Метро 2033: Подземный доктор

– Да я не понимаю разве? – взвился Дед Мороз. – Да разве бы я стал?.. Не веришь – отправь ко мне своего человека, я ему всё в доме открою, любой закуток покажу! Давай прямо сейчас, чтобы потом не сказала, что я перепрятать успел.

Святая не верила в искренность Деда; всё равно подозревала, что тот блефует. Но полной уверенности не было. А посылать своего человека в Резиденцию, как он предлагает, – рискованно, можно пойматься на удочку. Что, если Геннадия и в самом деле там нет? Тогда Дед Мороз автоматически станет невинно оболганным, а она – в лучшем случае психованным параноиком, а в худшем – искательницей поводов для разжигания войны. И потом, кто сказал, что хитрожопый Раев прячет Геннадия именно в Резиденции? Судя по его чрезмерно обиженно-честному виду, он заранее всё предусмотрел, в том числе и это «приглашение на осмотр».

– Никого я к тебе посылать не буду, – отрезала предводительница храмовников. – Я свое сказала, а ты на ус мотай или что там у тебя еще есть подлиннее. Узна́ю – война. И на этом закончим.

Святая повернулась и зашагала к столу, показывая этим, что аудиенция закончена. Однако уйти Дед Мороз не успел. В дверь в очередной раз постучали.

Увидев шагнувшего за порог охранника, храмовница не выдержала:

– Да что это за день открытых дверей сегодня? У меня уже башка трещит. Дайте мне отдохнуть хотя бы с полчасика! Скажи там, пусть подождут или завтра приходят.

– Говорят, очень срочно, – многозначительно поиграл бровями охранник. – Вопрос жизни и смерти.

– Бразильское мыло, – буркнула Святая. – Кто там помирать собрался?

– Не могу знать. А рвется к вам на прием Полетаев.

– Что еще за Полетаев? Пусть идет полетает! – отмахнулась храмовница, да так с поднятой рукой и замерла. – Полетаев?.. Тим?.. Срочно его сюда!

– Так мне уйти? – деликатно кашлянул Дед Мороз.

– Нет-нет, останься! Это может быть важным для всех.

Глаза Святой казались не испуганными даже, а скорее такими, с которыми ждут, куда поставит судьба запятую в известной фразе «казнить нельзя помиловать». А вот во взгляде ворвавшегося в кабинет Тимофея Полетаева никаких сомнений насчет этого не было.

– Глеб! – шумно выдохнул он.

– Что? Что?! – метнулась к нему Святая.

– Подземный Доктор… Он там, с Глебом.

– Где «там»? Как он может быть с Глебом?!

– В подземелье у Доктора. Они пришли вместе…

– Но там же трое наших в засаде!

– Они мертвы. Их убил «дикий», который привез нас в лодке. Я хотел дать им сигнал, но он меня вырубил. Прикладом по голове, вот… – показал Тим на перевязанную голову.

– Плевать на твою голову! Что с Глебом, ты можешь сказать?!

Полетаев вздрогнул; взгляд, направленный на предводительницу храмовников, подернулся болью, но он продолжил:

– Когда я очнулся, Глеб и Подземный Доктор были уже там. Они меня не видели, но я слышал их разговор…

– О чем разговор? Говори же, идиот! – зарычала Святая. – Почему из тебя приходится тянуть слова клещами?!

Тим стал похож на побитую собаку. Опустив голову, он процедил:

– Доктор сказал, что ему некому будет ассистировать на операции, но он справится. Сказал, что пойдет готовиться, а Глебу велел привести донора.

Предводительница храмовников грязно выругалась. Потом схватила Тима за грудки и затрясла:

– И ты не мог убить его, перегрызть ему глотку?!. Ты, который клялся мне в своей верности, который говорил, что готов ради меня на всё?! Несчастный трус! Жалкий предатель! Предал Геннадия, теперь предал меня!

– Я не… предавал… тебя… – задыхаясь, прошептал мертвецки бледный Полетаев. – Если хочешь, убей…

– Да нахрен ты мне сдался, ничтожество! – оттолкнула Святая Тима и заметалась по кабинету.

Все смотрели на нее с вытаращенными от изумления глазами.

– Объясни, что происходит, – первым пришел в себя Денисов. – Кто такой Геннадий? О какой операции идет речь?

– Геннадий – мой бывший муж! – затрясла поднятыми кулаками храмовница. – Он хочет пересадить мозг Глеба в тело своего тупого сына!

