Железный ветер

Установив караулы и назначив для начала получасовые смены, Таланов поднялся в атриум и проверил минометчиков. Зауряд-прапорщик Луконин заверил, что «шайтан-труба» не подведет, только пятнадцать мин — это очень мало. Капитан согласился и пошел проверять пулеметные позиции.

Утро разогнало тучи, и солнце скупо поделилось с миром своим светом, по-осеннему неярким и не греющим. К полудню движение по улице Герцхеймера стало почти упорядоченным, каждые четверть часа несколько крытых грузовиков и бронеавтомобилей проезжало мимо, все так же, не удостаивая приют вниманием. Реже, но тоже достаточно регулярно следовали цистерны топливозаправщиков и прочие интенданты.

Ближе к полудню несколько английских броневиков подъехали и остановились прямо на проезжей части. Британцы, похоже, какие-то артиллеристы. Подобрали покойников, дали несколько неприцельных очередей по фасаду Рюгена, выбивая еще оставшиеся стекла, и поехали дальше. Таланов представлял, как славно можно было бы проредить их, но сдержался.

Судя по звукам и снующим машинам, противник расположился совсем неподалеку, где-то на Гиммельфарба. Англичане даже не особо скрывались, будто чувствовали, что осажденные не ищут приключений. Установилось что-то вроде равновесия — враги не приближались к приюту, рюгенцы не обстреливали их. Минометчики на скорую руку составляли таблицы стрельбы.

Минуту за минутой, час за часом охрипший радист взывал о помощи на указанной Басалаевым частоте, но ответом ему был лишь шелест помех.

Таланов присел на скамеечке в коридоре, чувствуя, что еще немного, и ноги просто переломятся, как спички. Откинул голову назад, чувствуя затылком приятную прохладу камня. Закрыл глаза буквально на минуточку, просто моргнул, чуть дольше обычного подержав веки прикрытыми. Когда он открыл глаза, уже вечерело.

Капитан рвал и метал, грозил карательными ужасами и самосудом, но и сам понимал, что это бессмысленно. Отряд дал своему командиру немного отдохнуть, в сложившихся обстоятельствах это было лишь проявлением уважения, тем более что за время сна ничего не произошло.

Отдых повлиял на Таланова странным образом: голова прояснилась, а вот тело наоборот чувствовало себя еще более разбитым. Виктор доплелся до командного пункта, из последних сил держа марку, осанку и командирский вид.

— Вечер, — напомнил он односложно Басалаеву. Терентьева не было, он с Цахесом минировал подвал.

— Если все пойдет совсем скверно… — говорил Басалаев. — Там отдельная секция со своим спуском, она как бы в стороне от основного комплекса подвальных складов. Все держится на одной колонне. Порешили, что если не удержимся… в общем… Цахес ее заминирует. Достаточно будет подорвать, и… все.

— А ему взрывчатки хватит? — Таланов чувствовал себя настолько измотанным, что даже не указал контрразведчику, что армию здесь олицетворяет он, капитан имперских вооруженных сил, поэтому подобные мероприятия следовало согласовать. Тем более что решение было по-своему разумным.

— Хватит. Извини, мы тут без тебя порешали, — мгновенно сориентировался майор. — Впредь не повторится.

При мысли о том, насколько зыбкими стали теперь такие понятия, как «впредь», Таланов фыркнул.

Ведь враги могли пойти на штурм в любую минуту, а иллюзий относительно перспектив обороны больничного комплекса двумя десятками едва живых бойцов капитан не питал.

— Итак? — выразительно вымолвил Виктор.

Летом 1953 года в Атлантике, к югу от Азорских островов, исчез корабль, старый американский «ныряльщик», отправившийся в свой последний путь к разделочным комплексам Норфолка. Старый корабль под названием «Повелитель Бездны» был настолько ветхим, что погружаться уже не мог чисто технически — полетела вся система балластных цистерн и управления оными.

