? Фонари? Батарейки? Медикаменты? Всего хватает?

— Докладывают, что пока все в норме.

— Ну и ладушки. Будем считать, что операция развивается по плану. Андрей, «Калашников» укороченный вот этому товарищу. — Доцент показал на Олега, — найдется?

— Почему нет? Вовчик, — окликнул Андрей одного из людей, привалившихся к стене.

— Чего, командир?

— Слышал?