Далекие острова. Трилогия (СИ)

  -- Доброе утро, - сказал он, - садитесь на лошадь. Нам пора ехать.

   Я с ужасом посмотрел на кобылу, которую ко мне подвели.

  -- Вообще-то я не самый лучший наездник.

  -- Вы что, в седле никогда не сидели? - удивился лейтенант.

  -- Сидел, но не часто. Мой родной остров можно пересечь пешком за полчаса.

   Верховая езда не входила в список предметов, которые изучают в учебном лагере. Конечно я умел держаться в седле и несколько раз мы с Эн совершали милые конные прогулки в пригородах столицы, но хорошим наездником я себя не считал.

  -- Понятно, - сказал лейтенант, - все равно садитесь. Мы едем далеко.

   Седло оказалось на удивление удобным, а кобыла послушной и спокойной. Отряд ехал медленно, и когда мои первые страхи улеглись, я стал с интересом оглядываться по сторонам. Мы выбрались из долины через широкое ущелье и оказались среди возделанных полей. Кругом царила сельская идиллия, и если бы я не знал, что нахожусь на Диком острове, то мог бы представить, что объезжаю пригороды столицы во времена своего прапрадеда. Видимо общество делилось на разные сословия. Без сомнения, меня сопровождали воины. Никакого оружия у крестьян я не заметил, кроме коротких ножей, одежда тоже отличалась от одеяния моих спутников, вместо кожи сельские жители использовали полотно, белого или серого цвета. На меня никто не обращал никакого внимания, видимо к виду людей в форме местные жители уже привыкли.

   Возделанные поля сменились лиственными рощами, потом перелесками и опять возделанными полями. Днем мы сделали короткую остановку, во время которой пообедали жаренным мясом и фруктами. Мои спутники много ели, шутили и смеялись, но как я не вслушивался в их речь, мне так и не удалось ничего разобрать, хотя некоторые отдельные слова казались мне знакомыми. За обедом мне удалось немного поговорить с лейтенантом. Он сам ко мне подсел и предложил выпить.

  -- Местное вино, - сказал он, протягивая кожаную флягу, - очень неплохое, попробуйте.

  -- Спасибо, - я с благодарностью выпил.

   Вино оказалось приятным, но на мой вкус, слишком терпким.

  -- Хорошее, - согласился я.

  -- У них и коньяк не плохой, - сказал лейтенант, - он конечно здесь называется по-другому, но на вкус, как коньяк, крепость немного меньше.

   Мы сидели на траве, пили вино и ели. Только сейчас я осознал, что тюремное заключение закончилось.

  -- Мы едем в форт? -спросил я.

   Лейтенант кивнул.

  -- Вам пора возвращаться к своим обязанностям.

  -- Там остался мой заместитель.

  -- Уже нет. У него другие дела. Теперь опять Вы за главного.

  -- Так доверяете мне? - удивился я.

   Лейтенант рассмеялся.

  -- Здесь никто никому не доверяет. Вы согласились служить адмиралу, чтобы спасти свою жизнь, это очень разумно. Ведите себя правильно и все будет хорошо.

   Я взял с расстеленного полотна апельсин и начал аккуратно чистить, но как не старался, сок брызнул мне на руки.

  -- Что происходит в форте? Как я должен объяснить десантникам свое отсутствие?

   Лейтенант помолчал, разглядывая разложенные фрукты, потом выбрал один, названия которого я не знал, откусил небольшой кусок, поморщился и выкинул его подальше в траву.

  -- Сколько здесь живу, а к некоторой еде так и не смог привыкнуть.

   Он сделал большой глоток вина.

  -- Пока Вы сидели за решеткой, адмирал побывал в форте. Людям объявили о том, что после долгой войны с дикарями заключен хрупкий мир. Все старшие офицеры живут в столице аборигенов и отвечают собственной головой за безопасность местных жителей. Любая агрессия в отношении местного населения, один случайный выстрел, может привести к непоправимым последствиям, поэтому все огнестрельное оружие из форта перевезли в ставку адмирала. Бояться некого, кругом друзья, так что караульным достаточно холодного оружия.

   Я вытер липкие руки о влажную траву, достал носовой платок и протер их еще раз.

  -- Все поверили?

  -- Рядовые поверили. Офицеры, не знаю, - лейтенант отложил флягу и лег на траву, заложив руки за голову, - никто не хочет войны. Если человеку пообещать сытую мирную жизнь, он поверит во что угодно.

