Оружие Танита (ЛП)

Для группы «Ларисель-2» проникновение было лёгким. Громадные секции купола Бета остались пробитыми и разрушенными в результате налёта, и значительная их часть всё ещё пылала. Собираясь возле скопления мачт наверху купола, отряд из пяти человек перешёл на западную сторону, и на тросах спустился в обрушившуюся часть крыши, всё ещё испускавшую дым и пламя.

Под прикрытием Ларкина, Маквеннер и Мэрин спустились в пролом и запечатали внутреннее пространство. Это была жилая комната, полностью выжженная. Маквеннер прошел по обуглившемуся ковру и обнаружил дверь, вплавившуюся в раму жаром взрыва, прогремевшего в комнате.

Сержант Мэрин ударом ноги проложил себе дорогу через тлеющую слоёную фанеру и открыл боковую комнату, которая также была опустошена взрывом. Бомба здесь проломилась прямо сквозь пол и разорвалась на нижестоящем уровне. В перекрытии зияла дыра с зазубренными краями рядом с раздробленными остатками кровати или тахты.

- Спуститься и построиться, - воксировал Мэрин.

Кершерин, Ларкин и Кёрен спустились через крышу, и Маквеннер повёл их к Мэрину. Они заглянули в дыру в полу. Завывали далёкие сирены, пробуждённые многочисленными пробоинами герметичной оболочки купола.

- На следующих двух этажах – ничего, - прокомментировал Маквеннер.

Бомба определённо разрушила всё на двух этажах под ними, частично – своим падением, частично – взрывом. Ларкин глянул и увидел обычную столовую вилку, вонзившуюся в стенной брус. Взрыв обратил каждый повседневный предмет в смертоносную шрапнель.

- Давайте привяжемся к нему, - решил Мэрин.

Маквеннер закрепил один конец своего троса в петле и полез в дымящуюся дыру в полу.

Они спустились на уровень ниже. Ларкин старался отводить взгляд от двух почерневших трупов, которые взрыв впечатал в стену. Уцелевшие куски пола удерживали половину письменного стола, немного мусора, разбросанные страницы книги и чудесным образом не расколовшуюся вазу.

Ещё уровнем ниже – и вновь появился пол. Поверхность была оголена чудовищным жаром, и они балансировали на балке. Одна половина комнаты, спальня, была устрашающе цела. Там имелись кресло из тетовой древесины, полка со стаканами и украшениями и хорошим ковром, который резко обрывался опалённой чертой там, где выгорел пол. Сброшенная одежда висела на кресле. Единственным следом повреждений в этой половине комнаты было небольшое вздутие краски на стенах.

Маквеннер проследовал к двери и слегка приоткрыл её. Снаружи шел коридор, погружённый в красноту аварийного освещения.

- Пошли! – воксировал он, и они последовали за ним, развернувшись в строй группы огневой поддержки.

Ларкин трясся. Отчасти это была травма от высадки, отчасти – боевое напряжение, но большей частью – шок от известия о том, что Маколл не справился. Он чувствовал, как приближающийся приступ мигрени нагнетал ужас в его череп. Он был достаточно предусмотрителен, чтобы захватить свои таблетки. Даур, Гаунт и Мэрин – все настояли.

Но с опущенным визором и дыша из кислородного баллона, он не мог принять ни одной.

Призраки прошли примерно десять метров по коридору, когда появилась аварийная бригада из трёх человек, одетых в белые огнеупорные костюмы и в противогазах. Они запаниковали при виде солдат, и развернулись, чтобы сбежать.

- О, фес. Убрать их.

Приказ Мэрина был резок, но необходим.

Кёрен и Кершерин открыли огонь и срезали троицу. Кёрену подумалось, что это неправильно. Это казалось неправильным им всем, но необходимо соблюдать секретность. Показался ещё один рабочий аварийной бригады, и начал убегать по направлению к лифту в конце коридора. Он бросил жертву взрыва, оставшуюся лежать на носилках в открытых дверях комнаты.

Маквеннер выстрелил, и рабочего швырнуло на стену, он соскользнул вниз, и недолго лежал, колотя ногами по полу, пока не умер.

- Фес, - с отвращением сказал Маквеннер.

- Нам нужно взорвать этот коридор, - сказал Мэрин. – Они найдут подстреленные тела, и будут знать, что мы тут, как если бы мы оставили этих несчастных фесовых бедолаг для бесед. Взорвём его, и это будет выглядеть, как произошедший с задержкой взрыв плавящей бомбы.

