Батальоны тьмы. Трилогия

– Ты можешь сам выпутаться?

– Нет. - Марвелл скривился от боли, и Лиз увидела у него на запястьях запекшуюся кровь. - Что он собирается с нами делать? - Он закрыл глаза. - О-о, моя голова! Он что, меня ударил?

– Ты сам во всем виноват, - укорила его Лиз. - Сморозил очередную глупость, мол, пускай Спингарн сгинет здесь… Если бы не твой дурацкий язык, сержант нам помог бы. Так что давай теперь выпутывайся.

– Сама выпутывайся!

– Не могу, у меня руки онемели.

– А я весь в крови - не видишь?

– Ну хоть попробуй!

– Не могу!… Так ведь Гораций вот-вот должен подойти! Где же чертов робот? Гораций!

– Гораций! - эхом откликнулась Лиз. - Ох, Марвелл, не по душе мне все! Хок что-то замышляет.

– Пусть замышляет, лишь бы руки не распускал! Лиз, ты у нас самая умная, объясни мне, что за чертовщина здесь творится? Этот идиот что-то талдычил про Спингарна и крокодилов… Что он тебе говорил, когда я был в отключке?

– У него эсхатологическое видение.

– Чего-чего?

– Ну, своеобразные понятия о смерти и загробной жизни, о рае и аде. Грозился пропустить нас через какие-то ворота - он назвал их «вратами ада». У него полнейшая путаница в голове. Видимо, этот недалекий человек претерпел сильнейшую личностную реконструкцию. Иначе бы он не назвал меня падшей женщиной с венерическими болезнями… Сука! - задумчиво повторила она брань Хока и увидела, кик округлились глаза Марвелла. - Однако есть в его бреднях подспудный логический элемент.

– Тебе бы надо одной лететь, - рассудил Марвелл. - Я здесь совсем не нужен.

– Что правда, то правда, - согласилась Лиз. - Пока что пользы от тебя никакой.

– Тогда ты сделай что-нибудь!

– Что, например?

Они па некоторое время погрузились в раздумья, но Марвелл не мог надолго отвлечься от мысли о злокозненном сержанте.

– Что же все-таки у пего па уме? Какого 4t-pra on вздумал пропускать нас через «врата ада»? И есть ли тут связь со Спингарном?

Лиз молчала. Все её замыслы потерпели фиаско. Вернее, были опрокинуты ходом событий. К тому времени, как вернется робот, она придумает, что делать дальше. Марвеллу её молчание не поправилось, вызвало подозрения.

– Лиз! - прохрипел он. - Договорись с этим старым ублюдком! Постарайся вразумить его, предложи ему все, чего бы он ни пожелал. Слышишь?

Лиз облизнула губы и попыталась стряхнуть мух, роем набросившихся на её потное тело. Солнце медленно плыло в небе. Яма?… Что за яма? Жабы?… Странные, однако, у него выражения. Впрочем, примитивным существам свойственно навешивать ближним уничижительные ярлыки - животные, хищники становятся для них эвфемизмами врага. По что он имеет против жаб?… Вполне безобидные существа! Она отметила, что в маниакальном бреде Хока присутствует элемент логики, однако уловить его не так-то просто. Спингарн - старый черт, яма, нечисть в аду! Какая-то связь во всем, безусловно, есть, но она ускользала от Лиз. Ощущая резь в глазах, сухость в горле и ломоту в суставах, она снова заснула.

Теперь Марвелл разбудил её.

– Лиз! Просыпайся, чертова кукла! Робот здесь. Гораций, ты здесь?

– Здесь, cap, - раздался пронзительный голос робота.

– Так иди же сюда скорее, болван!

Лиз очнулась от собственного храпа. Хорошенький у неё вид, нечего сказать! Ей до боли захотелось вымыться и сменить одежду.

– Гораций! - присоединилась она к Марвеллу. - Развяжи веревки, живо!

Робот заскользил по песку к лощине, где оставил их сержант Хок. Нелепо испытывать чувство благодарности к этому беспардонному, самодовольному автомату, подумала Лиз, тем не менее она его испытывала. Оно сменилось недоумением, когда Гораций безмолвно склонился над ними, - он вовсе не торопился их освобождать.

– Скорее, Гораций! - надрывался Марвелл. - У меня все кости трещат, сними с меня путы и поищи, где у этого психопата запас спиртного, мне надо срочно что-нибудь выпить! А если он вернется, примени к ному насильственные санкции.

Робот не отзывался.