   Я смотрел на аборигенов, которые смеялись и пили вино из кожаных фляг и бурдюков, по их рукам стекал жир и сок, когда они вгрызались в куски жаренного мяса. Один ради шутки подбросил большое яблоко в воздух и разрубил его, в полете, саблей на двое. Во всем, что они делали сквозила безграничная уверенность в своей силе и правоте. Когда они наклонялись за едой под одеждой проступали развитые мышцы, которым мог бы позавидовать любой столичный атлет, выступающий в цирке за деньги. Спокойные, уверенные в себе люди, не знающие страха и сомнений. Наверно так же спокойно они прирезали саперов, которые попробовали перечить адмиралу и сбросили тела в яму. Идеальные воины. Их тысячи. Что я могу сделать с горсткой плохо вооруженных людей, поднять очередное бессмысленное восстание? Я зажмурился, перед глазами замелькали черные точки.

  -- Мы сказали, что Вы отравились, и что Вас срочно отправили к местным знахарям. Так что Вы, как бы из госпиталя возвращаетесь.

   Лейтенант повернулся на бок и посмотрел на меня.

  -- С Вами все в порядке?

  -- Да. Мне надо в уборную. Если я отойду к тем кустам, - я указал на небольшой перелесок возле нашей стоянки, - Ваша охрана меня не зарежет?

  -- Это Ваша охрана, - серьезно ответил лейтенант, - не зарежет.

   Он опять перевернулся на спину и уставился в высокое голубое небо.

  -- Смотрите под ноги, не наступите на змею.

   К вечеру мы подъехали к группе странных каменных строений. Они чем-то отдаленно напоминали пирамиду на острове Гот, но были более приземистые и у каждого, по одной из стен, наверх уходила лестница, сложенная из огромных каменных глыб. На сколько я помнил, известная мне пирамида была гладкая. У заброшенного храма, который мы осматривали с доктором, лестницы тоже не было. Мы остановились у самого высокого строения. Внутрь мои спутники заходить не стали, а расположились поблизости, лошадей стреножили, развели костры, на земле расстелили связанные из травы циновки и куски толстого полотна. Быстро темнело.

  -- Что это за постройки? - спросил я лейтенанта.

  -- Местный храмовый комплекс, - ответил Тос не глядя на меня, он пристраивал на циновку седло, видимо собирался использовать его вместо подушки.

  -- Можно посмотреть или это запрещено?

  -- Почему? - удивился лейтенант, - смотрите сколько хотите.

   Он наконец положил седло, расстегнул ремень и стал стаскивать через голову портупею с саблей.

  -- Там совершенно пусто, храм оживает только во время церемоний. Если хотите его осмотреть, возьмите с собой факел, - он кивнул в сторону костра, возле которого охрана воткнула в землю несколько палок обмотанных просмоленной ветошью.

  -- Хорошо.

  -- Вот, что Бур, - добавил лейтенант, - не пытайтесь сбежать. Эти парни, - он посмотрел в сторону дикарей, - найдут Вас даже в темноте, и церемониться они не будут. Не забывайте, что у нас есть Ваш заместитель.

  -- Я помню. Просто хочу посмотреть.

  -- Ну, если хотите, - недоверчиво сказал Тос, потом крикнул что-то аборигенам и сделал странный жест.

   Один из охранников молча сунул мне в руку горящий факел и проводил до дверей храма. Внутрь он заходить не стал и остался на страже у входа.

   Строение, в котором я оказался, напомнило мне заброшенный храм возле форта, такое же пустое помещение, из которого можно перейти в другое побольше. Совершенно гладкие, словно отполированные стены, песчаный пол. Я посветил назад, чтобы убедиться, что дикарь не последовал за мной. В отличие от храма, который мы осматривали с доктором, здесь бывали люди, весь пол был испещрен следами. Видимо молиться можно было круглый год и местные жители заходили внутрь, когда нужно было попросить здоровья родным или хорошего урожая. Внутри было холодно, воздух свежий без затхлости. Я сразу направился в главный зал, в дальний правый угол, воткнул факел в песок и опустился на колени. Офицер, который застрелился в штабе на кровати адмирала Толя, оставил что-то в храме. Раньше я думал, что тайник находится в заброшенном строении возле форта, а если нет. Я в главном здании комплекса, если закладка не здесь, ничего не получится, осмотреть другие храмы я не успею.