– А Подземный Доктор? – Дед Мороз моргал так, будто в его глазах что-то замкнуло.

– Геннадий и есть Подземный Доктор, тупица! – проорала Святая и вдруг, словно очнувшись, замерла и совсем другим, привыкшим повелевать тоном, выкрикнула: – Все бегом туда! – Она рявкнула на съежившегося Полетаева: – Жалеть себя будешь потом, а сейчас веди нас к ним! – Подбежав к двери, она приказала охраннику: – Ты тоже с нами. И тех двоих, что пришли, тоже хватай, и всех, кто есть рядом с оружием.

– Но мой пост здесь… – пробормотал охранник.

– Твой пост – я! – отрезала храмовница и, вытолкав его за дверь, выскочила следом.

На шум из потайной спаленки выглянула Саша. Хмель у нее уже прошел, но девушка явно еще не проснулась.

– Что случилось? – зевнула она.

– Жди здесь, Глеб в беде! – ответил рванувший к выходу Пистолетец.

– Сам подумай, что сказал! – обгоняя Денисова, завопила Саша и, отпихнув нерешительно мявшегося у дверей «дедушку», вылетела в коридор.

Там она сразу на кого-то налетела. Собралась уже оттолкнуть помеху, когда поняла, что это приведший ее к Святой дозорный, Венчик.

– Ой, прости, а я про тебя и забыла…

– Ничего, – шмыгнул носом парень. – А чего вы тут носитесь как угорелые?

– Не спрашивай, сама не в курсе. Знаю только, что с моим Глебом беда. Так что пока, спасибо, я побежала!

– Я с вами! – взметнулся Венчик, но Саши уже и след простыл.

Зато его услышал собирающий с ближайших постов бойцов охранник.

– Кто такой? – строго спросил он.

– Вениамин Карпухин. Дозорный. Ну… пока еще стажер.

– Оружие есть?

– Нет…

– Тогда свободен, дозорный, – сказал охранник и вместе с набранными людьми бросился догонять предводительницу.

– Вот уж фиг вам! – буркнул Венчик и ринулся следом.

Глава 27

Суматоха

Глебу совсем не было страшно. Он смотрел на происходящее будто со стороны. Причем совершенно равнодушно, ему даже было не очень-то интересно. Горел очень яркий – такой, что больно было глазам, – свет. Какой-то клоун в надетом задом наперед костюме, зачем-то напяливший на голову зеленую грязную шапку и – вот дурак-то! – завязавший себе рот повязкой, укладывал на два стоящих рядом стола молодого парня – совсем еще мальчишку – и громадного мохнатого урода, на которого и глядеть было тошно. Он хотел отвернуться, но сделать это не получилось – что-то прочно, будто в тисках, держало его голову. Попробовал шевельнуться – тоже не вышло; тело оказалось привязано ремнями к столу.

Лишь тогда Глеб понял, что мохнатый урод – это он и есть. Вспомнилось также имя лежавшего на соседнем столе мальчика – Вовка. А вот клоун… Он был уверен, что тоже его знает, но сейчас, кто это такой, не помнил. И вспоминать почему-то совсем не хотелось.

Глеб еще раз попробовал ремни на прочность – нет, слишком крепкие…

– Не дергайся, – сказал клоун. – Сейчас я сделаю укол, и ты уснешь. А проснешься уже человеком. Не бойся, всё получится. Я готовился к этой операции столько лет, делал такое уже столько раз, что провел бы ее и с завязанными глазами.

Клоун казался очень веселым, но совсем не смешным. «“Архангельский демон” – вот как его зовут, – вспомнил вдруг Глеб. – Нет, Подземный Доктор…» И тут наваждение спало. Глеб снова всё помнил и знал. Несмешной клоун был его отцом, который собирался сейчас вынуть его мозги и засунуть их в череп Вовки. Интересно, а влезут они туда? Все-таки парень куда меньше его, и его голова тоже. Неужели отец не предусмотрел этого? Вот будет смешно поглядеть на его лицо, когда он поймет, что мозг одного сына не помещается в череп другого! Правда, глядеть будет нечем, да и смеяться тоже. Похоже, он свое уже отсмеялся. Сказать, что ли, отцу? Нет уж, пусть обломается. Хотя ему, Глебу, этим и не суждено насладиться, всё равно приятно осознавать, как великий и ужасный «архангельский демон» сядет в лужу. Кстати, а почему архангельский?