Оружие Танита (ЛП)

Затем появился Саггитар Слэйт.

Он был до смерти ужасающ.

Им показывали несколько смазанных снимков издалека, на которых предположительно был запечатлён Слэйт, в ходе инструктажей перед заданием, неопределённые предположения о ком-то высоком и крупном, но ничего, что могло бы дать портретное сходство.

Лицо на экране было абсолютно безволосым: лысым, выбритым, лишённым даже бровей и ресниц. Его уши грубо оттянулись под весом и количеством заклёпок и колец, продетых в них. Они выглядели как гребень ящерицы. Зубы Слэйта представляли собой хромированные треугольники – будто наконечники кинжалов. Три больших, старых косых шрама пересекали каждую щёку: ритуальные порезы, сделанные в ознаменование его пакта с Урлоком Гором. Он носил белый меховой плащ поверх шипастой тёмно-бордовой силовой брони. Его глаза представляли собой белые щёлки без зрачков.

Его голос был словно мягкий, неясный трепет ночного кошмара, пробудившего спящего ото сна без чётких воспоминаний о том, чего он испугался.

Слэйт обращался к ним. Прямо к ним. Он, запинаясь, говорил на низком Готике.

- Имперские солдаты, я знаю, что вы здесь. Я знаю, что вы в моём городе без приглашения. Крадётесь, как паразиты в тенях. Я чую вас.

- Фес! – заикнулся Ларкин. Мэрин шикнул на него.

- Вы умрёте, - продолжил Слэйт. Его глаза никогда не моргали. – Вы скоро умрёте. Вы уже начали умирать. Сотни тысяч мук проводят вас в могилы. Ваши предсмертные вопли пошатнут Золотой Трон и пробудят старую гнилую марионетку, которой вы поклялись служить. Я срежу вашу плоть и заставлю присягнуть Кровавому Пакту. Я сожгу ваши сердца на алтаре Хаоса. Я отправлю ваши души в варп, где мой повелитель, Кровавый Бог, могучий Кхорн, пересоздаст вас по своему разумению. Его магическая сила перекуёт ваши души в красоту вечной тьмы, где Его Боль станет вашей навеки.

При упоминании запретного имени Ларкин ощутил, как все его чувства пошатнулись. Лихорадочно поднялся жар. Он видел, как все вокруг помрачнели. Кершерин жадно глотал воздух, сдерживая тошноту.

- Бросьте свою тщетную миссию сейчас, и я дарую вам милость быстрой смерти. У вас есть час. – Слэйт глянул в сторону, словно говорил кому-то вне кадра, и затем вернул взгляд. – Рабы, обитатели этого места, слушайте меня. Обыщите свои жилища, рабочие места, склады. Обыщите свои подвалы и чердаки, амбары и кладовки. Найдите незваный имперский сброд. Это – ваш долг. Любой, кто будет замечен в помощи им или их укрывательстве, пострадает от моих рук, равно как и их потомство и родня. Те же, кто выйдет сдать имперские отбросы, будут благословенны в моих глазах. Их награда будет величайшей из тех, что я могу даровать. Они будут удостоены чести кровного родства со мной, ибо они продемонстрируют истинную верность моему повелителю, Кровавому Богу.

Изображение внезапно затряслось и переместилось, приближаясь и фокусируясь. Призраки мельком увидели комнату понятного назначения, в конце которой были большие окна, выходившие на разрушенную статую. Затем закутанная в мех спина Слэйта заполнила экран, оператор проследовал за ним через комнату. Он отошёл в сторону. Изображение размылось и вновь сфокусировалось.

У бойцов «Лариселя-2» перехватило дыхание.

Три скрюченных тела лежали на полу под одним из окон. Двое, несомненно, одеты в танитскую форму и определённо уже мертвы. Обширные, не совместимые с жизнью раны, не позволяли их опознать. Кровь впиталась в ковёр под ними. Между ними валялся искалеченный человек, раздетый до штанов фэнтинского покроя. Он тоже казался мёртвым, однако вздрогнул и скорчился, когда Слэйт ударил его окованным сталью кулаком.

Это был Кардинал. Лицо фэнтинца превратилось в изорванную кровавую маску. Его запястья и голени связаны колючей проволокой.

- Фес святый, - сказал Мэрин.

- Смотрите, как я узнал, что вы тут, имперские паразиты. Ваши приятели уже раскрыты и сломлены. Ваше дело погибло.

