Поступь битвы

А та уже завершила разминку и приступила к серьёзной тренировке. Нацепив (поначалу Сарина не поверила собственным глазам) синий жилет с отягощением, она чередовала серии отжиманий и приседаний. Пять того, пять другого. Пять того, пять другого. Снова. И снова…

Закончив очередную серию приседаний, Миреска сосредоточилась — и сделала прямое сальто. А затем, без паузы, обратное.

При градиенте 1,72. В синем жилете (шестнадцать дополнительных килограммов)!

— Ты не стой, — сказала она Сарине, — работай.

Голос у неё при этом был ровный. Не так чтобы совсем уж обыденный, но и не более напряжённый, чем после недолгой пробежки при обычном тяготении.

«Вот что значит привычка к полуторной тяжести!»

Но, посмотрев на Миреску взвешенным проникающим взглядом целительницы, Сарина была вынуждена признать: дело не только в привычке. Дело ещё и в той самой работе: регулярной, тяжёлой, вдумчивой.

«А ты думала, откуда у неё такая фигура? — И ещё: — Значит, вот как понимают совершенствование обычные виирай. Запомним».

Встав на беговую дорожку, Сарина закрепила «поводок», обнулила табло тренажёра и направилась к совершенству лёгкой трусцой. Правда, у неё мелькнула было мысль надеть перед бегом жилет — не синий, конечно, и даже не зелёный, а красный или оранжевый, — но после трезвой оценки собственных возможностей мысль о дополнительном отягощении пришлось оставить. Вернее, отложить до следующего занятия.

«Никаких рывков. Шаг за шагом, ступень за ступенью. Это долгий путь».

Одобряющий взгляд Мирески стал Сарине наградой. Не умеющая читать в чужих умах Миреска, похоже, обладала опытом, помогающим успешно угадывать чужие намерения и мысли.

«Этому тоже стоит поучиться», — решила Сарина.

И побежала немного быстрее.

Спустя примерно мири-цикл тренировка по настоянию Мирески была приостановлена. Видимо, она заметила, что новая знакомая понемногу выдыхается, и милосердно объявила перерыв. Сама-то она, несмотря на куда большую нагрузку, чувствовала себя отлично. Даже после затяжной серии на степ-автомате в темпе, мало отличающемся от бегового, её лоб лишь слегка увлажнился. А вот с Сарины текло градом. Ей уже давно не казалось, что в тренажёрном зале слишком холодно. Какой холод, о чём вы?

— Держишься неплохо, — заметила Миреска, пока Сарина с отвращением глотала подогретый до температуры тела сок. — Но слишком стараешься. Попробуй немного снизить темп.

— Снизить? Если его снизить, я вообще шевелиться перестану.

— Не преувеличивай. А что до нагрузки — перестань за мной гнаться и вспомни слова инструктора: «В долгой тренировке должно проливаться столько же пота, сколько в короткой». Или вам инструктор этого не говорил?

— Говорил, но немного иначе. И не инструктор.

— А кто?

— Мастер-целитель. На практических занятиях по адаптации к высокой тяжести он сказал, что долго находиться на дне колодца нельзя так, как бегают стометровку. И даже так, как бегают средние дистанции, — нельзя. Иначе придётся чередовать бег с передвижением ползком.

— Слушай, — сказала Миреска, оживляясь, — а что ты вообще можешь сделать своей силой? Убрать часть этой тяжести, например, можешь?

Сарина усмехнулась.

— А то. Хоть всю. Но притерпеться к высокому градиенту другими способами будет в конечном счёте куда лучше. Вообще-то целитель выдал фразу насчёт стометровок как раз после того, как один из моих… сокурсников создал персональный пузырь с невесомостью.

— И что потом?

— Пузырь продержался два арум-цикла. Почти. И лопнул.

Миреска рассмеялась.

— Надеюсь, никто не пострадал?

— Мастер вправил вывих на счёт «три».

— А при какой тяжести вы тренировались?

— Одно занятие — при двукратной. Другое — при трёхкратной. И заключительное — при градиенте 4,5.

— Ого.

Сарина пожала плечами.

— Тот, кто не может выдерживать высокие нагрузки, не может быть пилотом стайгера. А стать пилотом стайгера — или хотя бы просто пилотом — хотело полкурса.

