Падение Небесных Властелинов

– Ну а я не могу поверить, что мы можем чего-либо достичь, посылая SOS в космос. Связывать все наши надежды с чудесным спасением, грядущим сверху… – он покачал головой, – сказка о манне небесной. Если даже на орбитальных станциях кто-то и остался, то они наверняка полностью заняты борьбой за собственное выживание, а не помощью своим земным братьям. И это только в том случае, если кто-то таки остался в живых. Скорее всего, внутри этих станций нет ничего, кроме давно истлевших трупов.

– Ты превратился в циника и пессимиста, Лон, и это вполне понятно, если учесть твое мм… положение, однако это ставит под сомнение твои суждения.

– Так же как и твой оптимизм – твои, – ответил Лон. – Думаешь, что там наверху целая цветущая человеческая цивилизация, распределенная между орбитальными станциями и марсианскими колониями? Я боюсь, что ты будешь серьезно разочарован.

– Ладно. Посмотрим, кто окажется прав. Глянь лучше сюда, – он указал в сторону моря, – батискаф возвращается. Наверно, это Эйла.

– Да, наверняка она, – согласился Лон, наблюдая, как открываются ворота во внутренней стене морской защиты.

Через некоторое время батискаф показался на мелководье, двигаясь уже на гусеницах. Он выехал на пляж, и люк на крыше батискафа откинулся. Появилась человеческая фигура. Да, это была Эйла. Стройная, высокая женщина с коротко стриженными черными волосами в водонепроницаемом морском гидрокостюме. Она скатилась по корпусу батискафа и помахала рукой в направлении смотровой башни. На таком расстоянии она не могла узнать его, но знала, что в это время дня отец всегда на смотровой башне. Она начала снимать свой костюм, а из люка показалась другая, более приземистая фигура. Жюли, ее лучшая подруга и дочь Лиля. За ней вылез Келл, один из новых обитателей Пальмиры, который кровью и цветом кожи был близок к коренному населению островного континента. Они сняли свои костюмы, и Лон наблюдал, как все трое вбежали в воду, чтобы смыть с себя пот, накопившийся за время долгого путешествия в душном батискафе.

– Беззаботные идиоты, оставили батискаф пустым на открытом месте, – пробормотал он, – не могли загнать его в ангар.

– Да перестань ты ворчать, – улыбнулся Лиль, – и перестань пытаться скрыть свои чувства. Все же знают, как ты гордишься Эйлой. Ее достижения потрясающи. Сейчас она просто незаменима. Никто не может вести дела с людьми моря так продуктивно, как она.

– Ну, Жюли тоже вполне справляется с этим, – дипломатично заметил он.

– Согласен, но не так, как Эйла. Ее взаимоотношения с ними воистину замечательны.

– Да, – сказал он, продолжая наблюдать за своей дочерью в бинокль.

Как она стала похожа на мать. Такая же оливковая кожа, такие же большие, но с восточным разрезом глаза, которые свидетельствовали о каком-то японском предке. Но несмотря на удовольствие, с которым он на нее смотрел, его сердце наполнила глубокая грусть. Она была еще одной причиной того, почему он так ненавидел свою приближающуюся смерть. Это несправедливо, что он должен был провести с ней всего несколько коротких лет. И еще он хотел знать, что ждет ее в будущем. Он хотел знать, будет ли у нее это будущее…

Отфыркиваясь от воды, струящейся по ее лицу, Жюли показала рукой в сторону смотровой башни:

– Там твой отец, да? Как всегда.

Эйла кивнула, улыбнувшись, и опять окатила Жюли водой.

– Скорее всего, он жалуется тем, кто с ним там наверху, что мы, беспечные придурки, не поставили батискаф в ангар.

– Я тебе говорил, что надо было поставить, – серьезно сказал Келл.

– А, ты так же безнадежен, как и он. – Эйла выбрала его следующей целью для фонтана брызг. – До сих пор боитесь Небесных Властелинов. А я вот вообще не верю, что остался хоть один Небесный Властелин. Они все попадали вниз от старости и разлетелись мелкими кусочками по всей Земле.

С лица Келла исчезла улыбка. Он покачал головой и повернулся к горизонту.