– Гораций! - повелительно вскричала Лиз и вдруг похолодела. - Гораций!

– Чего ты ждешь, шут гороховый?! - Голос Марвелла звучал надтреснуто, видно, он перенапряг связки. - Давай, меня первого!

– Нет! - в ужасе прошептала Лиз. Марвелл повернул к ней голову.

– Что - нет? Что ты, черт побери, хочешь этим сказать?!

– Гораций, - упавшим голосом произнесла Лиз, не обратив на Марвелла никакого внимания, - ты встретил таинственную силу?

– Нет, мисс Хэсселл, - с готовностью откликнулся робот. - Я провел всесторонний анализ остатков генетического кода и не обнаружил никаких признаков экстравселенского присутствия, за исключением тех, которые вы с мистером Марвеллом уже имели возможность наблюдать.

– Развяжи меня! - взревел Марвелл. - Ты слышишь? Лиз уже поняла, что опасалась не напрасно.

– Ну и что дальше? Никаких предположений? - допытывалась она. - Даже чисто теоретических?

– Путем экстраполяции вашего чувственного опыта и данных, которыми я располагаю, я сформулировал рабочую концепцию. Согласно ей, в данной ситуации имеет место определенный структурный сдвиг. Сочетание ощущаемых мною энергетических потоков позволяет допустить вероятность подобного сдвига.

– Если ты меня сейчас не развяжешь, - бушевал Марвелл, - я пущу тебя на переплавку, а твой мозг вмонтирую в пылесос!

Как ни трудно пропустить мимо ушей такую угрозу, но робот и на неё не отреагировал. Он стоял неподвижно, и золотисто-багровое сияние его бархатной оболочки рассеивало полумрак под пальмовым шатром.

– Ты не собираешься нас освобождать? - спросила Лиз.

– Нет, мисс.

Марвелл едва не лопнул от злости. Скуластое лицо налилось кровью, черные усы стояли торчком; он беззвучно хватал губами воздух, не в силах вымолвить ни слова. Лиз вдруг стало смешно. Для полного счастья не хватало только взбунтовавшегося робота! Приступ истерического смеха причинил ей жгучую боль, так как песок впивался в нежную кожу. Дело кончилось тем, что она разрыдалась.

– Что-о! - наконец справился с собой Марвелл. - Ты, краснокожий кретин! Жертва электронного аборта! Да я тебя по частям разберу! Да я…

– Ничего ты не сделаешь! - Лиз заплакала. - Он и пальцем не пошевелит.

– Гораций! - прорычал Марвелл. - Почему ты не хочешь нас выручить?!

– Могу объяснить, сэр.

– Ну так объясни!

– Боюсь, сэр, что мои инструкции не позволяют мне менять…

– Коэффициент вероятности! - догадалась Лиз. - Они его так настроили, Марвелл, - не вмешиваться в наши дела на Талискере!

– Это правда?

– Мисс Хэсселл, как всегда, права, сэр.

– Но я голоден, умираю от жажды, у меня все тело ломит.

– Да, сэр, я вижу, вы в плачевном состоянии.

– Ах, ты видишь?! Этот ублюдок видит! Уж я позабочусь о твоем перепрограммировании. Вот тогда и погляжу, в каком ты будешь состоянии! Я…

– Хватит! - оборвала его Лиз. - Я устала от твоих криков! Придумай лучше, как убедить его вмешаться! Робот произнес топом чопорной старой девы:

– Мисс Хэсселл, вы должны понять, что при подобных обстоятельствах мое вмешательство невозможно, особенно в момент, когда готовится структурный сдвиг.

Лиз пришла в отчаяние. Марвелл метался от боли и ярости. Но робот остался безучастен, не проявлял не только сочувствия, но даже заинтересованности. Когда Лиз овладела собой, она поняла, что решение его неизменно, в противном случае он бы просто сломался, ибо так его запрограммировала четверка Стражей. Они представляют для Горация своеобразный символ веры, а на вероотступничество он ни в коем случае не пойдет.

«Структурный сдвиг, - продолжала размышлять Лиз, - да здесь и без него творится настоящий кошмар». При мысли об огромных движущих силах, скрытых в чреве планеты, она почувствовала неприятное покалывание в основании черепа. Та же сила установила барьеры, полностью изолирующие каждую Сцену от соседней. Однако в этом странном мире Сцены могут сдвигаться, перетекать друг г. друга, неведомый колосс по своей прихоти перемещает реки, воздвигает и разрушает горы, словно он ребенок, лепящий из пластилина.