— Ты тоже?

— Да.

Миреска положила тяжёлую руку на плечо Сарины.

— Знаешь, — сказала она, — у меня тоже была мечта. Собственно, и сейчас… Я хочу играть на ударных в классическом оркестре. Чувство ритма у меня отличное, да и слух есть, так что с этой стороны всё в порядке.

— И что?

Пожатие плеч, почти не стеснённое синим жилетом.

— Уроки классической музыки стоят столько, что всей семье пришлось бы подтянуть пояса. А у меня, между прочим, ещё два брата и две сестры. Младшие. Со своими мечтами. Я прикинула, что да как, и завербовалась в мобильную пехоту. Армия обещала хорошие льготы плюс если не роскошное, то высокое содержание. Ну и…

— Ты до сих пор хочешь играть в оркестре?

— После того как научилась играть на самых громких ударных? — Миреска очень натурально изобразила выстрел с отдачей из чего-то мощного. — Уже меньше. Мне понравились пляски в активной броне, знаешь ли… — Пауза. — Но я всё ещё коплю денежку.

— А мне обещали кресло пилота, — призналась Сарина. — Потом. После тринадцатого подсектора… и в зависимости от достигнутых успехов.

— Тогда удачи тебе. И чистого пространства.

Сарина кивнула. Допила сок.

— Продолжим? — предложила она.

И они продолжили выжимать из себя пот на протяжении двух следующих мири-циклов. Причём Миреска сбавила обороты так же, как и Сарина, перейдя от силовых упражнений и акробатики к длительным стайерским нагрузкам. Бег, перемежаемый ходьбой, тренажёр для гребли, аэробика… Лишь иногда, не чаще, чем раз в шестнадцать арум-циклов, Миреска резко увеличивала нагрузку, но отступала прежде, чем приходило утомление.

А Сарина смотрела на неё (смотрела не только глазами), учась распределять нагрузку в длительных тренировках (и не только).

…Неизящно сев на низкую скамейку после очередной серии, Сарина выдохнула:

— Всё. Мне пора заканчивать. Кроме того, если я сейчас не поем, — покосилась она на Миреску, — то очень скоро начну задумываться о… сыроедении.

Миреска перетекла в боевую стойку, закрываясь руками и характерно выгибая спину.

— Я буду защищаться! — предупредила она. Выпрямилась. — А если серьёзно, я и сама зверски голодна. Айда в столовку.

— Эй, я первая это предложила!

— Прости. Рудимент навыков командира взвода.

— Рудимент — слишком сложное слово. А четыре существительных подряд — это ужасно.

— Ага, — весело подтвердила Миреска. — А тебе лень встать с этой дурацкой скамейки.

Сарина вскочила, как подброшенная.

О чудо! О блаженство! В душевой была нормальнаясила тяжести. Ещё там было влажно и тепло.Настолько тепло, что Сарина не просто расслабилась, а по-настоящему разомлела. И ощутила соблазн погрузиться в красочную радость периода силпан, хотя на очереди вообще-то был ауф. Как опытная Владеющая она могла произвольно менять очерёдность долей суточного цикла без особых последствий.

Впрочем, именно опыт помог ей справиться с соблазном. И не усилием воли (её воля вряд ли была способна на такие подвиги после тренажёрного зала), а способом попроще и пожёстче. Короче говоря, Сарина повернула до отказа рукоятку смесителя, превращая тёплый душ в холодный. Вернее, ледяной. И-йау!

В столовой, посмотрев на количество набранной Миреской снеди, Сарина спросила:

— Ты что, собираешься вернуться в спортзал?

— Пока не привыкну, я собираюсь поселиться там.

«Это шутка? Нет. Чистейшая правда. Она действительно собирается застрять в тренажёрке на весь необходимый срок!»

Сарина мысленно содрогнулась. Конечно, простые действия вроде физических упражнений можно делать в любую из долей цикла, не останавливаясь ни в ауф, ни в силпан; но мера самоконтроля, которая для этого требуется, редка даже среди урождённых Владеющих. Слишком велики соблазны. Слишком сильны отвлекающие факторы.

«Да, не всегда приятно смотреть в зеркало. Никогда бы не подумала, что Миреске тоже…»

— И сколько ты будешь привыкать?