Маквеннер кивнул, и вытащил пару трубчатых зарядов из своего вещмешка. Ларкин наблюдал, всё ещё трясясь. Эта бессердечность была той стороной капрала Мэрина, которую он раньше не видел. Мэрин, один из самых молодых Призраков, был способным и надёжным солдатом. Его послужной список был великолепен, но Гаунт пока не повышал его. В конце концов, Роун недавно взял Мэрина под своё крыло. Теперь, по-видимому, он поставил своей целью проявить себя, не оставляя шансов ничему, что могло бы повредить успеху задания. Он делал так, как сделал бы его каменнозадый наставник Роун. Это не Мэрин, знал Ларкин. Ему не нравилось происходящее, хоть он и понимал, что это были разумные действия.

- Ларкин! Давай! Мы уходим! – сказал Мэрин, и они поспешили вниз по лестничному колодцу рядом с лифтом, когда трубчатые заряды взорвали коридор в боку купола над ними.

Гаунт взял планшет у адъютанта Белтайна и просмотрел.

- Это подтверждено?

- Информация предоставлена адмиралом Орноффом.

Как мог доложить адмирал, два самолёта «Лариселя» были уничтожены прежде, чем достигли цели. Группы «Ларисель-2» и «Ларисель-3» высадились. Орнофф верил, основываясь на докладах пилотов, что некоторые, если не все, из числа «Лариселя-1» высадились до того, как их «Мародёр» упал.

Но было кое-что ещё. «Ларисель-4» взорвался прямо рядом с городом. Нет выживших. Нет парашютов.

- О, Боже-Император, - вздохнул Гаунт. – Маколл.

Глава вторая

Пять сотен громкоговорителей одновременно испустили протяжный, медленно  затухающий гудок и рабочие тысячами начали тащить ноги на вторичную газовую фабрику Уранберга. Это был сигнал на пересменку, но для отрядов, сходивших со станции, отдых не предполагался. Мрачные объявления громкоговорителей приказывали им собрать котелки для еды в отведенных для них столовых, после чего явиться на главный разводной мост. Затем они будут разбиты на бригады и направлены по дамбе в сам Уранберг, помогать при ликвидации последствий налёта и выполнять восстановительные работы.

– Отсутствие явки повлечёт за собой применение карательных мер в отношении всех членов отдельной рабочей бригады, – вновь и вновь мрачно акцентировали внимание громкоговорители.

Голос, уже искажённый усиленными басами вокс-репитера, обладал отчетливым, сильным акцентом и говорил монотонно, словно читал слова, не понимая их.

– Карательные меры будут применены незамедлительно. Без исключений. Явиться на сборочную площадку на главном разводном мосту в течение двадцати минут.

Длинное, невыразительное объявление повторялось несколько раз, задержки и эхо просторных турбинных залов превратили его в нестройную какофонию накладывающихся звуков.

Никто не жаловался – никто не осмеливался. Рабочие тащились со своих мест и беззвучно вливались в огороженный решеткой проход, ведший с фабрики, в то время как другие хромали в обратном направлении по параллельному проходу, чтобы занять их места. В воздухе стояли пыль и вонь, словно он гнил  – побочный продукт озона и загрязнителей, вырабатываемых фабрикой. Желтоватый свет ярко светил из забранных сетками ламп, мерцая во вращающихся лопастях закопченных потолочных вентиляторов.

Охранники из Кровавого Пакта, вооружённые болевыми стрекалами и синаптическими дизрапторами, ходили над проходами по ограждённым решёткой платформам. Некоторые из них, раздетые до чёрных кожаных фартуков и железных масок, удерживали на привязях своры рычащих кибер-мастиффов скользкими от пота руками, обмотанными поводками, и выкрикивали проклятия вслед отстающим.

Это были молодчики из числа погонщиков рабов Военачальника Слэйта, особое подразделение Кровавого Пакта, претворявшее в жизнь оккупацию армии Хаоса. Их жестокие, беспощадные методы обеспечивали выпуск продукции и обслуживание захваченной рабочей силой производств, завоёванных Слейтом. На Гигаре погонщики рабов эксплуатировали пленных местных день и ночь на протяжении восьми недель, спуская псов на двадцать человек, стоило лишь одному ослабеть или упасть в обморок. По истечении восьми недель, скважины Гигара дали достаточно прометия, чтобы снабжать шестьдесят моторизованных полков Кровавого Пакта на протяжении года. И ненавистные псы жирели.