Лик Марса

Мейсон был прав. Она отчетливо видела карабкавшихся по фермам несущих конструкций людей в бронекостюмах, казавшихся карликами, муравьями в сравнении с огромной махиной орбитальной станции. Видимо, солдаты ООН — по крайней мере, какая-то их часть — вышли встречать гостей.

На теневой стороне МКС начали вспыхивать крохотные огоньки. Завороженная зловещей черной пустотой вокруг, Фуэнтес не сразу поняла что по ее взводу стреляют…

— Ударная Группа, я — Игл, — раздался в шлемофоне голос Мейсона. — Цель ведет по нам огонь, есть попадания. Сообщаю, Хеллфайр занял позицию и готов обеспечить вам огневое прикрытие.

— Взвод! — крикнула Фуэнтес. — Смотреть вперед! О’кей, Игл, пусть начинают!

Хеллфайром была орбитальная станция «Шепард», переведенная на одну орбиту с МКС и теперь следовавшая за ней на дистанции в двадцать километров. Секунду спустя часть обшивки МКС озарилась ослепительно-яркой вспышкой.

Бой за МКС обещал получиться крайне странным с тактической точки зрения. Сама станция не несла на себе никакого вооружения, и потому обороняющимся оставалось лишь выслать своих солдат наружу и стрелять по наступающим. Однако морских пехотинцев, в свою очередь, стесняло то, что им нельзя было просто добраться до шлюза и ворваться внутрь. К тому моменту, как прорвавшимся удалось бы втиснуться в шлюзовую камеру и выровнять давление, солдаты ООН уже готовы бы были встретить их по ту сторону, чтобы вывести из строя по одному.

Прорываться внутрь через пробитую в обшивке брешь также было нельзя, на борту находились по крайней мере восемь заложников, включая пятерых американцев. Конечно, главной задачей Фуэнтес был захват станции, но истребление заложников наравне с солдатами противника сослужило бы крайне дурную службу всей стране, не говоря уж о ее собственной карьере.

Окончательный план операции был, мягко говоря, компромиссным, однако имел все шансы на успех, при условии, что взводу удастся очистить несущие конструкции МКС от сил противника. В отличие от станции «Шепард», МКС не имела на борту ядерного реактора. Всю необходимую ей энергию обеспечивали солнечные батареи, перерабатывающие ультрафиолетовые лучи в электричество, поступавшее в аккумуляторный отсек в средней части станции по нескольким силовым кабелям. Будучи полностью заряжены, аккумуляторы могли обеспечивать МКС электроэнергией в течение расчетных сорока восьми часов. Срок этот можно было немного продлить, отключив все второстепенные системы.

План морской пехоты был построен на том, что ударная группа сможет загнать противника внутрь и получить свободный доступ к силовым кабелям. Стоило перерезать их — и станция становилась абсолютно беспомощной: обогрев, связь, замкнутый цикл переработки воздуха и удаление из атмосферы излишков углекислого газа требовали энергии. После этого следовало лишь выждать время. Но солдаты ООН могли позволить себе ждать, зная, что морская пехота не в состоянии взять станцию штурмом, если ООН удастся доставить на станцию подкрепление, морские пехотинцы будут вынуждены снять осаду и отступить.

На этот случай к МКС и был подтянут «Шепард». Не получая подкреплений, силы ООН, удерживающие станцию, рано или поздно будут вынуждены сдаться. А пока цел «Шепард» с ЛУВЭ «Геката» на борту, никаких подкреплений к ним не прибудет. Вдобавок «Шепард» мог здорово помочь ударной группе, снимая с несущих конструкций станции вражеских снайперов. Включая луч на какую-то долю секунды, установка не нанесет вреда станции, но ослепит любого, кто рискнет взглянуть в ее сторону.

— Вперед!

Фуэнтес снова включила РРД и, не отпуская кнопки, начала набирать скорость. Ощущения движения не было — лишь МКС медленно увеличивалась, становясь все ближе и ближе, да мелькали на дисплее шлемофона цифры показаний лазерного дальномера. Осторожно, медленно, чтобы не потерять ориентацию, она отстегнула винтовку и вставила ее приклад в гнездо бронекостюма, чуть выше пупка. Повинуясь нажатию кнопки, на дисплее шлемофона возникло желтое перекрестье прицела, а в левой нижней части дисплея развернулось окошко выбора цели.