«Повелитель» затонул в районе Северо-Африканской котловины, между материковым склоном Африки и Северо-Атлантическим подводным хребтом, на глубине, приближающейся к семи тысячам метров. Это было самое глубокое место Атлантического океана, доступное лишь единицам специальных аппаратов особой глубины, несмотря на все развитие индустрии глубоководных работ. Поэтому его исчезновение не привлекло бы особого внимания, оставшись лишь строчкой в прискорбно длинном корабельном мартирологе истории, если бы не рука судьбы. Именно в этом районе Имперский Океанографический Институт испытывал прототип автономной батиплатформы серии «Гвоздь», первого «восьмитысячника». А по соседству, как бы по случайному стечению обстоятельств, курсировал американский «Гломар Эксплорер», сорокатысячный «удильщик», специализирующийся официально на спасательных, а практически на разведывательных мероприятиях. Русские ныряли, американцы следили: вдруг «Гвоздь» не всплывет? А если такое прискорбное событие произойдет, вдруг можно будет что-нибудь вытащить и не возвращать владельцу? Исчезновение «Повелителя» вкупе со странными атмосферными явлениями заинтересовало испытателей, позволив провести незапланированную и совершенно «полевую» операцию.

Обломки подняли с глубины шесть тысяч пятьсот метров, часть — русские подводники, часть — американцы, воспользовавшиеся предлогом, чтобы сблизиться с соперником и получше изучить плод технического гения имперской подводной инженерии.

После этого все упоминания о «Повелителе» исчезли из прессы и специализированных изданий.

Обследование останков злополучного «ныряльщика» показало, что он не просто затонул, а был потоплен. Само по себе это было неприятно и непонятно, поскольку старая развалина представляла интерес исключительно для покупателей лома. Но от результатов дальнейших исследований специалисты по обе стороны Атлантики поневоле поверили в чертовщину.

Во-первых, несколько болванок, собранных батискафами «Гвоздя» на глинистом дне, однозначно представляли собой снаряды автоматических орудий, однако они не подходили ни к одному существующему образцу. В мире вообще не было орудий под калибр тридцать семь миллиметров, даже экспериментальных. Осколки более крупных разрушительных инструментов, предположительно бронебойных бомб, также не имели аналогов.

Во-вторых, несмотря на агрессивную морскую среду, разрушившую большую часть химических следов, удалось установить, что вместо обычных кордитоподобных порохов неизвестные пираты использовали баллистит из нитратов целлюлозы, пластифицированных жидким нитроэфиром. Субстанция теоретически возможная, но никогда никем не производимая.

Расчехлившие было мечи великие державы замерли в нерешительности и недоумении, а тайны тем временем множились. Некая светлая голова в военной разведке конфедератов догадалась соотнести гибель «Повелителя» и сбои в работе гравиметрических станций, возводимых в рамках глобальной межправительственной программы изучения новых методов глубинной навигации.

Некая физическая девиация, атмосферные эффекты, исчезновение корабля, применение оружия, которого не существовало в природе. В России эту загадку разгадывал проект «Исследование» под эгидой имперской контрразведки, в Конфедерации — разведывательное бюро подводного флота.

— Мы отрабатывали две версии — «сумасшедший ученый» и «испытания в поле», — рассказывал Басалаев. — Но все безуспешно… Кто же мог тогда представить…

Да, объединенные усилия двух сильнейших держав мира ни к чему не привели. Следующий сбой в работе гравиметров произошел в конце июня 56-го, несколько месяцев работники бюро и проекта ночевали на рабочих местах, ожидая новых пакостей. Но безуспешно.

Родственные проекты постепенно пробуксовывали и теряли интерес сильных мира сего. Несмотря на всю необычность и загадочность, они не приносили реальных результатов, и трагедия «Повелителя бездны» постепенно забывалась.

До сего момента, когда в августе этого года одновременно со сбоем аппаратуры в Северной Атлантике материализовался чужой флот из сотен кораблей, которых никогда не строили верфи этого мира.

Дальше события развивались очень быстро. В сентябре, пройдя по чертовому кругу бюрократической машины, на прием к Лимасову пробился редактор Марк Амелякин, работавший с издательством Фалькенштейна и звездой фантастики Айвеном Тайрентом. У Амелякина с собой были рукописи новой трилогии и наброски к иллюстрациям, которые писатель всегда одобрял лично. Они лежали у редактора, забытые, пока однажды Марк случайно не увидел в газете фотографию подбитого вражеского броневика с некой эмблемой на башне.