Слэйт вновь посмотрел в экран.

- Один час, - сказал он, и изображение погасло.

Экран покрылся помехами и довольно долго дрожал. Все они подпрыгнули, когда внезапно появился другой проповедник, изрыгавший потоки богохульств.

Руки Ларкина ходили ходуном. У него во рту пересохло.

- Они схватили «Ларисель-3», - сказал Мэрин.

- Те тела? Майло? Дойл? – тихо спросил Кёрен.

Маквеннер пожал плечами.

- Возможно. Кажется, одним из них был Адаре.

- Так кто-то из третьего отряда мог ускользнуть? – с надеждой выдавил Кёрен.

- Если только от них осталось достаточно, чтобы было что отыскать, - сказал Маквеннер.

- Теперь я не могу спать, - сказал Мэрин. – Не после этого. Давайте просто доберемся. Давайте найдём этого ублюдка. Идёт?

Кершерин и Маквеннер кивнули.

- Ага, - согласился Кёрен с поникшей головой.

- Ларкин? Ты в порядке?

Ларкин глянул на Мэрина.

- Да. Давайте покончим с этим.

Скопления горелок отработанных газов Уранберга располагались к северо-западу от города, смонтированные на  тонких выступах скал.

Толстые трубопроводы, удерживаемые громадными рамными опорами из чугунных балок, некоторые из них – более четырёх километров в длину, соединяли их с основным городским комплексом. Сами горелки были похожи на печи для обжига с облицованными кирпичом трубами двадцати метров в диаметре, увенчанные закопчёнными металлическими зажигателями.

Это была середина утра 224-го. Небо казалось слепящим шаром из высокослоистых облаков цвета топаза и утренних наносов загрязнений, поднимавшихся из Скальда, и рассеивавшихся желтоватым газом под воздействием встречного ветра. Зловещие облака собирались вдали на западе.

Уранберг был в трёх километрах впереди, на конце громадного пролёта проржавевшего каркаса. Город всё ещё был огромен. Солнце блестело и сверкало на узких полосках окон. Тонкий чёрный дым, словно следы грязных рук, тянулся от куполов.

Выдохшись на последнем отрезке восхождения, он сел на узком выступе скалы примерно в пятидесяти метрах от вершины трубы, упёршись одной ногой, чтобы ветер не сдул его. Горелка высоко над ним гудела от ветра, задувавшего в её полости, и примерно каждые десять минут огромное облако газа со свистом поджигалось и пузырём вздымалось ввысь. Гарь осыпалась подобно снежинкам.

Его кислородный баллон давно опустел, и он был вынужден пользоваться ненадежной системой фильтрации шлема. Это означало, что нельзя дышать глубоко, и каждый вдох давал влажный тёплый воздух. Такое восхождение было бы нелёгким даже при идеальном воздухе. С потом он потерял уже около двух килограммов веса. Его голова кружилась от нехватки кислорода. Его руки, колени и стопы, невзирая на перчатки, упрочнённые брюки и ботинки, стерлись до крови.

Он снова начал восхождение, и прошёл примерно десять метров. Это привело его почти на один уровень с нижними балками опор трубопровода. Он быстро поднял визор, чтобы глотнуть воды из фляжки, и затем опустил его. Искушение вдохнуть холодного внешнего воздуха было практически непреодолимо.

Он взобрался на край опоры. Издалека она выглядела тонкой, но теперь, когда он приблизился, то осознал титанические размеры двутавровых балок и несущих ферм. Лезть по ним будет нелегко. Балки располагались слишком далеко друг от друга. Ему придётся ползти на животе по брусьям, медленно, но верно.

И добраться до Уранберга когда-нибудь в следующем веке.

Альтернативой было продолжать восхождение и пересечь мост по трубопроводу. Это означало ещё примерно сорокаметровый подъём по всё более отвесной стене.

Он проверил натяжение верёвки, разматывавшейся за ним. Это дало не много,  так что он потратил десять минут, подтягивая снаряжение на свою высоту. О восхождении со всей экипировкой можно было даже не думать. Ему приходилось связывать всё вместе и подтягивать каждый раз, как только кончалась длина верёвки. Если бы только прыжковый ранец не повредился при высадке. Он коснулся своей гарнитуры и попробовал вызвать ещё раз.

- «Ларисель», «Ларисель», слышите меня?