То, что ей предстояло сделать, должно было получиться, однако раньше все это было испытано лишь в тренировочных симуляторах Вандерберга. Выбрав цель — солдата в голубом шлеме, пристроившегося у штыря антенны, — Фуэнтес повела стволом, совместив перекрестье прицела с грудью противника, и легонько, почти нежно, нажала на спуск.

Как известно, любое действие равно противодействию, и винтовка, стреляющая в невесомости, действует в точности как миниатюрная ракета, выбрасывая пулю в одну сторону и отталкивая стрелка в противоположную. Конечно, масса пули, в сравнении со ста кило живого веса Фуэнтес, плюс бронекостюм и РРД, была ничтожной, но двигалась она достаточно быстро, чтобы создать ощутимую отдачу и несколько замедлить полет стрелка. И все же скорости ее было недостаточно, чтобы совсем остановить полет или сбить Фуэнтес с курса. Одним словом, разработанный в симуляторах Вандерберга способ стрельбы с использованием центра тяжести стрелка не подвел. Будь винтовка расположена неверно, отдача могла бы придать Фуэнтес вращение, заставить закувыркаться и потерять ориентацию. А аккуратная стрельба от центра тяжести тела просто слегка замедлила полет. Все солдаты ударной группы практиковались в стрельбе в симуляторах невесомости, среди парящих ловушек из проволоки и арматуры, которых требовалось избегать, дабы не запутаться.

Фуэнтес от души надеялась, что ее люди не забыли того, что освоили на учениях: если сейчас кто-нибудь закувыркается, собьется с пути, спасти его будет невозможно.

Полностью сосредоточившись на том, чтобы не начать вращаться самой, она даже не заметила, что случилось с целью. Сбитый ее выстрелом человек, медленно вращаясь, растопырив руки и ноги, словно спицы в колесе, удалялся от станции. Тонкая струйка замерзавшего воздуха тянулась за ним, точно инверсионный след. Слева от Фуэнтес показалась еще одна «голубая каска», но выстрелить по новому противнику она не решилась: для этого следовало развернуться на месте. Вместо этого Фуэнтес обратила все внимание на точку, в которой собиралась приземлиться. Гладкая выпуклая поверхность уже не казалась крохотной, игрушечной деталькой конструктора, превратившись в огромную белую стену, почти заслонившую обзор. Нажав реверс, Фуэнтес выпустила короткую очередь, чтобы порезче сбавить ход.

С лязгом, гулко отдавшимся в шлеме, ударилась она об обшивку — и начала медленно, почти грациозно вращаться в пустоте. На миг ее охватила паника, здесь, в космосе, не было «верха» и «низа», не было легких способов ориентации. Но она тут же, как учили, выбросила в сторону левую руку, и вращение замедлилось настолько, что ей удалось ухватиться за скобу обшивки и остановиться.

Есть!

— Фуэнтес на месте! — объявила она на общей частоте.

Согласно плану, все солдаты ударной группы должны были знать, где кто из них находится в данный момент, но Фуэнтес уже сейчас понимала, что нестандартность обстановки сведет на нет все организационные ухищрения.

Она оглянулась, пытаясь отыскать солдата ООН, замеченного в полете Черт… не там! Скорее всего, где-то за спиной… Она снова огляделась. Небо было полно приближающихся к станции морских пехотинцев; несколько «голубых касок» карабкались по паутине несущих конструкций либо мчались на чем-то наподобие ручных реактивных двигателей вдоль корпуса станции, к одному из шлюзов. Земля огромной бело-голубой аркой заслоняла полнеба. В наушниках шлемофона слышались голоса своих:

— Йяхууу! На месте!

— Сэнди, вон он! На четыре часа от тебя!

— Есть, сбил!

— Я на месте! Ортега у цели!

— Помогите! Это Келли! У меня неполадки! Помогите, кто-нибудь!

Фуэнтес оглянулась вокруг в поисках рядового Келли, но в поле зрения его не было. Боевой порядок совсем смешался. Ей посчастливилось занять крайне выгодную позицию, посредине станции, где-то неподалеку от компьютерного модуля. Киль станции — массивная конструкция из ферм и алюминиевых балок — находится почти рядом, вон там… а вот — огромные черные крылья солнечных батарей поблескивают на солнце…