– Да, я совсем как твой отец, Эйла. Они все еще угрожают нам. Если даже не вернется «Благоуханный Ветер», то прилетит какой-нибудь другой Небесный Властелин. – Он обернулся и посмотрел на нее своими большими, темными и проницательными глазами. – Я это знаю, Эйла.

Глава 4

Джен присела на корточки, рассматривая пингвинов. Пингвины, со своей стороны, полностью ее игнорировали. Окружив ее, они творили свои общественные обряды, то ли ругаясь друг с другом, то ли выполняя сложные брачные ритуалы, – Джен не могла сказать наверняка. Когда ее ноги начали затекать, она встала и потянулась. Джен двигалась медленно, стараясь не спугнуть птиц, но они вели себя так, словно ее здесь вообще не было. Она посмотрела на голубое небо над головой, а потом неохотно повернулась к Той, которая остановилась примерно в полусотне метров в стороне. Наверное, можно уже возвращаться на Шангри Ла, подумала Джен.

Она осторожно пробралась через толпу пингвинов, отметив про себя, что человек – нет, точнее мужчина, – так давно не нарушал девственной дикости этих мест, что пингвины наверняка вычеркнули его из списка своих врагов, а может быть, даже и живых существ.

– Едем домой, – приказала она Той, забравшись внутрь, – самым длинным путем. Торопиться, как всегда, некуда.

– Конечно, Джен, – ответила Той и задраила люки.

Урча, Той стала набирать высоту. Джен не нравился ее женский голос. Он слишком напоминал ей голос Эшли, несмотря на то, что она прекрасно понимала разницу между ними: Эшли была цифровой записью человеческой личности, в то время как Той была «чистой» компьютерной программой.

На экране монитора Джен видела, как в нескольких сотнях футов под ними проносятся белые просторы Антарктиды. То там, то здесь мелькали останки антарктических станций, торчащие из-подо льда. Один раз они даже видели часть буровой вышки, но лед уже почти полностью поглотил ее. Однажды это все исчезнет полностью. Джен очень хотелось бы приказать Той лететь куда-нибудь за пределы Антарктиды, однако программе было запрещено покидать границы ледового континента и его морей.

Шангри Ла, иронично названная не менее иронично называвшимися элоями, – огромная подводная станция, на которой они обитали, – находилась под гигантским ледяным покровом шельфа Росса. Колония пингвинов, которую посещала Джен, располагалась на противоположном побережье материка, которое когда-то называлось Землей Королевы Мод и принадлежало Норвегии, однако Той покрыла расстояние до шельфа Росса менее чем за пятнадцать минут. Она неслась над поверхностью льда, пока впереди не показалось море. Долетев до него, она поднырнула под лед и оказалась у огромного металлического шара, которым и была станция Шангри Ла. Той гладко скользнула в шлюз. Джен дождалась, пока откачается вода, и вылезла из Той, проигнорировав ее вежливое напутствие. Она поднялась на лифте до уровня, на котором она делила жилые помещения с Робином (да, конечно, она знала, что его зовут Рин, но всегда думала о нем, как о Робине).

Направляясь к их комнатам, она прошла мимо пары элоев, державшихся за руки. Они придурковато улыбнулись ей. Джен смерила их недовольным взглядом. Эти элои оказались именно такими надоедливыми и раздражающими, как ее и предупреждал Робин. Постоянно запертые в своих маленьких личных мирках (единственным чувством, ими испытываемым, была легкая эйфория), они были такими же приятными в общении, как и вся остальная мебель на станции.

Она уже входила в свою комнату, когда на пороге возникла проекция программы. Она узнала «его». Это был Дэвин, любимец Робина.

– Да. В чем дело? – резко спросила она.

Он улыбнулся:

– Я только хотел предупредить, что Рин еще спит.

– А он разве не всегда этим занят? Но не беспокойся, я постараюсь не шуметь, когда буду принимать душ и переодеваться. Теперь мне можно войти?

– Для восстановления его здоровья необходимо, чтобы он как можно больше отдыхал, – мягко сказал Дэвин, – почему бы вам не пройти наверх в комнату отдыха, пока он не проснется.